Регламентация касалась даже внешнего вида с упором на опрятность и аккуратность. Хотя иногда она доходила до смешного. Так, во время инструктажа в Ленинградском отделении «Интуриста» туристов, отплывавших на теплоходе в Великобританию, выяснилось, что в областном совете профсоюзов им запретили брать с собой лакированную обувь и чулки со швом, так как это «признаки дурного тона»[547]. Категорически запрещалось «продавать или обменивать вывезенные за границу и приобретенные там личные вещи», при возвращении «брать посылки и письма от иностранных граждан для лиц, проживающих в СССР».
Что касается правил поведения в капстранах, здесь больший акцент делался на необходимости постоянно помнить о стремлении западных спецслужб «скомпрометировать советского человека» и склонить к измене родине. Тут же формулировался набор человеческих слабостей, которые могут использовать разведывательные органы капиталистических стран: «склонность к спиртным напиткам, к легким связям с женщинами, азартным играм, приобретению различных вещей и неумение жить по средствам, а также беспечность, болтливость, небрежность и халатность в хранении служебных и личных документов». Правила предписывали сочетание политической бдительности с «разумной общительностью». Но при этом не разрешалось давать «случайным знакомым» свой адрес или номер телефона. Категорически запрещалось посещать «ночные клубы, кинотеатры, в которых демонстрируются антисоветские или порнографические фильмы, и другие места сомнительных увеселений» и «районы, где проживают эмигранты или другие категории населения, враждебно настроенные по отношению к СССР». К числу строгих запретов также относилось злоупотребление спиртными напитками и обмен без разрешения советских денег на иностранную валюту[548].
Табу были положены в основание системы «фильтров», призванных отсеять кандидатов на заграничную поездку, чья готовность неукоснительно блюсти честь и достоинство советского человека вызывала хотя бы малейшие сомнения. Первым уровнем «фильтрации» выступала низовая профорганизация (местком), принимавшая заявление от претендента и дававшая характеристику-рекомендацию. Эта характеристика рассматривалась районным или городским комитетом КПСС и утверждалась специальной Комиссией по выезду за границу при обкоме партии, в состав которой входил и начальник областного управления КГБ[549]. Состав молодежных групп утверждался бюро обкомов, крайкомов комсомола и ЦК ЛКСМ союзных республик, а для выезжавших в капстраны – на уровне ЦК ВЛКСМ[550].
Кроме проверок разного уровня, с будущими туристами проводились беседы в областном совете профсоюзов и отделении «Интуриста» с подробным разъяснением политических целей поездки, правил поведения за границей и т. п. Содержание таких обязательных бесед-инструктажей основывалось именно на тексте Основных правил поведения советских граждан, выезжающих за границу. Как уже отмечалось выше, этот документ существовал в двух вариантах: более мягком (для выезжавших в социалистические страны) и более жестком и развернутом (для выезжавших в капиталистические и развивающиеся страны)[551]. Основные правила считались документом с ограниченным режимом пользования и в открытой печати были опубликованы только в постсоветский период. Однако в гротескно-ироничной форме его примерное содержание могло быть знакомо даже тем советским людям, которые никогда не выезжали за рубеж. Это произошло благодаря популярной песне советского барда Владимира Высоцкого «Инструкция перед поездкой за рубеж, или Полчаса в месткоме» (1974).
Основные правила поведения советских граждан, выезжающих в капиталистические и развивающиеся страны[552]
Владимир Высоцкий, «Инструкция перед поездкой за рубеж, или Полчаса в месткоме» (фрагменты)[553]
Сама система инструктажа перед поездкой также была табуирована, особенно если речь шла о «доверительных» беседах в местном управлении КГБ. Кандидат на поездку в капстрану или Югославию не только заполнял специальную анкету с указанием всех родственников (в том числе умерших), но и давал подписку о неразглашении содержания конфиденциального инструктажа. По прибытии группы в капстрану туристов после размещения в гостинице приглашали в посольство или консульство, где с ними проводилась обязательная беседа о необходимости бдить[554]. В ходе же самой поездки соблюдение запретов и правил поведения контролировалось руководителями групп, сопровождающими «Интуриста» и «товарищами в штатском». В частности, сопровождающие должны были во время поездки проводить работу с туристами, чтобы они «поняли фактическую действительность за границей, и чтобы им не вскружил голову шик»[555].
Социалистическая мораль vs. заграничная действительность
Понятно, что столь громоздкая система запретов и контроля их соблюдения периодически (особенно в первые годы) давала сбои. Так, во время поездки туристов из Днепропетровска и Омска в КНР летом 1956 г. выяснилось, что их плохо инструктировали по вопросам поведения за границей. Поэтому некоторые туристы были уверены, что, приобретя путевки, они «властны делать в Китае все, что им хочется», в том числе отставать от группы, идти или не идти на те или иные запланированные мероприятия, гулять вечером в одиночку и т. д.[556] Более того, во время пребывания в Китае директор завода Г. отказался идти в театр, а в ответ на разъяснения старшего группы о важности этого культпохода в присутствии других туристов бросил реплику: «Хватит агитировать»[557].
В приказе исполняющего обязанности председателя Правления «Интуриста» от 19 ноября 1957 г. сообщалось об информации из советского посольства в ГДР о грубом нарушении некоторыми туристами норм и правил поведения советского человека за границей. Речь шла прежде всего о спекуляции продуктами, заимствовании валюты у немецких граждан, контактах с «сомнительными лицами» и т. д. Посольство предлагало, наряду с улучшением инструктивной работы с отъезжавшими туристами, более внимательно досматривать багаж туристов при пересечении границы и посещать Берлин только один раз в ходе поездки[558].
На совещании работников «Интуриста» в январе 1961 г. отмечались «случаи недостойного поведения советских людей за границей». Турист из Ростова-на-Дону во время поездки в Польшу продал часы. Туристка из Ленинграда, находясь в Венгрии, в одном из магазинов стала просить у незнакомых людей 10 форинтов, тем самым «вызвав недоумение и возмущение окружающих». Два туриста из Киева и турист из Грузии пытались завязать знакомство с гидами и другими лицами, специально приставленными к советским туристам. При этом выступавшие старались не касаться «позорных фактов, когда наши люди не возвращались из-за границы»[559]. В документах «Интуриста» также отмечалось, что не удалось при организации заграничных поездок «избежать таких случаев, когда руководители групп сами нарушают нормы поведения советских людей за границей». И это притом, что советскими профсоюзами было выделено около 100 штатных единиц для работы в советском туризме[560]. Поэтому периодически на разных совещаниях поднимался вопрос об усилении внимания к подготовке назначавшихся совпрофами руководителей из числа туристов для поездок за границу, особенно в соцстраны[561]. Впрочем, подобные проколы с назначением старост групп были нередкими даже для круизных поездок. Так, в октябре 1961 г. во время плавания на теплоходе «Михаил Калинин» один из старост, не имевший жизненного опыта, «стремился всячески подорвать авторитет руководителя группы», а другой в обязанностях старосты видел только «обузу»[562]. Отмечались случаи недостойного поведения даже самих руководителей групп, которые согласно инструкциям должны были служить образцом поведения для остальных участников турпоездок. К примеру, во время посещения туристами из Ростовской области ЧССР руководитель группы П. на прощальном вечере с чехами напился, лез к каждому целоваться, утащил под лестницу какую-то женщину и пришел в гостиницу после отбоя весь в грязи. В ходе поездки он постоянно делал замечания туристам в присутствии чехов, грубил и покрывал недостойное поведение некоторых членов группы[563].
Большим скандалом завершился в июне 1964 г. круиз на теплоходе «Амур» по придунайским странам группы туристов, отправленных в поездку Казахским совпрофом. В августе директор круиза Б. и старший инспектор круиза А. в докладных записках на имя начальника Управления по иностранному туризму В.М. Анкудинова обвинили руководителя группы Д. в «недостойном поведении в течение всей поездки» и клевете в их адрес. Обвинение в клевете было связано с тем, что сам Д. в отчете о круизе привел факты «неправильного поведения и руководства туристами» со стороны директора круиза Б. и старшего инспектора А. В частности, руководитель группы обвинял руководителей круиза в выделении лучших переводчиков, автобусов и гостиниц приморской, камчатской и мурманской группам, так как они выпивали с руководителями этих групп. Как «сплошное пьянство» была представлена в отчете встреча советских туристов с болгарскими товарищами. Возмутило бдительного руководителя и незапланированное посещение туристами костёла в Будапеште. В свою очередь, дирекция круиза указывала на подтасовку фактов со стороны Д. В частности, А. не участвовал в поездке в болгарский кооператив, а Б., перенесший инфаркт сердца, якобы не мог принимать участия в распивании спиртного. Опровергли представители дирекции и остальные обвинения Д., подкрепив это свидетельствами членов экипажа теплохода, руководителей других групп и обычных туристов[564].
