Г. Попов - Русская народно-бытовая медицина

Когда автору этих строк впервые в руки попалась ксерокопия этой книги, больше всего он был изумлён штампом «Не копировать», красовавшемся на её титуле. Можно было бы, конечно, сделать скидку на придирки царских цензоров, которые таким образом пытались защитить тогдашних российских граждан от влияния суеверий. Однако какие в 1903 году были средства копирования? Скорее всего, именно стараниями советских цензоров на книге была поставлена эта несмываемая печать, грозящая ослушавшимся всеми ужасами Гулага. Но после прочтения монографии д-ра Г. Попова автор этих строк остался в еще большем недоумении – как и кому могло помешать, какую идеологию способно было оскорбить это скромное этнографическое исследование, посвященное быту и поверьям дореволюционного русского крестьянства? За что эту книгу продержали под запретом почти целый век? И лишь сейчас, когда с момента публикации этой книги прошло без малого 110 лет, и на проделанный нашей страной и нашей российской медициной путь стало возможным взглянуть с высоты более чем вековой давности, мне стало понятно, что больше нельзя, невозможно, и даже преступно далее скрывать от нашего народа этот важнейший и буквально энциклопедический труд давно забытого русского врача-интеллигента, столь старательно запрещавшийся прошлыми поколениями русского чиновничества.

Давным-давно доктор Попов (и неплохой, думается, доктор, судя по его разносторонним познаниям в медицине и санитарии), большой патриот отечественной медицины (судя по смелым и новаторским для своего времени предложениям, сделанным им в этой книге) и человек очень любящий свой народ и своё отечество (этой любовью дышит каждая страница его книги) написал обширный и изобилующий массой примеров труд, посвященный тому, какими странными, суеверными, религиозными и зачастую даже нелепыми средствами лечился русский народ на протяжении всей своей истории, вплоть до самого начала ХХ века. Порою автор даже как бы стесняется за своих соплеменников и чуть ли не рассыпается в извинениях перед просвещенным читателем за русского мужика, изобретавшего такие «фантастически-нелепые средства», от которых чересчур деликатную барышню могло бы и стошнить. Хотя тут же находит своему народу оправдание: в совершенно неразвитом в царской России медицинском, да и в целом народном образовании, в господствующей в деревнях антисанитарии, в малограмотности населения.

Прошел век… Напрасно вы, доктор, извинялись, за сиволапого мужика, которого в случае болезни неграмотная бабка-знахарка поила мочой – сегодня стаканчик-другой урины наши целители без тени смущения пьют перед телекамерами. Напрасно вы указывали на недопустимость приплетения суеверий в целях терапии болезней. Сейчас наши газеты и журналы переполнены суеверными рецептами от всех болезней – как физиологических, так и нравственных, и уже не ветхие бабульки, а бойкие молодцы и молодухи предлагают исцеление именем и Божьим и бесовским от самых страшных заболеваний, только плати. Ну и конечно, мать-сыра-земля и четверговая соль сохраняют свою целительную силу, если заказать их по интернету.

Вы, доктор, с полторы сотни народных заговоров-молитв привели в своей книге – но в нынешней России их насочиняли уже сотни томов и продолжают сочинять и публиковать в интернете. Но это всего лишь реалии нашей сегодняшней жизни – а как быть с мотивом? Понятно, что среди населения есть определенная прослойка людей, упорно не желающих трудиться и предпочитающих зарабатывать деньги, объявляя себя магами и целителями. Но их было бы в разы меньше, если бы в народе не было столь настоятельной потребности в целительстве. Откуда в наш просвещенный век в промышленно развитой стране в нашем народе такая странная тяга к суеверным, фантастическим и просто мистическим средствам лечения? Не от того ли, что у него нет доступа к нормальной медицине?

Для того чтобы ответить на этот вопрос, предлагаю вначале обратиться к фактам. Нет, я не буду осыпать читателя сухой цифирью: к чему сравнивать 2014 год с 1903-м? За эти годы страна пережила две мировые войны, 4 революции (считая за революцию события августа 1991 г.) и два развала страны (отсчитывая с Брестского мира). И в то же самое время многие параллели между Россиями (царской и сегодняшней) так и напрашиваются.

Г. Попов описывает, как земские врачи разъезжали по дальним деревням, стараясь принять как можно больше народу – сегодня для того, чтобы облететь несколько населенных пунктов в Сибири привлекают малую авиацию, и этот позор даже не стесняются освещать по телевидению. Позор – потому что до сих пор в России некому лечить народ! Больницы, амбулатории и фельдшерские пункты в малых деревнях и селах закрываются под предлогом укрупнения и всё это выдается за заботу о народном здравоохранении!

Попов указывал на крайне низкую оплату труда врачей в Царской России. Сегодня, когда в Магадан официально приглашают врачей на заплату 50 тыс. рублей (по сегодняшнему курсу менее 1000 USD) – наши чиновники от медицины удивляются тому, что к ним на Колыму отказываются ехать молодые врачи.

И наконец, последний гвоздь в крышку гроба официозной Российской медицины – звучит цифрой из доклада тогдашнего министра здравоохранения и социального развития России Татьяны Голиковой «Об итогах работы Минздравсоцразвития России в 2010 году и задачах на 2011 год». «На сегодняшний день в России, сообщила она, насчитывается 3 193 193 медицинских работника, среди которых 626 458 врачей (19,6 %) и 1 338 672 средних медицинских работников (41,9 %)».

Для тех, кто не понял, сообщаю: из этой цитаты (применив 2 правила арифметики – сложить и отнять) следует, что в сегодняшней России врачей и медсестёр насчитывается чуть больше 60 %, а 40 % (СОРОК ПРОЦЕНТОВ!) из общего числа врачей – это ЧИНОВНИКИ ОТ МЕДИЦИНЫ! Именно эта серая масса нагрела руки на просроченных лекарствах, сверхдорогих томографах и распихивает по карманам все государственные средства, отпускаемые правительством на медицину. У них слишком большие аппетиты, чересчур объёмистые семьи и невероятно глубокие карманы. Поэтому в стране не хватает средств на заплату врачам и медсёстрам. И как следствие – русский народ, как и в старину, не получая квалифицированной медицинской помощи, сегодня, как и 200–300 и более лет тому назад (когда царскому чиновничеству было так же на него наплевать, как и сегодняшнему), идёт лечиться у знахарок и целителей.

Именно поэтому столь велика познавательная ценность книги доктора Г.Попова «Русская народно-бытовая медицина». Она наглядно показывает (и доказывает!) в каких нечеловеческих условиях способен жить, выживать и побеждать русский человек.

Многолетними трудами князя В. Н. Тенишева, по его мысли и по выработанной им программе, собран обширный и ценный этнографический материал, имеющий задачей всестороннее исследование жизни и быта крестьян великорусских губерний. Материал этот доставлялся сельскими священниками, учителями, учительницами, землевладельцами, земскими начальниками, фельдшерами и, отчасти, самими крестьянами. Число таких сотрудников и корреспондентов», имеющих самое тесное и близкое отношение к народной жизни, достигло по 23 губерниям до 350. Содержанием материала явились, главнейшим образом, личные наблюдения сотрудников и отчасти местные печатные источники.

Настоящая работа представляет посильную попытку со стороны автора разобраться в той части этою бытового материала, которая связана с вопросами народной медицины.

Народная поэзия, с которой мы знакомимся в детстве и школе, личные наблюдения каждого в жизни и отрывочные газетные сообщения о различных, большею частью темных сторонах народной жизни, составляют почти единственный источник знаний о народе значительной части нашего образованного общества. Если исключить чисто научный, доступный только для немногих исследования некоторых духовных и экономических сторон народной жизни, у нас окажется очень мало других источников, откуда мы могли бы черпать свои сведения о народе в его целом: об его жизни и быте в связи с мировоззрением, суевериями, предрассудками, привычками народа и теми новыми условиями, который так изменили жизнь нашего отечества за последние сорок лет. Оттого большинство из нас склонно судить о народе лишь поверхностно и слегка и, обыкновенно, только и может сказать, что он беден, груб, невежествен и даже дик.