Директор с недоумением взглянул на него, не понимая, о чем, собственно, речь.
— Я веду себя хорошо, — упрямо сказал Щен. — Но я хочу во двор. Отстегни сворку!
Рыжик, сам не зная почему, послушался. Щен проскользнул через решетку и очутился во дворе. Он подбежал к сгрудившимся в углу ребятам, обнюхал их, но они не обратили на него внимания. Бойкий мальчишка — ребята звали его Леха — уже всучил тем временем малышу сломанный перочинный ножик, и тот любовался им, соображая, как удобно будет вырезать разные штучки на полированном серванте. А Леха вкрадчиво говорил:
— Ты иди, попей молока, чтоб мама не сердилась, а потом выходи. Мы опять поиграем, как вчера, ладно?
Щен отошел от них и двинулся вдоль стены, изредка принюхиваясь.
— Щен! — крикнул Рыжик, который, записывая факты, краем глаза следил за ним. Тот повел ухом и исчез за углом.
— Симпатичный у вас щенок, — сказал директор. — Я, знаете, сам любитель. У меня на даче гончая…
— Разрешите, я схожу за ним, — перебил Рыжик. — Он такой озорной никогда не поймешь, чего ждать…
— Пожалуйста, — сказал директор и, открыв ключом маленькую боковую дверь, поднялся вместе с Рыжиком и Лидой по истертым ступеням во двор.
— Щен, — позвал Рыжик. Никто не ответил, и он поспешно пошел вдоль стены. — Щен, где ты?
— Да вот же он, — сказал директор, заглядывая за угол, где Щен выкопал лапами в мягкой земле довольно глубокую ямку.
— Что ты там делаешь? — сердито закричал Рыжик. — Вылезай немедленно, слышишь?
— Погодите, — вдруг вмешался директор. — Песик ведь у вас не без ума… Интересный песик!
Он наклонился, взял горсть земли, понюхал и протянул Рыжику. Рыжик широко раскрыл глаза: от земли остро пахло лосьоном «Мери».
— Вот это да! — только и вымолвил он.
А Щен сказал Внутренним Голосом:
— Вот так же пахнут куртки, штаны и ботинки у этих мальчишек в углу двора.
— Сюда! — крикнул Рыжик и вслед за Щеном бросился к мальчишкам.
Директор недоуменно двинулся за ними. Лида безразлично смотрела в сторону — ей уже ни до чего не было дела…
Когда Рыжик и Щен подошли к ребятам, те сразу замолчали. Горластый Леха громко засопел.
— Ну-ка, пошли со мной, — Рыжик крепко взял за плечо Леху и повел его к ямке.
Мальчишки сразу дружно заревели в пять голосов, а сам Леха стал испускать такие рулады, какие не снились даже знаменитому тенору Козловскому…
— Признавайтесь, что вы тут делали, — приказал Рыжик.
Мальчишки попытались дать деру, но их перехватили завмаг и Лида.
— Вот я сейчас позову милиционера, он с вами живо разберется, пообещал Рыжик.
Его слова произвели на мальчишек неожиданное действие: они разом умолкли, будто онемели.
— Так что же вы тут делали? — повторил вопрос завмаг.
— Воева-а-али… — прогудел Леха, вытирая рукавом нос.
— Выливали?! — ахнул потрясенный директор.
— Воевали! — прокричал прямо в лицо директору Леха. — Мы водичкой стреляли — будь здоров! Только в глаза попадать не надо — жжется!
— Что? — вскрикнула Лида и бросилась к мальчишкам. — Как… как вы это делали?!
Леха оглядел перепуганных товарищей, вздохнул и решил говорить начистоту.
— Тимку, маленького, запускали через решетку в подвал — он пролезает. Он вынимал пистолеты, уток, ну и все прочее. Мы забирали, а потом шли команда на команду. Кто первый отступит, тот и…
— Миленькие вы мои! — Лида подхватила Щена на руки и поцеловала в холодный нос. — Хорошенькие вы мои!
— На кого я теперь спишу двадцать пять флаконов? — загремел директор. — Где ваши родители, стервецы?
Когда мальчишки услышали о родителях, они подняли такой вой, что Рыжик заткнул уши. Он едва удерживался от смеха, но понимал, что справедливость надо восстановить, а деньги возвратить в магазин. И стал расспрашивать мальчишек, где они живут, предупредив, что если начнут врать, то Щен их сразу разоблачит. Те всхлипывали, однако говорили правду, а когда случайно сбивались, Щен настораживал уши и рычал.
А Лида все гладила Щена и повторяла, что она никогда-никогда еще не видела такого прекрасного, такого замечательного щенка… Щен с достоинством выносил ее ласки и очень гордился, что помог Рыжику восстановить справедливость. И когда он вечером на прогулке рассказал об этом происшествии своим друзьям, радовались все — и Биндюжник, и Дэзик, а Музыкант даже провыл свою любимую песенку: «Раз подрались два щенка». Только Вечно Благодарный покрутил своей тупой мордой и сказал:
— Не наше это дело — лезть в людские дела, мы должны быть послушными и благодарными.
Но его, конечно, никто не поддержал.
С тех пор Лида стала звонить Рыжику в редакцию и приходить по вечерам в сквер, чтобы угостить Щена вкусным кусочком, который он по-братски делил с Музыкантом.
Правда, Редактор Отдела опять был недоволен и сказал, что Рыжик написал материал совершенно не в том ключе… ключе… ключе… Но когда фельетон под заголовком «Чудеса на складе» был напечатан, в редакцию пришло столько откликов, в которых люди радовались за Лиду и благодарили журналиста, что Редактор Отдела смягчился и целую неделю называл Рыжика просто Игорем.
Как Рыжик и Щен ходили в гости к Вечно Благодарному и что из этого вышло
— Вот что, Щен, — сказал в воскресенье утром Рыжик. — Сегодня вечером мы пойдем в гости к хозяевам Цезаря. Ты понимаешь зачем?
— Нет, — ответил Щен и независимо посмотрел в окно, поскольку он сидел на подоконнике и дышал воздухом из форточки.
За окном сияло солнце, Щену очень хотелось побегать по скверу, но он был наказан и знал, что до вечера гулять не придется.
— Я говорю так потому, — раздельно сказал Рыжик, — что ты совершенно распустился и тебе полезно будет взять пример с Образцового Щенка. История с котлетами переполнила мое терпение. В конце концов, не для того я тебе сделал дверку, чтобы ты приводил сюда всех знакомых собак.
Дверка — изобретение Рыжика — действительно оказалась очень удобной. Рыжик сделал ее в нижней филенке входной двери. Маленькая дощечка на пружине легко поддавалась нажиму, и Щен мог приходить и уходить, когда вздумается, потому что Рыжик часто допоздна задерживался в редакции, а Щену надо было выйти по делам.
История с котлетами заключалась в том, что Щен привел домой Музыканта и скормил ему все, что Рыжик по забывчивости оставил на сковородке — пять свежих котлет. И когда Рыжик поздно вечером вернулся с работы, ужинать было нечем.
— Неужели ты пожалел для голодного Музыканта какие-то котлетки? укоризненно спросил Щен. — У нас ведь есть еще молоко и хлеб, просто я не умею открывать холодильник.
— Ну, хорошо, — сказал Рыжик. — Бог с ними, с котлетами. А что ты сделал с моей статьей? Как это называется?
… Три дня назад Рыжик всю ночь писал статью. Щен сквозь сон слышал, как стучит пишущая машинка.
Утром осунувшийся Рыжик побрился и ушел на работу, оставив в машинке недопечатанный лист. Щен, которому было очень жаль усталого Рыжика, решил ему помочь. Он забрался на стол и начал изо всех сил колотить лапами по клавишам машинки. При этом он задел хвостом пузырек с клеем, тот опрокинулся и залил уже готовые листы. Испуганный Щен бросился исправлять беду, но — не везет так не везет! — разбил склянку с тушью.
Когда Рыжик вернулся, на столе. у него был полный разгром, а Щен, перемазанный клеем и тушью, тихо лежал под стулом и смотрел на Рыжика ангельскими глазами…
Пришлось Рыжику еще ночь не спать и приводить все в порядок. А поскольку впереди было воскресенье, то он и решил, что самое время сводить Щена в гости к этому прекрасному, образцовому, неповторимому псу Цезарю…
Щен надеялся, что Рыжик забудет о неприятном визите. Но вечером Рыжик надел ему парадный ошейник из синей и красной соломки, который подарила благодарная девушка Лида. Щен не стал возражать, хотя и не любил ошейников. Дело в том, что у франта Дэзика тоже был такой, только желтый с черным, а Щен ни в чем не хотел отставать от приятеля.
И они с Рыжиком пошли.
Хозяин Цезаря был экономистом-плановиком и считал, что самое главное в жизни — это расчет и экономия. Они с женой жили по самому точному расчету.
Детей они не завели, поскольку это было нерентабельно, но зато приобрели породистого щенка Цезаря. По их расчетам, он должен был вырасти в огромного дога и охранять хозяйскую квартиру. А охранять там было что. Хозяин с хозяйкой, по своим экономическим выкладкам, 25 процентов зарплаты тратили на еду, 50 — на приобретение разных вещей, а остальные откладывали на черный день, которого они почему-то ожидали всю жизнь. Они так убежденно доказывали своим знакомым, что черный день обязательно наступит, что было бы просто жестоко обмануть их ожидания…
Квартира у хозяев Вечно Благодарного была большая, но казалась тесной от всяких вещей и вещичек. Ножки столов, стульев, диванов были подбиты резиной, на лакированном полу лежали паласы, а сверху еще парусиновые дорожки, чтобы их не портить.
