Через гипоталамус, расположенный в основании мозга, наши мысли могут направлять распределение важнейших гормонов и контролировать иннервацию внутренних органов. Самый интригующий механизм, без сомнения, был предложен профессором Кэндис Перт. Она показала, что пептиды – небольшие молекулы, служащие для передачи сигналов между нейронами мозга, – влияют также на поведение почти всех клеток организма, будь то клетки иммунной системы, пищеварительного тракта или сосудов. Таким образом, то, что называют «разумом», локализуется не в одном только мозге, а во всем теле. Тело, по которому, не переставая, снуют туда-сюда эти молекулярные гонцы, образует огромную коммуникационную сеть, охватывающую все функциональные системы организма. Что же тогда такое эффект плацебо? Это все то, чего мы не знаем о способности мозга исцелять тело. В этом, без сомнения, кроется секрет шаманов и других целителей: их ритуалы, пение, жесты адресованы напрямую самым архаическим частям мозга, ретикулярной и лимбической системам – тем, которые регулируют работу нашего организма и могут участвовать в его исцелении.
Научная медицина утратила это знание. Она заменила его механическими принципами, позволяющими лечить болезнь, не разговаривая с больным.
Впрочем, даже и без шамана вы можете воспользоваться этой связью между телом и духом. Найдите врача, который внушает вам доверие и который сумеет выслушать вашу историю. Попросите его объяснить ваши симптомы и то лечение, которое он предлагает. И наконец, предложите ему описать те процессы, которые должны привести вас от болезни к состоянию здоровья.
Июль 1999
XX век отмечен выдающимися успехами в области медицины. Открытие рентгенографии, ультразвука, МРТ позволило человеческому глазу заглянуть внутрь тела. Благодаря антибиотикам появилась возможность бороться с бактериальными инфекциями, косившими наших предков. Развитие наук о нервной системе привело к открытию нейролептиков и антидепрессантов, частично излечивающих «безумие». Хирургия продвинулась до того, что стало возможным восстановить поврежденную роговицу или пришить обратно руку, а то и заменить полностью такие органы, как сердце, легкие или печень. Однако движущая сила этой революции – биомедицинская модель, согласно которой причины любой болезни сводятся к нарушению клеточных механизмов, – уже начинает выдыхаться. И при всем своем высокомерии, оправданном достигнутыми успехами, западная медицина уже не так уверена в себе.
На рубеже тысячелетий главным вызовом для нее являются хронические болезни: атеросклероз, диабет, рак, болезнь Альцгеймера. Самые ярые защитники биомедицинской модели возлагают все надежды на молекулярную биологию, которая во всеуслышание обещает искоренить эти болезни, контролируя экспрессию генов – участков ДНК, управляющих биохимией организма. Для них это вопрос лишь времени и бюджета. В то же время с каждым днем набирает силу другое течение, другой взгляд на человеческое тело, ставящий под сомнение сам принцип этого сведения человека и болезни к биохимическим или молекулярным реакциям.
Идея проста. Признается несомненным, что хроническая болезнь – нечто гораздо большее, чем разрегулирование клеточных функций. Предлагается смотреть на тело как на совокупность регулирующих функций, тесно зависящих одна от другой. Рак, например, – это не просто группа клеток, размножение которых пошло вразнос. Он предполагает также ослабление иммунной системы, нормальное функционирование которой находится под контролем мозга, а значит, мышления и эмоций. В том, что касается рака, открылись широкие возможности с тех пор, как исследования показали, что продолжительность жизни больных во многом зависит от качества их социальных связей и от их отношения к происходящему. В недавнем докладе, подготовленном крупнейшим в мире эпидемиологическим учреждением – Центром по контролю над заболеваниями США, отмечается даже, что более пятидесяти процентов хронических заболеваний могут быть вызваны накоплением эмоциональных травм, перенесенных в детстве.
Какими бы революционными ни показались эти идеи, они представлялись очевидными еще великим врачам древности. Гиппократ говорил о пневме (pneuma), жизненной силе, от которой якобы зависит гармония функций тела. Основатель китайской медицины Pien Chhio, со своей стороны, обращался к понятию ци. Оба представляли себе эту силу как нечто такое, что теперь назвали бы энергетическим полем – полем, которое порождается работой органов во взаимодействии друг с другом и которое, в свою очередь, необходимо им для координации своих действий и поддержания организма в состоянии совершенного здоровья. Болезнь рассматривалась как расстройство работы этого поля. Лечение состояло в том, чтобы восстановить нормальное течение регулирующей энергии массажем, лечебными травами или акупунктурой.
На рубеже веков становится ясно, что проблема хронических болезней не будет разрешена без радикально новой теории принципов, гармонизирующих функции организма. Это вызов, брошенный общепринятой западной медицине. Если так называемые параллельные, или альтернативные, медицинские практики смогут найти общий язык с научной традицией, которая так много нам дала, то эти новые течения, возможно, действительно определят будущую доминирующую модель медицины третьего тысячелетия.
Декабрь 1999
Пишите, чтобы выздоравливать
Ваш врач не просил вас написать историю своих несчастий? Наверное, нет. А вот вполне серьезный Journal of the American Medical Association недавно опубликовал исследование, согласно которому процесс письма может оказывать глубокое воздействие на физические недуги. Пациентов, страдающих астмой или артритом, просили описать самый трудный момент в своей жизни. Другим предлагали просто рассказать о своих планах на текущий день. Четыре месяца спустя те, кто три дня подряд в течение двадцати минут излагал свои трудности на бумаге, чувствовали себя лучше, принимали меньше лекарств для облегчения своих симптомов и реже посещали врача! Если бы существовали таблетки, дающие такой эффект после трехкратного приема, любой врач не преминул бы их прописать.
Эти ошеломляющие результаты еще нуждаются в подтверждении. Но вот авторы романов всегда воздавали должное терапевтическому действию писательского труда. «Роман всегда автобиографичен, – напоминает Мадлен Шапсаль, – и сам процесс письма освобождает автора». Писательница часто рассказывала о том, как исцелилась от почти смертельной раны, нанесенной бросившим ее человеком, при работе над романом «Нефритовый дом». Но для того, чтобы быть излеченным собственными словами, не обязательно писать роман и тем более иметь успех. Не обязательно даже, чтобы написанное прочел кто-то другой. Рекомендовать в медицинских целях писать эссе давно стало признанной практикой при лечении синдрома посттравматического стресса или депрессивных состояний, вызванных смертью близких людей. Пациентам ставится задача описать в подробностях то, что они пережили и что все еще их терзает. Уже сам факт перенесения слов на бумагу часто дает ощущение облегчения. «Это как огромный камень, который мне не приходится больше тащить», – сказал мне один косовский врач, закончив десятистраничный рассказ о своем исходе из родных мест.
Функциональные исследования мозга подтверждают странную связь между словами и неврологическими отметинами эмоциональных травм. В мозгу пациентов, страдающих синдромом посттравматического стресса, воспоминание о событии сопровождается активацией зрительной коры («незабываемая картина») и лимбических ядер, отвечающих за эмоции и их проявления в теле. Одновременно наблюдается дезактивация речевого центра – так называемого центра Брока. Все происходит так, как будто физическая природа травматических воспоминаний в мозгу несовместима со словами: «Нет слов, чтобы передать то, что я пережил…» Процесс письма, возможно, изменяет баланс между разными зонами представления, которые активируются при определенном воспоминании. Похоже, что, когда у человека вновь появляется способность порождать слова, это помогает рассеять заблокированные эмоции и высвободить внутреннюю энергию.
Конечно, психоанализ с давних пор подчеркивает: воздействие словом способно избавить от физической боли. «Исцеление словом» – так называли психоанализ в его начальную пору. Но все же роль письма и личного дневника остается в тени психоаналитических сеансов и психотропных препаратов. Лишь некоторые осведомленные – Юнг в их числе – всегда относились к этой практике с тем уважением, которое она начинает завоевывать теперь. Вы можете попробовать сами. Чтобы ведение дневника было эффективным, достаточно соблюдать несколько простых правил. Он должен оставаться исключительно личным (дайте себе слово не давать его читать никому, кроме, может быть, своего терапевта); он должен быть честным (не тратьте время на то, чтобы лгать самому себе); его надо вести регулярно (за дневник надо садиться, как ходят на сеансы к психоаналитику, все равно, хочется или нет). В этом главный секрет. Выберите подходящую для вас частоту и длительность этих занятий – например, по двадцать минут три раза в неделю – и соблюдайте график. Очень скоро он сам будет вести вас за собой.
