— Очень мне не хотелось беспокоить вас так поздно, мистер Хэрриот, — сказал он, поспешно проводя нас в дом, — только вот я за Сюзи опасаюсь. Ей пора бы разродиться, она уже и гнездо для щенят готовит, и весь день тревожная, а ничего нет. Я хотел до утра отложить, да только за полночь она пыхтеть начала, ну и вид ее мне не нравится.
Сюзи была моей старой пациенткой. Ее широкоплечий дюжий хозяин частенько являлся с ней в приемную, немножко стыдясь своей заботливости. Нелепо выделяясь среди женщин с их кошечками и собачками, он при моем появлении всегда торопился объяснить: «Вот хозяйка попросила сходить к вам с Сюзи». Но эта ссылка никого обмануть не могла.
— Конечно, дворняжка она, и ничего больше, да только очень верная, — сказал Берт теперь с той же неловкостью, но я догадывался, как ему дорога Сюзи, кудлатая сучка неопределенных кровей, имевшая обыкновение упираться передними лапами мне в колено, смеясь во всю пасть и бешено виляя хвостом. Я находил ее неотразимой.
Но сегодня маленькая собачка была не похожа на себя. Когда мы вошли в комнату, она выбралась из корзинки, неопределенно шевельнула хвостом и замерла, приникнув к полу, а ребра ее мучительно вздымались. Когда я нагнулся, чтобы ее осмотреть, она повернула ко мне испуганную мордочку с широко открытой пыхтящей пастью.
Я провел ладонью по вздутому животу. По-моему, никогда еще мне ни с чем подобным сталкиваться не приходилось. Круглый и тугой, как футбольный мяч, он был битком набит щенятами, готовыми появиться на свет. Но не появлявшимися.
— Так что с ней? — Щеки Берта побледнели под загаром, и он нежно погладил голову Сюзи широкой заскорузлой ладонью.
— Пока еще не знаю, Берт, — ответил я. — Надо пощупать внутри. Принесите мне горячей воды, будьте так добры.
В воду я подлил антисептическое средство, намылил кисть, одним пальцем осторожно исследовал влагалище и обнаружил щенка — кончик пальца скользнул по ноздрям, крохотным губам, язычку… Но он плотно закупорил проход, как пробка бутылку.
Сидя на корточках, я обернулся к Берту и его жене.
— Боюсь, первый щенок застрял. Очень крупный. По-моему, если его убрать, остальные пройдут благополучно. Они должны быть помельче.
— А можно его сдвинуть, мистер Хэрриот? — спросил Берт.
Я ответил, помолчав:
— Попробую наложить щипцы ему на голову и погляжу, сдвинется ли он. Щипцами я пользоваться не люблю и только осторожно попробую. Если ничего не выйдет, заберу ее с собой сделать кесарево сечение.
— Операцию, значит? — глухо спросил Берт, сглотнул и испуганно поглядел на жену. Как многие высокие мужчины, в спутницы жизни он выбрал миниатюрную женщину, а сейчас миссис Чапман, съежившаяся в кресле, казалась совсем маленькой. Ее расширенные глаза уставились на меня со страхом.
— И зачем мы только ее повязали! — простонала она, заламывая руки. — Я говорила Берту, что в пять лет щениться в первый раз поздно, а он ничего слушать не желал. И теперь мы останемся без нее.
— Да нет же, она в самой поре, — поспешил я утешить бедную женщину. — И все еще может обойтись вполне благополучно. Вот сейчас посмотрим.
Несколько минут я кипятил инструменты на плите, а потом вновь встал на колени позади моей пациентки и наставил щипцы. Блеск металла заставил Берта посереть, а его жена съежилась в комочек. Помощи от них явно ждать не приходилось, а потому, пока я снова нащупывал щенка, голову Сюзи держала Хелен. Места почти не было, но мне удалось подвести щипцы по моему пальцу к его носу. Затем с величайшей осторожностью я развел их и, чуть надавливая, проталкивал вперед, пока мне не удалось сомкнуть половинки на голове.
Ну, скоро все прояснится! В подобных ситуациях резко дергать нельзя, а можно только чуть-чуть потянуть, проверяя, не сдвинется ли тельце. Так я и сделал. Мне показалось, что какое-то продвижение есть. Я попробовал еще раз. Да! Щенок чуть продвинулся вперед. Сюзи тоже, видно, почувствовала, что не все еще кончено, стряхнула с себя апатию и принялась энергично тужиться.
Дальше все пошло как по маслу, и мне удалось извлечь щенка на свет практически без усилий.
— Боюсь, этот не выжил, — сказал я, поглядев на крохотное существо у себя на ладони и не обнаружив никаких признаков дыхания. Но, зажав грудку между большим и указательным пальцами, я уловил ровное биение сердца и, быстро открыв щенку рот, начал мягко вдувать воздух в его легкие.
Повторив эту процедуру несколько раз, я положил щенка на бок в корзину и уже пришел к выводу, что мои усилия напрасны, как вдруг крохотная грудная клетка приподнялась потом еще раз и еще.
— Живой! — воскликнул Берт. — Ну прямо чемпион! Нам они ведь все живыми требуются. Отец-то — терьер Джека Деннисона, так охотников на них хоть отбавляй.
— Вот-вот! — вставила миссис Чапман. — Сколько бы ни родилось, всех разберут. Просто отбоя нет от желающих: «Нам бы щеночка Сюзи».
— Ну еще бы! — сказал я, но улыбнулся про себя. Терьер Джека Деннисона также обладал сложной родословной, и плоды этой вязки обещали быть интересными коктейлями, что ничуть не должно было их испортить.
Я вколол Сюзи полкубика питуитрина.
— Она же чуть не полсуток старалась вытолкнуть этого молодца, так что небольшая помощь будет ей кстати. А теперь подождем и посмотрим, как оно пойдет.
Ждать было очень приятно. Миссис Чапман заварила чай и принялась щедро мазать маслом домашние лепешки. А Сюзи, частично с помощью питуитрина, каждые четверть часа не без самодовольства производила на свет по щенку, и вскоре они уже подняли в корзине писк, удивительно громкий для таких крошек. Берт, который с каждой минутой все больше светлел, набил трубку и поглядывал на все увеличивающееся семейство с улыбкой, которая мало-помалу почти достигла ушей.
— Каково вам, молоденьким, сидеть тут с нами! — сказала миссис Чапман, наклонив голову и озабоченно глядя на нас с Хелен. — Небось, не терпится на танцы вернуться, а вы вот сидите.
Мне вспомнились давка в «Гуртовщиках», табачный дым, духота, неумолчный грохот «Бравых ребят». Я обвел взглядом мирную кухоньку, старомодный очаг с черной решеткой, низкие, отлакированные балки, швейную шкатулку миссис Чапман, трубки Берта, повешенные рядком на стене, и крепче сжал руку Хелен, которую последний час держал в своей под прикрытием стола.
— Вовсе нет, миссис Чапман, — возразил я. — Мы и думать о них забыли.
И это была чистейшая правда.
Около половины третьего я пришел к выводу, что Сюзи кончила — всего щенят родилось шестеро, очень недурное достижение для такой фитюльки. Писк смолк, так как все они уже дружно сосали мать.
Я по очереди поднял их и осмотрел. Сюзи не только не протестовала, но словно улыбалась со скромной гордостью. Когда я положил их назад, она деловито осмотрела и обнюхала каждого, прежде чем снова лечь на бок.
— Три кобелька, три сучки, — сказал я. — Отличное соотношение.
Перед тем как уйти, я вынул Сюзи из корзинки и ощупал ее живот. Просто поразительно, каким поджарым он уже стал! Прорванный воздушный шар не изменил бы форму столь эффектно. Она уже преобразилась в худенькую, мохнатую, дружелюбную малютку, которую я так хорошо знал.
Едва я отпустил ее, как она шмыгнула назад в корзину и свернулась калачиком вокруг своего семейства, которое тут же принялось сосредоточенно сосать.
Берт засмеялся:
— Да ее среди них толком и не разглядеть! — Он нагнулся и потыкал в первенца мозолистым пальцем. — Нравится мне этот кобелек. Знаешь, мать, мы его себе оставим, чтобы старушке скучно не было.
Пора было уходить. Мы с Хелен направились к двери, и маленькая миссис Чапман, поспешив ее отворить, поглядела на меня:
— Что же, мистер Хэрриот, — сказал она, не выпуская ручку. — Уж не знаю, как вас и благодарить, что вы приехали, успокоили нас. Ума не приложу, что бы я делала с моим муженьком, приключись с его собачкой какая беда.
Берт смущенно ухмыльнулся.
— Чего уж, — буркнул он. — Будто я расстраивался!
Его жена засмеялась, распахнула дверь, но едва мы шагнули в безмолвный душистый ночной мрак, схватила меня за локоть с лукавой улыбкой.
— Это, как погляжу, ваша невеста? — спросила она.
Я обнял Хелен за плечи и ответил твердо:
— Да. Моя невеста.
Эта ночь ознаменовалась не только появлением на свет нового семейства Сюзи, она положила начало моей семейной жизни — ведь до нее все мои попытки ухаживать за Хелен завершались фиаско. Но с этой минуты я сосредоточился на том, что по-настоящему важно, и, оглядываясь на без малого сорок пять лет, которые мы провели вместе, благословляю счастливую судьбу, так удачно подыгравшую мне во время «Нарциссового бала». Приятно вспомнить и о том, какая в те дни была между нами и нашими пациентами особенная близость — всю ночь просидеть на деревенской кухне с щенящейся собакой! История эта романтична, и технические подробности в ней необязательны, но я все-таки упомяну, что теперь мы в таких случаях очень редко прибегаем к щипцам.
