— Неважно, кто это сделал, — произнес он уже спокойнее. — Одному из вас придется взять вон ту черную сумку, остановить кровотечение, очистить и забинтовать рану.
Чувствуя, как сердце колотится у меня в горле, я бросился за сумкой. Протянув ее профессору, я попытался сглотнуть, но мышцы отказывались работать — до такой степени у меня сжалось сердце.
— Вот как мы поступим, нужно нанести на рану немного этой желтой мази с антибиотиком, — неторопливо объяснял он. — Затем наложим шину и хорошенько прибинтуем этим широким пластырем.
Теперь хвост выглядел уже не так страшно. Да и старик Леруа, видимо, смирившись с происшедшим, взмахнул забинтованным обрубком с видом игрока, пробующего новую бейсбольную биту.
— Все в порядке, — спокойно повторил профессор, — пусть этот случай послужит вам хорошим уроком. Помните о нем, и никогда не привязывайте бычий хвост ни к чему, кроме самого быка!
В тот раз я избежал исключения и даже не завалил зачет, хотя надолго стал объектом жестоких насмешек со стороны моих сокурсников. Тогда же я решил, что никогда в жизни не повторю этой ошибки.
Однако несмотря на мое трепетное отношение к фиксированию хвоста, лет через двадцать история повторилась, хотя теперь я сам уже преподавал в ветеринарном колледже при Университете Джорджии. Мой коллега направил к нам захромавшего быка ангусской породы для постановки диагноза и лечения. Это был могучий чистопородный бык, причем весьма ценный, говорили, что он стоил не менее 25 тысяч долларов. Звали его под стать прочему — Черный Кот из Усадьбы. Прибытие быка в клинику колледжа было обставлено в соответствии с его высоким статусом, он с комфортом прикатил в огромном трейлере, больше напоминающем автобус, тащил его мощный шевроле последней модели. Трейлер был оснащен удобным спальным отделением для персонала, сопровождавшего быка в поездках на выставки. Даже самый большой привереда не остался бы равнодушным к такой роскоши.
Церемония выгрузки пациента на нашей стоянке, поросшей чахлой травой, оказалась не менее впечатляющей. Загнав трейлер прямо на траву, шофер распахнул двери, и Черный Кот неторопливо сошел на землю в сопровождении двух ковбоев (впрочем, может, это были актеры), наряженных в традиционные ковбойские костюмы, — чистые, без единого пятнышка, джинсы и рубахи. Складки на одежде имелись лишь в местах, предусмотренных ковбойским кодексом, видимо, за всю поездку они ни разу не присели. Их огромные белые шляпы не уступали по ширине лихо закрученным с помощью воска усам, напоминающим велосипедный руль. Я никогда прежде не видел ничего подобного, однако, судя по снимкам с ковбойского слета в Неваде, именно так и должны выглядеть настоящие ковбои в полном обмундировании. Я пытался сообразить, может ли ветеринар в таком наряде сопровождать в поездках быка, уж не говоря о хирургических операциях, которые приходится проводить, скорчившись позади животного в узком и грязном станке.
Едва коснувшись земли копытами, наш благоухающий шампунем пациент наклонил голову, широко разинул рот и захватил целый пучок травы. В то же мгновение старший из ковбоев, тот, усы которого были заметно пышнее, выхватил несчастную траву прямо из пасти и подверг быстрому осмотру. Удалив пару маленьких комочков грязи, он сунул ее обратно. Тем временем его помощник легкими щелчками сбросил пару пылинок с левой манжеты своей рубахи.
К этому моменту вокруг клиники уже собралась толпа. Клиенты со своими животными, персонал и даже прохожие останавливались поглазеть на живописную группу. Самые любознательные из студентов тоже выскочили на автомобильную стоянку, рассчитывая предложить свою помощь и таким образом превратить скучное корпение над учебниками в увлекательное практическое занятие.
Пока ковбои вели пациента к задней двери клиники, публика во все глаза разглядывала Черного Кота. Каждому — даже Рою, вездесущему городскому дурачку, — было очевидно, что животное довольно сильно хромает.
— Это левая передняя нога, — объявил Рой. — Наверное, он ее сломал или колено повредил и оно опухло.
Парень явно не страдал застенчивостью и охотно рассказывал публике, а особенно студентам-ветеринарам, каковы, по его мнению, причины, вызвавшие болезнь пациента. Частенько Рой давал советы и мне, особенно любил поговорить о проведении хирургических операций на животных, которых он не только никогда не видел, но даже и не подозревал об их существовании.
— Не думаю, — возразил я. — Достаточно посмотреть сзади, и вы увидите, что дело вовсе не в левой передней ноге. А каково мнение будущих врачей? Посмотрите, когда бык вздрагивает и вскидывает голову, какой ногой касается земли?
Ответ был уже готов.
— Правая задняя. Вероятно, повреждено копыто, поскольку в девяноста процентах случаев хромоты у коров причину следует искать именно на этом участке. Сначала нужно осмотреть копыто, затем подняться выше. Если это не копыто, то не исключено, что у него разрыв мениска или задней крестовидной связки. Но хруста в суставе не слышно, а заднее сухожилие не укорочено.
Я улыбнулся студентам. На мой взгляд, студенты не ошиблись в постановке первичного диагноза, хотя и опирались на знания, полученные из учебника. Следующий мой вопрос касался способа лечения.
— Нужно приподнять ему ногу и выяснить, нет ли инородного тела, затем исследовать твердую поверхность копыта, — сообщил один из студентов, которого, как видно, выбрали спикером.
— Каким же образом вам удастся приподнять такое громадное копыто? — ехидно поинтересовался я.
— Не знаю, — сознался спикер.
— Мы сделаем это самым простым способом, с помощью станка, — провозгласил я.
Через несколько минут мы поместили нашего покладистого пациента в станок и с помощью крепкой веревки подняли ему ногу. С полдюжины добровольцев, ползая на коленях, пытались опередить друг друга и высмотреть гвоздь или другое инородное тело, по нашему предположению застрявшее в тканях копыта. Ничего подобного мы так и не нашли, но когда случайно зацепили наружный палец, бык отдернул ногу, явно почувствовав резкую боль.
— Может быть, в подошве абсцесс, как вы считаете? — спросил я.
Большинство студентов согласно закивали головами. — Тогда поднимем его на стол и сделаем анестезию, затем вскроем абсцесс, поставим дренаж, а на здоровый палец — деревянный блок. Благодаря такому блоку он не будет испытывать боли при ходьбе, и поврежденная нога заживет скорее.
Занимаясь приготовлениями, я краем уха слушал, о чем говорили люди вокруг, и с удивлением узнал, что стоимость Черного Кота поднялась до 80 тысяч долларов, а через несколько минут достигла 125 тысяч. Потом цифры подпрыгнули еще выше. Мне всегда казалось странным, что цена животного растет пропорционально тяжести заболевания.
Мы надели на пациента шлейку и зафиксировали на специальном столе, стоявшем вертикально. Привязав, как полагается, голову и передние ноги быка, мы подвели ему под брюхо два широких ремня и перевернули стол в горизонтальное положение. Черному Коту не приходилось выбирать, поэтому он позволил нам перевернуть его вверх ногами, лишь пару раз вполсилы взревел. Ковбои встали у головы быка, поглаживая его лоб и бормоча ему в ухо что-то ласковое. На мой взгляд, переворачивающийся стол заслуживает первого места в списке приспособлений, когда-либо изобретенных человечеством. Разумеется, не каждый бык способен примириться с такой специфической позой, однако инъекция седативного препарата чаще всего облегчает эту задачу.
Через минуту все четыре ноги были зафиксированы с помощью веревок, и мы получили удобный доступ к поврежденному копыту. Наложив на ногу жгут, я ввел местный анестетик. Тем временем Черный Кот непрерывно молотил своим мощным хвостом, мне попадало то по ушам, то по голове.
— Может быть, кто-нибудь привяжет ему хвост? — обратился я к студентам, не отрываясь от осмотра ноги.
Все шло по плану. Хвост больше не болтался у меня перед носом, а бык не чувствовал боли. Я приступил к выскабливанию копыта на болезненном участке. Вскоре из проделанного мною отверстия начал вытекать зловонный гной, что вызвало бегство части наблюдателей. В результате дальнейшего выскабливания на подошве образовалась дыра, которую я стремился максимально расширить для хорошего дренажа.
Получив отверстие необходимого размера и обработав рану йодом, я приклеил к здоровому пальцу маленькую дощечку, дабы исключить соприкосновение больного участка с землей, затем высушил акриловый клей с помощью фена для волос. После чего осторожно забинтовал ногу марлевым бинтом, закрепил его пластырем, снял жгут и сделал быку инъекцию антибиотика.
Наконец стол перевернули в исходное положение, веревки развязали и Черного Кота повели прочь. Он шагал довольно неуверенно, поскольку впервые примерил обувь на каблуках, притом на одну ногу. На третьем шаге я услышал тот же самый громкий треск, который так поразил меня двадцать лет назад и чье-то «Ой-ёй-ёй!» в толпе, а секундой позже почувствовал, как капли крови попадают мне на лицо и очки. Нетрудно было догадаться, что произошло, даже не глядя на быка. Кто-то привязал прекрасный хвост Черного Кота к столу и забыл об этом, когда настало время его освободить.
