концентрируясь в тканях хищных рыб. Неудачно позавтракав пораженной токсином рыбой, незадачливый путешественник испытает тяжесть в ногах, головокружение, повышение давления, а потом и затруднения при дыхании, которые могут закончиться печально. Для выживших отравление не проходит бесследно — последствия и обострения остаются заметными спустя десятилетия.
Так вот, одно из народных средств для облечения состояния больных сигуатерой — листья местной разновидности гелиотропа (аргузии серебристой), которые содержат немало розмариновой кислоты. Когда Фанни Росс из Университета Тулузы во Франции проверила эффект этого соединения на обработанных сигуатоксином линиях живых клеток, а также очищенных молекулах натриевого канала, ее радости не было предела [22]. Оказалось, что розмариновая кислота не только связывает тот же участок белковой молекулы канала, что и сигуатоксин, но и защищает отравленные клетки от гибели!
Единственная проблема серебристой аргузии, в изобилии произрастающей на самых разных островах Тихого океана, в том, что в зависимости от места сбора содержание розмариновой кислоты в ее листьях может меняться разительно. А значит, собранному в природе растению нельзя доверять: вырванный кустик может оказаться совершенно бесполезным. Возможно, жителям Океании для лечения сигуатеры стоит завезти на острова наш «северный» розмарин, в котором содержание полезной кислоты от растения к растению почти не меняется.
Верьте или не верьте, но практически все высшие растения имеют собственную иммунную систему, которая не так уж сильно отличается от системы врожденного иммунитета человека и других животных. В ней нет никаких антител-«замочков», реагирующих на антигены-«ключики», о которых мы рассказали в начале главы. «Ключики»-«замочки» характерны только для приобретенного иммунитета, до которого растениям, что называется, еще расти и расти. Но это не значит, что они беспомощны перед врагами-патогенами, главные из которых — различные грибки. Для борьбы с инфекциями растения используют богатые цистеином положительно заряженные пептиды длиной от восемнадцати до сорока пяти аминокислот, весьма схожие по строению с дефензинами животных. Эти пептиды встраиваются в мембрану клеток-патогенов и увеличивают ее проницаемость — попросту образуют в ней дырку. Высокая концентрация дефензина способна превратить мембрану какого-нибудь грибка в решето! Всепобеждающая сила некоторых дефензинов может истреблять как грибковые, так и бактериальные инфекции, что делает их поистине уникальными антибиотиками, к тому же не вызывающими развития устойчивости у микробов. Наибольшие концентрации дефензинов ученые обнаружили в семенах и других генеративных органах растений, ведь именно они нуждаются в защите в первую очередь.
Растительные дефензины не особо разборчивы. Они убивают грибки и бактерии, не заглядывая в определитель микробных разновидностей. Очевидно, их всеядность имеет важный биологический смысл. Какая разница, какая именно бактерия напала на созревающий кукурузный початок? Остановить необходимо любую! Именно благодаря неразборчивости дефензинов, которую агробиологи называют низкой видоспецифичностью, эти молекулы отлично справляются с патогенами, опасными не только для растений, но и для человека. Так, дефензины из японской угловатой фасоли адзуки способны справляться как с бактериями, так и с грибками, атакующими клетки человека [23]. Но и это не все. Из аспарагуса, стручковой фасоли и перца хабанеро были выделены дефензины, способные проделывать дырки в опухолевых клетках человека, обходя при этом нормальные. Неудивительно, что ученые уже обратили внимание на растительные дефензины как на источник идей для разработки новых лекарственных средств [24].
К сожалению, культивируемые разновидности растений вырабатывают гораздо меньше дефензинов, чем их дикорастущие собратья, да и сами «тепличные» дефензины обладают гораздо меньшей «убойной силой».
Цитрусовые и не только: самый знаменитый витамин
Еще в 1747 году главный врач Морского госпиталя Госпорта Джеймс Линд, проведя первое в мире клиническое исследование, доказал, что зелень и цитрусовые способны предотвратить развитие цинги. Вторая слава к витамину С пришла уже в XX веке: дважды лауреат Нобелевской премии Лайнус Полинг, начав принимать витамин С по 3 г в день, настолько проникся этой идеей, что стал пропагандировать аскорбиновую кислоту как лекарство от всех болезней и писать о ней популярные книги [25], что вызывало недовольство американских врачей.
Их можно понять: книга профессора Полинга о лечении простуды витамином С стала бестселлером. Никогда не упускающая случая сэкономить американская публика решила, что перегрузка витамином намного дешевле, чем визит к доктору, особенно в отсутствие страховки. Полинг также полагал, что прием больших доз витамина C и других антиоксидантов помогает бороться с опухолями. Сам ученый, всю жизнь принимавший 3–10 г аскорбиновой кислоты в день, все же скончался от рака простаты. Правда, на тот момент ему было уже девяносто три года.
С высоты науки XXI века очевидно, что с «витаминной» победой над раком многоуважаемый профессор Полинг поторопился. Теперь мы знаем, что профилактика с помощью антиоксидантов, в том числе аскорбиновой кислоты, будет действовать только до момента начала заболевания, пусть даже недиагностированного. В случае же «дремлющих» микроскопических опухолей, которые встречаются гораздо чаще, чем нам хотелось бы в этом себе признаться, снижение уровня активных форм кислорода не поможет: раковые клетки переносят окислительный стресс гораздо лучше, чем обычные. При химиотерапии же, когда организм специально перегружают веществами-окислителями, убивающими быстро делящиеся клетки опухоли, усиление диеты витамином С и вовсе контрпродуктивно.
На смелые заявления Полинга о скорой победе над раком с помощью аскорбиновой кислоты отреагировали европейские медики [26]. Они испугались за жизни онкобольных, которые, поддавшись витаминному ажиотажу, отложат начало лечения до развития метастазов. В конце девяностых в Норвегии и Германии были приняты законы, запрещающие продавать аскорбинку в дозах больше, чем 250 мг, а также рекламу витаминов в качестве лечебных препаратов в отсутствие данных клинических исследований [27]. Организованный вскоре после этого Европейский Союз распространил запрет на публичное обсуждение витаминов в лечебном контексте и на другие европейские страны.
Казалось бы — проведи исследование и лечи витамином С. Однако для большинства натуральных диетических компонентов шансы преодолеть барьер регистрации в качестве лекарственного препарата практически равны нулю. Дело в том, что стоимость клинических испытаний, особенно в области онкологии, поистине чудовищна. Потянуть эти траты могут только крупные фармацевтические компании, да и то лишь в случае, если будут уверены, что вложенные деньги вернутся в виде продаж. Аскорбиновая же кислота широко используется в пищевой промышленности и стоит копейки, дорого продать испытанный лекарственный препарат будет практически невозможно. Именно поэтому препараты витамина С так и не были зарегистрированы как лекарственные средства.
Однако вернемся к утверждениям Полинга о том, что витамин С поможет бороться с простудой. Результаты целого ряда исследований показали, что профилактика с помощью витамина С действительно помогает [28].
Вы спросите: а как же дороговизна исследований? В случае простудных заболеваний на поле выходит весьма сильный игрок — государство, которому невыгодно, чтобы граждане массово прогуливали работу из-за насморка с температурой. Да и дизайн эпидемиологических исследований профилактического действия
