Кот все время был настороже, ощущая каждым нервом, что его преследует враг. С облегчением увидев, что полоса густого мрачного леса кончается, он побежал быстрее. Впереди уже виднелся просвет голубого неба — значит, недалеко открытое место.
Впереди, поперек оленьей тропы, по которой бежал кот, лежало старое упавшее дерево. Он вспрыгнул на ствол, на мгновение задержался и тут каждый волосок на его теле встал дыбом: он явственно услышал и даже скорее учуял, чем различил на слух, совсем рядом преследующее его животное. Не мешкая ни секунды, кот прыгнул на березу и повис, вцепившись в ствол когтями, оглядываясь на тропинку. Так же мягко и неслышно, как он сам, по тропе шла громадная кошка. Но она отличалась от обычной домашней кошки не менее, чем отличался от нее он, сиамец. Кошка на тропе была почти вдвое больше обычной, коренастая и тяжелая, с коротким, будто обрезанным, хвостом и толстыми мохнатыми лапами. По светло-серой, с рыжеватым оттенком, шерсти шли редкие, более темные крапинки. Голова не отличалась от головы обычной кошки, разве что меховым ошейником, да над ушами торчали кисточки. Морда ее была свирепой и жестокой, и кот инстинктивно почувствовал, что перед ним природный убийца, намного превосходящий его по силе, свирепости и ловкости.
Кот вскарабкался на молодую березку как можно выше и прильнул к тонкому стволу, который раскачивался под его тяжестью.
Рысь остановилась посреди тропы, приподняв тяжелую лапу и пристально глядя вверх злобными сверкающими глазами. Сиамец прижал уши и ядовито зашипел, потом быстро огляделся кругом, прикидывая, где можно спастись.
Легким прыжком рысь очутилась на верхушке сваленного дерева и еще одну длинную минуту две пары глаз с ненавистью впивались друг в друга. Сиамец издал низкий, свистящий звук, охлестывая себя хвостом по бокам. Рысь перепрыгнула на березу и легко обхватила лапами могучий сук, потом, впиваясь длинными когтями в ствол, она полезла вверх к коту, который отступал, пока было возможно, раскачиваясь на угрожающе тонком суку. Дерево все больше перегибалось и кот еле-еле удерживался на самом кончике ветки. Рысь вытянула лапу и, не достав до кота, сорвала когтями полосу коры со ствола.
Кот тоже махнул лапой, но ветвь под ним раскачалась так сильно, что он не удержался и упал, но тут же перевернулся и стал на ноги. В нескольких метрах от себя он услышал глухой удар от падения тяжелого тела: дерево, выпрямляясь, сбросило рысь почти одновременно с ним, но более грузное животное ударилось сильнее и вскочило чуть менее быстро. Доля секунды, пока рысь, переводя дух, стояла на месте, дала коту небольшое преимущество и он, как стрела, понесся по узкой оленьей тропе. Почти тотчас услышал он вплотную за собой прыжки рыси. Повернуться и сражаться было бесполезно. Это не был глупый медведь, которого можно обмануть и запугать, а такой же коварный и безжалостный зверь, каким был сам кот по отношению к другим, более мелким животным.
Удирая, кот знал, что бежать бессмысленно. В отчаянии вспрыгнул он на ствол сосенки, но деревцо было молодое и недостаточно высокое, чтобы его укрыть.
Враг поступил на этот раз хитрее: он взобрался только до половины ствола и начал раскачивать гибкое деревце из стороны в сторону, стараясь стряхнуть кота вниз. Положение было отчаянное. Дождавшись, когда качающееся дерево наклонилось к земле, кот весь собрался, так что стал похож на свернутую пружину, и метнулся вниз. Рысь тоже была ловка, но на волосок промахнулась и кот, резко свернув в сторону, помчался в обратном направлении. На счастье в пригорке перед ним оказалась кроличья нора, и кот, как пуля, влетел в нее. Теперь когти рыси были ему не страшны. Он втиснулся в нору как можно глубже и сжался в комок. Нора была настолько узка, что кот даже не мог повернуться. Рысь тоже согнулась у норы и засунула в нее лапу. К счастью, кота она не достала. Рысь опустила голову и опрометчиво заглянула в отверстие. Ей пришлось тотчас отпрянуть в бессильной ярости; из норы прямо ей в морду ударил фонтан земли — кот, работая задними лапами, вышвыривал землю наружу.
Рысь попятилась и стала готовиться к новому наступлению. На поляне воцарилась тишина и все выглядело мирным и тихим, в то время как сердце у несчастного, попавшего в ловушку, кота дико колотилось. Рысь начала разрывать землю вокруг входа в нору своими мощными передними лапами и так занялась этим, что ничего вокруг не слышала и не замечала.
Она не учуяла, как с подветренной стороны неслышно приблизился мальчик и зашел в кусты. На нем была ярко-красная курточка и кепка, в руках он нес ружье.
Мальчик двигался бесшумно не потому, что увидел рысь, а оттого, что выслеживал оленя. Он и его отец продвигались параллельно, давая друг другу знать о себе условленными сигналами. Мальчик был очень взволнован и горд, ибо впервые отец счел сына достаточно самостоятельным, чтобы взять его на охоту и доверить ему ружье.
Неожиданно мальчик увидел разъяренную рысь, с негромким рычанием разгребающую грунт, в то время как на нее откуда-то непрерывно сыпалась земля.
В этот момент рысь оглянулась и заметила мальчика. Она пригнулась рыча и без страха, с ненавистью, глянула ему в глаза. Мгновение — и рысь прыгнула — готовая и к бою и к бегству, и в тот же момент мальчик поднял ружье, прицелился и выстрелил — все одним, быстрым движением. Рысь перекувырнулась в воздухе и ударилась о землю, с жутким свистом выпустив воздух из легких. Дернулись передние лапы, по телу пробежала последняя судорога — рысь была мертва.
Мальчик подошел к неподвижному зверю. Он еще слегка дрожал, и был не в силах забыть злобный свирепый взгляд рыси, которая теперь лежала перед ним, обнажив белые клыки.
Мальчик стоял и глядел на рысь, не подходя к ней и не дотрагиваясь, ожидая отца, который уже бежал, задыхающийся и взволнованный, окликая на бегу сына. Мужчина остановился, пораженный, увидев сначала рыжевато-серого зверя, распростертого на сосновой хвое, а уже потом бледное лицо сына. Отец перевернул зверя и показал сыну маленькое аккуратное отверстие, куда вошла пуля.
— Точно в сердце!
Он поднял глаза, усмехнувшись, и мальчик тоже неуверенно улыбнулся. Сын перезарядил ружье и привязал к ветке красную косынку, чтобы при возвращении легче было найти место, где лежала рысь.
Потом, оживленно переговариваясь, люди ушли вместе по тропе, а кот сидя в своей норе слушал, как удалялись их голоса.
Когда все стихло, кот, пятясь задом, вылез оттуда и вышел на покрытую солнечными бликами поляну. Он был весь грязный и, не обращая никакого внимания на мертвого зверя, уселся шагах в десяти от него и принялся невозмутимо чистить свой мех от кончика хвоста до носа. Закончив свой туалет, он с наслаждением потянулся, а в заключение презрительно повернулся к рыси спиной и задними лапами засыпал ей морду землей.
После этого он пустился в путь, хладнокровный и самоуверенный, как всегда.
* * *
Спустя два дня кот догнал собак. Он вышел на гребень холма, у подножья которого лежала долина, прорезанная небольшим ручьем, затененным зарослями ольхи.
На противоположной стороне долины, среди голых деревьев, он ясно увидел две дорогие ему фигуры — золотистую и белую. Кот взволнованно забил хвостом и пустил жалобный, призывный вопль.
Оба животных на холме напротив застыли, точно вкопанные, услыхав, как эхо разнесло над спокойной долиной хорошо знакомый зов. Вспрыгнув на скалу, кот вновь издал глухой хрипловатый вой, ясно донесшийся до собак. Те вертелись, все еще не веря и не видя кота. Наконец, молодой пес разглядел его, неистово залаял и помчался вниз и перемахнул через ручей. За ним, не отставая, несся старый пес. Кот тоже ринулся навстречу, делая огромные прыжки. Они встретились на берегу маленького ручья.
Старый пес совсем обезумел от радости. Он неистово облизывал кота, дважды сбил его с ног, нетерпеливо тыча головой. Потом, в восторге начал крутиться вокруг кота, как тогда вокруг колли. Он приближался кругами, и, очутившись рядом, ринулся на кота; тот спасся от удара, вскочив на ствол дерева, затем перевернувшись, свалился оттуда на спину псу.
Глядя на все это сияющими глазами, молодой пес стоял в стороне и медленно, радостно помахивал хвостом, ожидая пока придет его черед.
Когда старый белый пес, изнемогая от восторга, свалился, едва не задохнувшись, лабрадор подошел к коту. Тот встал на задние лапы и сочувственно обследовал, разорванное ухо собаки.
Этой ночью трудно было бы найти более счастливых животных, чем эти трое. Они улеглись под старой развесистой пихтой у берега ручья, на душистой хвое. Между лапами старого терьера снова лежал его любимец, теплый, мурлыкающий кот, и пес посапывал, глубоко удовлетворенный. Лабрадор, их заботливый вожак, вновь обрел своих подопечных и мог с легким сердцем продолжать путь.
