проблема решена.
Одна из причин, по которой этот подход оказался менее эффективным в психологической сфере, заключается в том, что психическое здоровье и эмоциональное здоровье - это не одно и то же. Психическое здоровье включает в себя такие заболевания, как клиническая депрессия и шизофрения, которые сложны и трудно поддаются лечению, но имеют узнаваемые симптомы. В данном случае нас больше интересует эмоциональное здоровье, которое включает в себя психическое здоровье, но при этом гораздо шире и не так легко поддается кодификации и классификации. Эмоциональное здоровье в большей степени связано с тем, как мы регулируем свои эмоции и управляем межличностными отношениями. У меня не было психического заболевания как такового, но у меня были серьезные проблемы с эмоциональным здоровьем, которые мешали мне жить счастливой, хорошо адаптированной жизнью и потенциально подвергали мою жизнь опасности. Медицине 2.0 сложнее справляться с подобными ситуациями.
Забота о нашем эмоциональном здоровье требует смены парадигмы, подобно переходу от медицины 2.0 к медицине 3.0. Речь идет о долгосрочной профилактике, как и в случае с профилактикой сердечно-сосудистых заболеваний. Мы должны уметь распознавать потенциальные проблемы на ранних стадиях и быть готовыми упорно работать над их решением в течение длительного времени. И наш подход должен быть индивидуальным для каждого человека, с его уникальной историей и набором проблем.
Тезис нашей программы "Медицина 3.0" заключается в том, что если мы займемся своим эмоциональным здоровьем и сделаем это на ранних стадиях, то у нас будет больше шансов избежать клинических психических расстройств, таких как депрессия и хроническая тревожность, и наше общее здоровье также от этого выиграет. Но простое и быстрое лечение редко бывает эффективным, так же как и быстрое лечение рака или метаболических заболеваний.
Забота об эмоциональном здоровье требует не меньше постоянных усилий и ежедневной практики, чем поддержание других аспектов нашего физического здоровья: физических упражнений, соблюдения программы питания, ритуалов сна и так далее. Главное - быть как можно более проактивными, чтобы продолжать процветать во всех сферах здоровья на протяжении последних десятилетий жизни.
Подозреваю, что справиться с эмоциональным здоровьем сложнее, чем с физическим, потому что мы зачастую хуже осознаем необходимость перемен. Мало кто из людей с избыточным весом и плохой физической формой не осознает, что им нужно что-то менять. Другое дело, что перемены могут быть не такими. Но бесчисленное множество людей отчаянно нуждаются в помощи в области эмоционального здоровья, но не могут распознать признаки и симптомы своего состояния. Я был примером этой группы.
-
Через две недели я покинул "Мост". Мои терапевты не хотели отпускать меня так скоро; они хотели, чтобы я остался еще на месяц, но я чувствовал, что за это относительно короткое время добился огромного прогресса. Признание своего прошлого стало для меня огромным событием. Я почувствовал надежду, и они наконец согласились, что я могу уехать. И я улетел домой за день до Рождества.
Вероятно, это была ошибка.
Хотел бы я сказать, что на этом история закончилась, что старый Питер попрощался со своим эгоизмом и гневом, а новый Питер занял его место, и все мы жили долго и счастливо. Увы, это не так; в лучшем случае это был лишь конец начала.
По возвращении домой мне предстояло проделать большую работу: переработать то, что было открыто в "Мосте", и начать пытаться восстановить отношения с женой и детьми. С помощью двух замечательных психотерапевтов, Эстер Перель (самостоятельно) и Лори Тигно (вместе с женой), я медленно продвигался вперед по мере того, как проходили недели и месяцы. И Лори, и Эстер считали, что мне нужен психотерапевт-мужчина, который мог бы моделировать здоровые мужские эмоции. Я попробовал несколько хороших психотерапевтов-мужчин, но ни с одним из них я не чувствовал той связи, которая была у меня с Джеффом Инглишем, моим основным психотерапевтом в "Мосте".
Я уже готов был сдаться, когда Эстер предложила мне прочитать книгу Терренса Реала "Я не хочу об этом говорить" - новаторский трактат о корнях мужской депрессии. Как только я начал, я не мог оторваться от книги. Было почти жутко от того, что этот парень, похоже, пишет обо мне, хотя никогда со мной не встречался. Его главный тезис заключается в том, что у женщин депрессия обычно открыта или очевидна, а мужчины социализированы, чтобы скрывать свою депрессию, направляя ее внутрь или в другие эмоции, такие как гнев, и никогда не желая обсуждать ее. (Отсюда и название книги). Я мог относиться к историям, которыми он делился со своими пациентами. Поэтому я тоже начал работать с Терри. После того как я слишком долго обходился без терапии, я теперь посещал трех психотерапевтов.
Терри вырос в рабочем классе в Камдене, штат Нью-Джерси, с отцом, которого он описывает как "любящего, умного и жестокого человека". Оказалось, что движущей силой была скрытая депрессия его отца, которую он умело передал Терри. "Мой отец вбивал в меня свою депрессию ремнем", - рассказал он мне. Попытка справиться с отцовским гневом и насилием - то, что подтолкнуло его к изучению психотерапии. "Мне нужно было осмыслить своего отца и его насилие, чтобы не повторять его", - говорит он.
Терри помог мне продолжить поиск точек соприкосновения между моим собственным детством и теми видами дисфункции, которыми были отмечены мой подростковый возраст и моя взрослая жизнь. Оглядываясь назад, на себя в подростковом возрасте и на то, какой я была в колледже, я понимаю, что у меня была тяжелая депрессия - клиническая, не по годам тяжелая депрессия. Просто в то время я этого не знал. У меня были классические симптомы скрытой мужской депрессии - склонность к самоизоляции и, прежде всего, склонность к гневу, возможно, самой сильной моей зависимости. Одна из первых записей, которую я сделал в своем дневнике после ранней беседы с Терри, не теряет своей актуальности и по сей день: "90 % мужского гнева - это беспомощность, маскирующаяся под фрустрацию".
Терри помог мне разобраться в беспомощности, которую я все еще ощущала. Я понял, что решающим фактором для меня был стыд, который я испытывал из-за того, что стал жертвой. Как и в случае со многими мужчинами, я превратил этот стыд в чувство грандиозности. "Стыд - это плохо, а грандиозность - хорошо", - сказал он мне. Это центральная часть мужественности и традиционного мужского поведения, это превращение из жертвы с одним минусом в мстителя с одним плюсом". Что дьявольского в таком переходе от стыда к грандиозности, так это то, что это работает. В краткосрочной
