- Анисья, - позвала Липочка.
Никто не откликнулся.
Липочка отложила куклу, встала, тихонько отворила дверь и вышла на лестницу. Внизу она сразу увидела Анисью, которая сидела на табурете, повернувшись к ней спиною.
- Анисья, что ж ты не откликаешься? - спросила Липочка.
Анисья покачала немного головой, но ничего не ответила. Это показалось несколько странным девочке. Она спустилась по лестнице и тронула сидящую Анисью за плечо. Та ничего. Липочка заглянула ей в лицо. Старуха покраснела, взгляд ее направился куда-то в другую сторону, и она стала - как будто ни в чем не бывало - завертывать в белый платок какой-то предмет, лежащий у нее на коленях.
- Что это у тебя? - полюбопытствовала Липочка.
Анисья только махнула рукой.
Все это настолько встревожило девочку, что она принялась расспрашивать Анисью, что случилось, и принуждать ее к какому-то объяснению ее странного поведения. Однако та сначала только отнекивалась, давала какие-то уклончивые ответы, вроде как "молоко выкипело" или "в церкви пожар случился" или, того хуже, "сундук на сосне повесился". Сообразительная Липочка, однако, видела, что ту вовсе не охота к шуткам принуждала давать такие уклончивые объяснения. Внимательно вглядываясь своими пытливыми глазами в морщинистое лицо кухарки, Липочка все пуще теребила ее. Наконец, старуха вовсе закрыла глаза, пробормотала что-то вроде "правда правду ножками к смерти защекочет…", прибавила еще несколько смутных народных поговорок и только после этого с большой видимой неохотой развязала лежавший у нее на коленях платок и показала Липочке, что в нем находится.
К большому удивлению той, это оказалась большая, размером с изрядное блюдо, золотая звезда, толщиною не меньше двух пальцев.
- Откуда это у тебя? - воскликнула девочка.
- Откуда-оттудова, от белой шкурочки, от кошачьих слезок, от лапок-коготков, - пробормотала старуха.
Липочка взяла в руки тяжелую звезду и увидела, что в центре ее, красивыми, тонко вырезанными буквами, написано такое стихотворение:
И в последней обители соли и слез
Не забудь ты меня никогда, никогда,
И в садах, где прозрачные крылья стрекоз,
Где зеленая стонет вода.
Под мостками из бледных страданий моих
Белоснежный твой зонтик мелькнет вдалеке,
Пыль взовьется клубочком, и трепетный стих
Словно черная елочка бьется в песке.
Словно черная палочка, свет золотой
В небесах темно-синих зажжется опять,
В небесах черно-синих прощальной звездой,
Чтобы снова пищать и рыдать.
20 сентября 1987
Леночке, в день ангела, тетя Маша привезла превосходную большую куклу, с чудесными белокурыми локонами, голубыми глазами и одетую в такое нарядное розовое шелковое платье, что ей могли позавидовать не только все соседские куклы, но даже и их хозяйки, то есть, говоря иначе, девочки, подруги Лены. Куклу эту Леночка особенно полюбила и не расставалась с ней ни днем, ни ночью.
Однажды, впрочем, случилось Леночке забыть ее в саду. Случилось это потому, что к ней неожиданно приехала ее маленькая кузина Мэри, с которой Леночка не виделась очень давно. Она так обрадовалась кузине, что оставила свою Додо - так звала она куклу - на садовой скамейке под деревом. Потом куклы хватились, но так и не нашли в тот день - она опрокинулась со скамейки и упала в канаву, которую прикрывала от взглядов густая заросль. Только через несколько дней с трудом удалось ее разыскать. Но облик ее стал ужасен. В те ночи шли сплошные дожди, и Додо размочило так, что на нее было страшно и жалко смотреть. Леночка пришла в отчаяние и горько расплакалась.
Маме стало жаль бедную девочку, и она решилась помочь ее беде.
- Отдай мне свою Додо, - сказала она. - Додо больная, я ее вылечу. Сама подумай: какие холодные, дождливые были ночи. Додочка твоя прозябла, да и захворала. Взгляни - на ней нет лица. Леночка взглянула с недоверием.
- Давай, давай, вылечу непременно, и через несколько дней ты увидишь ее опять такою же, какой она была прежде.
Леночка отдала куклу матери и с нетерпением ожидала ее выздоровления.
Бедняжка, видимо, скучала… перестала бегать, не играла в игрушки и втихомолку даже плакала. Мама меж тем отдала куклу для починки в игрушечный магазин. Купец обещал починить ее заново, но только предупредил, что придется снять голову и заменить другою, причем, к несчастью, не мог подобрать белокурый парик.
Делать нечего, пришлось выбрать черный. Но когда кукла была доставлена обратно Леночкиной маме, то последняя задумалась, каким образом доказать маленькой девочке, что эта кукла и есть ее горячо любимая Додо.
- Скажи, что во время лечения ей мазали голову каким-то черным составом, отчего волосы ее сделались черными, - посоветовал отец Леночки.
Мама послушалась его совета и, отдавая куклу Леночке, слово в слово повторила вышесказанное. Девочка в первую минуту несколько засомневалась, тем более что и глаза у куклы оказались не голубые, а черные, но затем мало-помалу успокоилась и только старушке-няне своей выразила удивление по поводу силы черного лекарства, которым мазали голову куклы.
- Чудеса - да и только! - прищурилась старая няня, любуясь новою головкой Додо.
- Бедная ты моя Додочка! - обратилась Лена к кукле, - ты так долго хворала, и все по моей вине. Прости, дорогая, больше я никогда не оставлю тебя одну ночевать в темном саду под ужасным ночным дождем, и вообще буду беречь от всяких случайностей!..
Но, к сожалению, уберечь Додо от всяких случайностей Леночке не Удалось. Вскоре любимую куклу постигло новое несчастье. Сережа, старший брат Леночки, ездил по комнатам на своем трехколесном велосипеде. Додо лежала на полу. Он не заметил ее, наехал прямо на голову и - хруп - моментально раздавил и сплюснул.
Леночка, конечно, пришла в отчаяние пуще прежнего. Она совсем побледнела, похудела и почти перестала есть, полагая, что вторично вылечить Додо невозможно. Но мама опять успокоила свою девочку, сказав, что снова отправит куклу в лазарет и что ей, наверное, там помогут.
Куклу понесли в тот же игрушечный магазин, где купец на этот раз подыскал для нее головку с белокурым париком, точь-в-точь такую, как была сначала. Но пока эту голову приделывали к туловищу, прошло около недели. Леночка, полагая, что ее любимица лежит в лазарете, так сильно скучала и плакала, что совершенно уже ничего не могла кушать, дурно спала ночи и страшно похудела.
Наконец, куклу принесли из магазина, отделанную опять совершенно заново. Надо было видеть радость Леночки.
- Няня, милая, дорогая! - обратилась она к старой няне, захлебываясь от сильного волнения, - посмотри, волосы и глазки моей Додо стали опять точно такими же, как были прежде, ведь это удивительно!..
- Чудеса-да и только! - снова повторила няня, едва сдерживая улыбку.
- Как ты думаешь, почему так случилось?
- Не знаю, крошка, может быть, ей опять мазали голову каким-нибудь составом, от которого волосы из черных стали белокурыми.
Леночка поверила, окончательно успокоилась, полюбила Додо еще больше и уже не подвергала никаким случайностям. Когда же Леночка выросла настолько, что могла понимать вещи, как они есть на самом деле, то мама, конечно, объяснила ей, что Додо никогда не была в лазарете, что ее просто отправляли в игрушечный магазин, где купец каждый раз приставлял ей новую голову, а Леночке все эти сказки рассказывали для того, чтобы успокоить ее.
- Какая я была тогда глупенькая! - отвечала девочка, смеясь, с любовью посматривая на свою ненаглядную куклу. И только няня, незаметно притулившаяся в углу, покачивала головой, загадочно щурилась и повторяла: - Чудеса - да и только!
22 сентября 1987
- Дорогая мамочка, прости Женю, не сердись на нее, ведь она взяла только половинку самого маленького яблочка! - просила жалобным, тоскливым голосом пятилетняя Наденька за свою младшую сестренку, которую она очень любила и которая теперь по приказанию матери стояла в углу, причем, конечно, горько плакала.
Вера Ивановна (так звали мать Жени и Наденьки) ничего не отвечала и, даже не поворачивая головы, продолжала начатую работу.
- Один-то раз, мамочка, ведь тебе ничего не стоит простить. Посмотри, как она плачет! - продолжала Наденька упрашивать маму.
- Ах, Наденька, какая ты, право, глупенькая! - отозвалась наконец мама. - Ты просишь за Женю, а говоришь таким образом, точно мне доставляет удовольствие кого-нибудь наказывать. Пойми, что пол-яблочка ничего не стоит и что мне его нисколько не жалко, но я хочу доказать Жене, что поступок ее сам по себе очень нехорош и неблаговиден.
- В чем же, мамочка?
