И это ничто было уже чем-то в мире, где абсолютно ничего не было. Но мы упорствовали. Пламя необходимости укоренилось в нас ( или вне нас, или на мес те нас?), стало нашим спутником, нашим присутствием в отсутствии всего, нашей точкой референции, интимной точкой, которая вспыхивает и пылает - вот и все.
И чем больше оно увеличивалось в нас, настойчиво взывая в это удушаающее и пустое ничто, тем четче вырисовывались призраки, увеличивались, вспыхивая поч ти повсюду под нашими ногами будто для того, чтобы сказать нам "Ты видишь, ты видишь", как если бы взывание к новому миру заставляло его рождаться, как если бы что-то отвечало на его зов. И маленькие хрупкие огоньки слились, утвердились, образовали линии, координаты, проходы,и мы начали входить в другую страну, в другое сознание, в другое функционирование бытия, - но где же я во всем этом, где тот, который руководит и владеет, этот единственный путешественнник, этот центр, который не обезьяна и не человек?
И тогда мы посмотрели направо и навлево: где я, кто я?... Нет меня! ни единого следа, ни единого намека, для чего все это служит? Есть маленькая тень впереди, которая захватывае, собирает в кучу чувства, мысли, возможности, планы, как нищий, который боится, что его обворуют, который боится не иметь; он собирает сокровища на своем острове и умирает от жажды, от жажды посреди огромной водной глади. Он сооружает защитные линии и воздвигает замки против этой необъятности, слишком огромной для него. Но мы покинули этот оловянный остров, мы разрушили крепость, которая не была настолько уж укреплена.
И мы вошли в другой поток, который кажется неисчерпаемым сокровищем, беззаботно растрачивающим себя: что мы должны вынести из этой минуты, когда следующая минута, это другое богатство; о чем мы должны думать и что предвидеть?
Жизнь организуется по другому плану, который опрокидывает все старые планы и иногда, на секунду, приоткрывает, как взрыв смеха, неожиданное чудо, внезапную свободу, полное снятие цепей старой программы, легкий закончик, который течет сквозь пальцы, открывает все двери, устраняет одним щелчком неизбежные последствия и все старые железные законы, и оставляет нас на мгновение озадаченных на пороге невероятного солнечного освещения, как если бы мы перешли в другую Солнечную систему, - которая, может быть, вовсе и не система, - и как если бы разрыв механических границ изнутри вызвал такой же разрыв механических границ снаружи. Может быть, мы имеем дело с единственным и тем же самым Механизмом, и его законы являются цепью его собственной цепи.
Однако есть логика в этой другой манере существования, и именно эту логику нам нужно поймать в ловушку, если это возможно, если мы хотим сознательно управлять переходом в другое состояние не только в нашей жизни внутри, но и в нашей жизни снаружи. Нужно знать правила перехода.
По правде говоря, они не даются легко в руки, потому что они очень просты. Нужно экспериментировать, смотреть, неустанно наблюдать и особенно-особенно смотреть в микоскопический мир. И мы предпологаем, что большие приматы прежних времен, которые пытались стать людьми, должны были мало-помалу обнаруживать секрет другого состояния через тысячи молниеносных мгновений, когда они замечали, что эта таинственная мелкая вибрация, которая установилась между ними и их механическим действием, имела власть обработать иначе жест и его результат; нематериальный принцип окольным путем начинал изменять материю и законы лазания по деревьям. И представим еще, что они, наверное, были поражены незначительностью движения,которое вело к таким огромным последствиям (и именно поэтому от них так долго ускользало все - это было слишком просто): "это" не бралось за большие операции, за серьезные обезьяньи дела, а только за маленькие жесты,за камень, который поднимают случайно на краю дороги и который удерживают на мгновение в руке, за этот солнечный лучик на молодом побеге среди миллионов других в лесу, настолько похожих и опасных. Но на этот побег и на этот булыжник смотрят уже по-другому. И все заключается именно в этой разнице.
Значит нет мелочей для искателя нового мира, и мельчайшее колебание спосо ба внутренней, вибрации тщательно замечается вместе с тем жестом, который его сопровождает, с возникающими при этом обстоятельствами, с лицом, которое промелькнет, но мы все называем "вибрация"; мысль очень мало что может увидеть в этом, она принадлежит к старой ментальной гимнастике и совершенно не влияет на новое сознание так же, как лазание по деоевьям ничего не давало для появления первой мысли. Это скорее как перемена внутренней окраски, игра мимолетных теней и маленьких лучиков света солнца, легкости и тяжести, бесконечные варианты ритма, толчки и спокойное течение, внезапное давление, которое заставляет широко открывать глаза, проблески, недомогания, необъяснимые погружения. Нет ничего бесполезного, нет напрасных ростков в лесу, нет "заторов" и нет вещей, которые надо отстранить, нет неприятных обстоятельств, несвоевременных встреч, несчастных случаев - все полезно для искателя нового мира, все является почвой для изучения... можно даже сказать, что все дается для того чтобы обучить его.
И исследователь начинает обнаруживать первое правило перехода: все движет ся в одном направлении. Все придерживается одного направления! Нет заторов! Нет противников, нет препятствий, несчастных случаев, отрицательных вещей все положительно в высшей степени, все подает нам знак, толкает нас к открытию. Нет вещей незначительных, есть только неосознанные моменты. Нет вынужденных обстоятельств, есть только ложные положения.
Но каково же это положение, котороое заставит брызнуть новое сознание, ка ков же этот взгляд, который способен увидеть другое!
Положение очень простое - мы уже это сказали - надо вначале выйти из меха низма, из его зубчатого сцепления и жить в этом пространстве позади. Мы говорим "позади",но мы четко не знаем есть ли впереди, сзади, не знаем, вверху ли, внизу - это только дистанция между "самим собой", старая тень, нечто вроде доминирующего положения и удаленного, как если бы тень составляла часть картины, на которую смотрят среди многих других вещей, но КТО смотрит? Где то самое "я", которое смотрит?...
И здесь тоже странное "я", которое не есть "я".Можно сказать, что "я" не нахожусь в теле, в центре ментальной и витальной паутины, но что тело во мне, со множеством прочих вещей.
И чем более полно осуществляется отцепление от механизма, тем более кажет ся, что это "я" простирается, касается множества точек, способно жить в различных других местах без трудности преодоления расстояний, как если бы оно больше не зависело от напрвлений, и, может быть, оно могло бы жить бесконечно здесь или там, в зависимости от того, куда направляется луч, это бесконечное "я".
Таким образом, основным условием является это маленькое светлое пространство позади, этот поток, который увеличивается: нужно, чтобы среда была ясной, иначе все путается и больше нет видения всего,а появляется снова старая привычная машина.
Но эта ясность является основным условием только для другой вещи: инструмент прочищается перед пользованием. И мы возвращаемся к нашему вопросу: каков же этот взгляд, который "откапывает" новое сознание? Поскольку речь идет именно об откапывании: это здесь, это находится не в небесах за миллионы километров и не космосе. Это так близко, что его не видно, это имеет вид пустяка, что мимо него проходят, как обеьяна проходящая тысячи раз около реки и не заметившая потока энергии, который мог бы изменить ее мир.
Наш взгляд ложный, потому что он видит все через деформирующую призму сво его механизма и этот механизм очень многообразен и гибок, он состоит из тысяч привычек, которые являются деформирующими как в их безопасности, так и в их целесообразности: это остатки антропоида, который должен был воздвигнуть барь еры для защиты своей маленькой жизни, своей семьи, своего клана, провести чер ту здесь, там, установить ограничения-границы, и вообще обезопасить свою жизнь, полную случайностей, упрочив ее в панцире свего я, индивидуаьном и кол лективном.
Существует, таким образом, и то, что хорошо, и то, что плохо, добро, зло, полезное, вредное, дозволеннное, запрещенное, и мало-помалу мы покрылись скор лупой чудовищной полицейской сети, где мы имеем духовную свободу только дышать; и еще даже этот воздух испорчен многочисленными заповедями, которые ровно на градус выше слоя воздуха, отравленного углеродом наших машин.
В принципе, мы постоянно находимся в процессе "очищения" мира. Но мы начи наем замечать, что это очищение не такое уж правильное. Ни на секунду мы не прекращаем наводить свои разноцветные очки на вещи, чтобы видеть их в голубом цвете наших надежд, в красном - наших желаний, в желтом - в готовых законах, в черном - в нашей морали и в бесконечных и в бесконечных серых тонах механиз ма, который вращается вечно.
