— Ты что! — ахает мама. — Про дедушку забыла?
И тут же голоса раздаются:
— Что покупать? Бесплатно, даром забирай!
Глядь мама — а они уже в ряду тех бедолаг, которых в любую погоду встретишь на Блошинке. Как ни придешь, они всем предлагают кошек разных возрастов и беспородных собак. А иногда еще и хомяков, сразу целый выводок, или зачем-то голубя-сизаря, который не может летать.
И в этом ряду стоит Андреевна, старуха из ближнего поселка.
Только Наташка еще с ней незнакома.
У Андреевны в руках мешок, а в мешке живность копошится — братья и сестрички, дети белоснежной кошки Сметанки.
Андреевна только задумалась о чем-то своем, старушечьем, как вдруг услышала рядом чей-то громкий плач. Смотрит — ревет довольно большая девочка, лет девяти. Или десяти. А рядом с ней стоит младший братишка — лицом на неё сильно похож. И тянет:
— Наташ, не реви, стыдно. Что люди подумают?
Наташке все равно, кто что подумает. Жизнь без котенка вдруг показалась такой горестной, что в сравнении с ней ничего значения не имело. Наташка огляделась на маму, которая, казалось, сама готова была заплакать, — и начала с новой силой:
— Котенка хочу!
Мама что-то беспомощно говорила ей. Втроем они стояли на пятачке, в центре всеобщего внимания. Секунда — и люди оценили ситуацию.
— Возьми котенка-то детишкам! — вдруг сразу заговорило, загудело, затараторило вокруг.
— Мой-то, погляди, какой шерстистый! Дедушка был персом у него.
— Лучше сюда гляди, на моего! Простой он, беспородный, зато приучен к месту, к туалету — горя не будешь знать!
— Мамка, сердца у тебя нет, ребенок-то как убивается! Котенку много ли надо? Что сами едите, то и ему… А убирать за ним дочка сама будет, большая уже.
— Куда там… — в растерянности отвечает мама толпе. — С родителями живем. С мужем я разошлась, уехали мы… Теперь — считай что три семьи под одной крышей. Тесно у нас…
— А что, плохой, что ли, был муж? — перебивает ее маленькая вертлявая бабенка. — Что, выпивал?
— Терпеть надо было, терпеть, — учит высокая толстая старуха. — Ради детей терпела бы…
— А дети — что! — спорит с ней худая изможденная женщина. — Детям-то, что ли, надо, чтобы папка скандалил каждый день?
«Что — папка каждый день?» — не понимает Наташка. Ей вспоминается — с папой они летят в надувных санках с горы, прыгают на ухабах! Страшно, аж сердце замирает! И в то же время как хорошо вот так лететь и бояться — с папкой! Одна — совсем не так боишься, по-другому…
И тут же вспоминается комната, заполненная чем-то тяжёлым. Тяжелое — невидимое, и, вроде, оно ничем не пахнет. Но оно есть, оттого что мама как-то странно молчит, и папа тоже молчит. И чтобы они не молчали, Наташке хочется прыгать на софе и громко кричать. Ей это не разрешается, и если она только попробует, мама и папа станут кричать на неё. Оба вместе. И тогда они, может, помирятся. Но Наташка и с места не может сдвинуться. И мама тогда говорит: «Нам лучше уехать…»
Мама, наверно, то же самое вспомнила. Наташка думает: как понять, что это тяжёлое в комнате было? И захочешь чужим рассказать — не сможешь. А тем всё знать надо. Или они думают, что уже всё знают…
— Ушли — и правильно сделали, не пропадёте! — утешает маму хозяйка двух одинаковых, как близнецы, рыжих котят. — Ну что, берешь у меня? Выбирай любого!
— Не могу, — оправдывается перед нею мама. — Отец у меня сильно не любит кошек.
— Деда не любит кошек, — повторяет Толик за ней. — И котенков тоже он не любит.
А девочка ничего не говорит, только ревет.
Андреевна порылась в своем мешке и вытащила вслепую рябой комок. Девочке протянула:
— Нельзя тебе домой, так вот хоть подержи маленького-то, подержи, погладь…
Та приняла в руки котенка, продолжая тянуть по инерции басом:
— У-у-у!
Наверно, трудно сразу остановиться.
— Что всё ревешь? — растерянно спросила старуха. — Или, может быть, черненького хочешь?
Девочка сразу и подхватила:
— Черненького хочу-у!
Старуха выбрала в мешке черного, как смола, котенка, сунула в руки девочке, а серого отправила назад в мешок. Девочка потянула котенка к лицу, а старуха Андреевна, приговаривая «мальчик, мальчик, хлопот у вас не будет», сделала шаг назад, а потом еще один шаг назад, и так, пятясь, пятясь, оказалась за строем других старух и девочек-подростков с котятами. Пригнулась и двинулась дальше, в толпу, в толпу.
— Стойте! — закричала мама. — Здесь ваш котенок! Мы не можем…
А старухи и след простыл.
Котенок остался вместе с девочкой, мамой и братом.
Кругом все улыбаются: «Ну, хитра Андреевна, вот и пристроила одного из своих».
Делать нечего, зашагали мама с Наташей и Толиком домой. Наташка впереди идет, котенка к себе прижимает. Мол, что хотите, делайте, а не отдам. Лучше сама с ним вместе из дома убегу.
За ней мама идет, сердится.
— О чем ты думаешь? — спрашивает дочку. — Что мы теперь делать станем?
А сзади Толик идет. И думает: «Хорошо мне, я машинки люблю. Машинки можно дома держать. Дед сам иногда мне машинки покупает… А Наташке плохо. Она любит котят. Плохо любить то, что дед не любит…»
Мама, к тому же, злится на себя, что стала оправдываться перед старухами, рассказывать им про свою жизнь.
И все из-за этой ревули, из-за Наташки! Ну, Наташка, ну, погоди же, дурочка ты моя. Что будем с котенком-то делать? Не бросишь же его в подъезде — и без него во дворе полно кошек-бродяжек, а этот — совсем малыш, не выживет… И что бы не взять его в дом?
Бегал бы такой — черный, как ночь. Сколько раз за день тебе дорогу перейдет? И нам всё было бы нипочем. Ведь это не какой-то неизвестный чёрный кот — это свой собственный! Разве Наташка хочет чего-то несбыточного? — думает мама. Ведь поговоришь с людьми — и каждый кого-то вспоминает. Какого-нибудь зверька из детства, с которым вместе росли. Сначала, например, котенка взяли — меньше мышки. Он — «Мяу», и ребенок-ползунок тоже ему: «Мяу!». Так вместе и растут — и после вдруг подросток замечает, что его приятель-одногодок стареет. Редко четвероногий доживает до выпускного вечера своего хозяина, но только выросший хозяин всю жизнь будет вспоминать своего первого питомца…
Пусть и Наташка будет кого-то вспоминать!
Маме вдруг передаётся Наташкина решимость.
— У нас теперь есть котенок! — объявляет мама бабушке с порога.
Тети Гали с утра нет. У нее такая работа, на которую приходится ходить и в воскресенья. Зато ей и платят хорошо. Дед все время говорит, какая тетя Галя молодец.
Мама думает: сейчас он выйдет и вытолкает их в подъезд вместе с котенком.
А бабушка говорит:
— Повезло вам, что деда нет. А то бы и не вошли в дом.
В детской мама вытаскивает из-под Наташкиной куклы матрасик и стелет в туалете. Туда же ставит пластиковую коробку от конфет.
— Будем сразу к туалету приучать!
— Хорошо бы насыпать туда… кошачий наполнитель, — в растерянности говорит бабушка. — Я слышала — с наполнителем легче приучить…
— Значит, ты не против, чтоб у нас был котенок? — спрашивает мама.
— Если б не дед, я бы уже давно котенка завела, — отвечает бабушка. — Но, конечно, я бы выбрала расцветку поинтересней.
— А я черненького хочу-у! — заводит опять Наташка.
— Черненький тоже хорошо! — тут же соглашается бабушка. — Только о чем тут говорить? Дед — он, какого ни принеси, из дома выкинет.
— Тогда мы с мамой тоже уйдем, — обещает Наташка, и Толик не выдерживает — начинает реветь.
— Сейчас же замолчи! — приказывает мама. — Тем более мы уже уходим. Но не насовсем — только в магазин…
Пока деда нет — в доме затишье.
Мама с Наташкой приносят из магазина наполнитель и сыплют немного в коробку от конфет. Котенок, до этого дремавший на своей подстилке, тут же встает и направляется вразвалку к своему туалету. Пора ему, пора…
— Бабушка! Смотри скорее! — радуются Наташка с мамой. — Его не надо приучать! Он уже приученный!
— Бабуля его приучила! — объявляет мама, пока малыш загребает в коробке лапами. — Та, на базаре.
Им невдомек, что это не Андреевна, а сама кошка-мама, Сметанка, приучила свой выводок к порядку. Она держала детей в строгости, и жили они с Андреевной душа в душу.
Андреевна, добрая душа, и слышать не могла о том, чтобы лишать Сметанку ее любимых ночных прогулок. Коты со всех окрестностей знали дорогу к Андреевне во двор, и несколько раз в год Сметанка приносила сразу по пять или по шесть котят, или еще больше…
Андреевна не интересовалась, сколько на этот раз родилось малышей. Она знала, что сколько бы их ни было, они не добавят ей хлопот. Котята росли воспитанные — в мамку. Приходило время — Андреевна собирала малышню в мешок. Не держать же всех в доме, у Сметанки, небось, еще выводок на подходе.
