— Украли?! — слышалось со всех сторон. — Что?… Сумочку?!. Так вот же она, в руках!… Укусила собака?… Какая?… Бешеная?!.
— Распустили собак! — визжала дама. — Представляешь, он чуть не откусил мне руку!
— Кто — он? — насторожился кавалер.
— Такой огромный страшный пес! — Дама показала рост пса размером с хорошего теленка.
— Правильно, — поддержала лотошница, которая тоже жаждала оказаться в центре внимания. — Страшилище, что твой медведь…
Подоспевшие хозяева собак переглянулись.
— Не обошлось тут без наших, — вздохнул Иван Иванович и, протолкавшись к потерпевшей, предложил: — Девушка, милая, ну хотите, я вам куплю два пирожка? Пять пирожков? Только успокойтесь!
— Вы-то чего суетесь?! — отрезал парень, а дама, уличенная в нарушении правил хорошего тона, завизжала еще громче:
— При чем тут пирожки?! Дело в принципе! Распустили диких зверей…
А «дикие звери» тем временем неслись в глубину сквера. Впереди бежал Щен с пирожком в зубах. Рядом, плечом к плечу, несся Музыкант, у которого появилась слабая надежда на ужин. Чуть поодаль поспевал толстый Биндюжник, за ним на тонких подгибающихся ножках семенил Дэзик…
У решетки, под густыми кустами сирени, все остановились. Щен опустил пирожок на землю и носом подтолкнул к нему Музыканта. А когда Биндюжник попробовал подобраться с другой стороны, Щен оскалил маленькие острые зубы и грозно зарычал.
Собравшись полукругом, щенки молча следили, как Музыкант поедает пирожок. Когда последний кусочек исчез, все трое вздохнули и облизнулись.
Музыкант хотел было мелодично провыть в знак благодарности, но в это время раздались голоса хозяев, громко звавших: «Дэзик! Биндюжник! Щен!» — и пришлось откликнуться на зов.
Когда Щен подбежал к Рыжику, тот молча взял его на сворку, чего никогда прежде не делал. Щен удивился, но промолчал. А Рыжик, пройдя несколько шагов, спросил:
— Ты не знаешь, отчего там заварилась такая каша?
— Не знаю, — ответил Щен.
— И кто выхватил у женщины пирожок, тоже не знаешь?
— Это я, — ответил правдивый Щен. — Но я его не ел.
— Тогда зачем же…
— Потому что Музыкант вчера не ужинал, а сегодня не завтракал и не обедал.
На это Рыжик ничего не ответил, и они молча дошли до дому, где их ждал ужин в виде небольшого кусочка колбасы, бутылки молока и хлеба (до зарплаты оставалось два дня). Щен уже знал, что в конце месяца надо есть все подряд и не привередничать.
Он заканчивал свой ужин, когда Рыжик сказал:
— А вот Цезарь никуда не бегал. Он очень дисциплинированный и любит своего хозяина.
— Он трусливый и жадный, — ответил Щен. — А лизать руку — это вовсе не значит любить.
Рыжик как-то странно хмыкнул и почесал у Щена за ухом.
Потом он долго стучал на машинке, а Щен лежал на тахте и чувствовал, что в мире царит полная гармония.
Уже отходя ко сну, он заворочался и вздохнул.
— Тебе там не дует? — спросил Рыжик.
— А пирожок, наверно, был вкусный, — мечтательно сказал Щен.
Как Рыжик со Щеном помогли восстановить справедливость
— Вам предоставляется возможность показать себя, — произнес Редактор Отдела.
Рыжик взглянул исподлобья. Лицо у Редактора было вдохновенное, как всегда, когда речь шла о «гвоздях».
— Имеется интересный материал на моральную тему, — продолжал Редактор. — В парфюмерном магазине номер 10 по Тополиной улице молодая продавщица похитила 25 флаконов импортного лосьона «Мери». Что она с ними сделала, можно только догадываться. Следует заклеймить ее нечестность, несознательность, стремление к наживе.
— А это точно, что украла именно она? — спросил Рыжик.
Лицо у Редактора сразу стало скучное и безнадежное.
— Очевидно, имеется соответствующая компетентная информация, Игорь Николаевич. (Редактор Отдела, когда хотел, мог выражаться по-научному.) Я настоятельно прошу вас выполнять задание… задание… задание… а не задавать излишние вопросы.
— Слушаюсь, — сказал Рыжик и отправился к Ниночке за телефонным справочником.
— Ну, как твой сенбернар? — спросила Ниночка.
— Он не сенбернар, а Звездный пришелец, — обиделся Рыжик. — Это понимать надо!
— А мы вчера ходили с Борисом в Дом кино, — небрежно сказала Ниночка. — Классная картина. Обхохочешься!
Но Рыжик уже не слышал, он переписывал в записную книжку адрес магазина.
Перед заданием он забежал домой, чтобы покормить Щена, и рассказал ему о предстоящей операции. Щен неожиданно сказал:
— Возьми меня с собой.
— Новое дело! — возмутился Рыжик. — Ты же знаешь, что на работу брать щенков нельзя.
— Все равно возьми, — настаивал Щен. — А вдруг я что-нибудь унюхаю?
«В самом деле, — подумал Рыжик. — Редактор не узнает, а ему дома скучно одному».
— Только помни, — строго сказал он — Никаких этих штучек с Голосом. Веди себя, пожалуйста, прилично.
И он взял Щена на сворку.
Магазин помещался в старом, еще дореволюционном здании из красного кирпича. Во дворе громоздились картонные коробки из-под парфюмерии, поролоновые прокладки и разные флаконы.
Рыжика провели в кабинет директора, помещавшийся в конце длинного, затхлого коридора.
В кабинете за столом сидел массивный, грузный, как сейф, мужчина. Лицо у мужчины было непреклонное, на лацкане пиджака красовался значок ДОСААФ.
Напротив него, горестно сгорбившись на кончике стула, сидела худенькая девушка с такими пышными, растрепанными волосами, что лицо ее пряталось за ними, как за ветвями плакучей ивы.
Рыжик протянул директору свое удостоверение.
— Ну вот! — воскликнул директор, воздвигнулся над столом и пожал Рыжику руку. — Дожили! Попали под огонь прессы!
При этих словах девушка зарыдала так горестно, что Щену захотелось завыть.
Расстроенный Рыжик (он не мог видеть, когда люди плачут) сказал:
— Вы не волнуйтесь, пожалуйста. Я только хотел бы уточнить некоторые факты.
Девушка откинула волосы с лица, и Рыжик увидел такие правдивые голубые глаза, что даже растерялся немного. «Ну какой же это расхититель?» подумал он. Щен, видно, был того же мнения, потому что он пробрался поближе и лизнул ее безвольно повисшую руку.
Девушка вздрогнула, увидела Щена, машинально погладила его по голове и принялась вытирать распухшие глаза.
— Двадцать пять флаконов! — с чувством сказал директор. — И куда тебе такую прорву, Лидия? Ну, я понимаю, флакончик-другой для личного пользования…
— Не брала я их! — закричала Лида, заливаясь густой краской. — Не нужны они мне! Стала бы я из-за них совесть терять!
— Не могли же они сами уйти, — резонно заметил директор. — У них пока еще ножек нету. А на складе ты одна…
— Можно взглянуть на место происшествия? — спросил Рыжик, которому до того стало жаль убитую горем Лиду, что он готов был заплатить за все двадцать пять флаконов — хотя зарплаты бы не хватило, а гонорара не предвиделось.
— Пройдемте в склад, убедитесь лично, — сказал директор.
И они опять прошли по коридору, вышли на лестницу и спустились в подвал, где впритык стояли коробки с одеколоном, кремами, шампунями, многие с красивыми иностранными наклейками. Все это источало разнообразные ароматы, так что Рыжик даже закашлялся, а Щен затряс головой и чихнул.
— Вот, полюбуйтесь, — сказал директор.
Несколько в стороне виднелась большая картонная коробка с гнездами. Половина гнезд была пуста, в остальных виднелись пластмассовые утки, коты, пистолеты с разноцветными пробками.
— Лосьон «Мери», — директор вынул ярко-красную утку и показал Рыжику. — Можно использовать как пульверизатор. Цена четыре рубля пятьдесят копеек.
Рыжик огляделся. Вентиляции в складе, очевидно, не было, и он проветривался зарешеченным окном, находившимся на уровне земли. Решетка шла «солнышком» — широко сверху, узко снизу, большая форточка закрывалась только на ночь.
Окно выходило во двор, ограниченный с трех сторон новыми домами. Рыжик подошел к окну и задумчиво потрогал решетку. Его внимание привлекла группа ребятишек Они сгрудились вокруг худенького малыша лет четырех, который громко ревел, повторяя:
— А я скажу-у! Я папе скажу-у!
— Чего орешь?! — зашипел на него бойкий, занозистый мальчишка лет девяти. Глаза у него так и шныряли по сторонам. — Ну, пойдем, я тебе три пачки мороженого куплю! У самого же горло заболит, врача позовут, в больницу заберут, жадина-говядина!
Услышав о столь мрачной перспективе, малыш перестал реветь и заморгал. А Щен, принюхавшись к лосьону, подошел к решетке, потянул носом, забеспокоился. И тут Рыжик услышал, как Щен сказал ему Внутренним Голосом:
— Пусти меня во двор.
— Ну, вот, начинается, — Рыжик рассердился. — Ты же обещал, что будешь вести себя хорошо!
