Он так обрадовался, что тут же залез в банку с краской и оставил на полу отпечатки всех своих четырех лап.
— Зачем ты его сюда впустил? — рассердился мой товарищ. — Выгони его во двор.
«Ага! Выгони… Ты еще не знаешь про малину! — мелькнуло у меня в голове. — Но, с другой стороны… Сенька же умница и, очевидно, уже понял, что можно и чего нельзя», — прикинул я и вытолкал проказника за дверь.
И не ошибся. Сенька оказался еще умнее, чем я думал. Не успела за ним закрыться дверь, как он уже мчался к малине. Остановился и, заметив, что я наблюдаю за ним, негромко тявкнул:
— Гав! Скучно мне одному. Гав! Иди ко мне, а не то я…
Я вышел на крыльцо, Сенька подбежал, ласкаясь. Я взялся за ручку двери — Сенька рванулся к малине. Я спускаюсь с крыльца. Сенька ко мне. Я к двери — Сенька в малину…
Так и пришлось товарищу заканчивать ремонт одному.
КАПКАН
Не успел я вылезти из палатки, как Сенька тут как тут. Хвостом виляет и преданно смотрит мне в глаза.
— Что, соскучился за ночь? — усмехнулся я.
Сенька припал на передние лапы и еще усерднее завилял хвостом, приглашая играть.
— Ладно, ладно, некогда мне.
Взяв удочки, подсак, банку с червями, я столкнул на воду лодку. Сенька ужом проскользнул мимо меня и уселся на корме, радостно поблескивая глазами.
— Нет, брат, так дело не пойдет. А палатку кто стеречь будет, вещи?… Вылезай, вылезай, — уговаривал я его. — Нельзя нам обоим отлучаться. Вылезай, ну!
Сенька с явной неохотой вылез на берег.
— Гав! — тявкнул негромко. — Возьми, пожалуйста!
— Сказал же — нельзя, — рассердился я. — Сколько можно повторять? Сенька медленно потрусил по берегу вслед за мной. Я приналег на весла, и кусты скрыли от меня моего друга.
Через три часа, когда солнце уже жарило вовсю и утренний клев кончился, я причалил к берегу, но Сенька не выскочил, как обычно, навстречу. «Спит, наверное», — подумал я и громко позвал:
— Сеня! Ну-ка ко мне, быстренько!
Ни звука в ответ. Сеньки не было и в палатке. Я вновь позвал его и прислушался. Тихо все. Только чуть треснула где-то неподалеку ветка, да всплеснула под берегом стайка рыбьей мелочи. «Что могло случиться? — не на шутку встревожился я. — До ближайшей деревни десять километров. Волков здесь не водится… Может, кто проезжал мимо да поймал его. Ведь Сенька такой доверчивый. Но тогда бы я слышал шум мотора…»
И все-таки я выскочил на дорогу. Пробежал с километр до ближайшего поворота — свежих следов автомашин не было.
Солнце палило нещадно. Пот заливал глаза. В траве тревожно звенели кузнечики. Кусты стояли нахохлившись, виновато опустив привядшие листья.
«А почему считают, что здесь нет волков? — вдруг подумал я. — Вон какие заросли! Ах, Сенька, Сенька! Ну почему я не взял тебя с собой в лодку? Бог с ней, с палаткой… с вещами…» Мне так стало жалко моего пропавшего друга, что запершило в горле и губы стали сухими, горячими.
Я вернулся к палатке, взял походный топорик и направился в самую гущу кустов, полный решимости хотя бы отомстить про-жорливым волкам за своего четвероногого друга. Целый час я безуспешно искал следы жестоких хищников, весь исцарапался о колючие ветки, но ничего не нашел. Подавленный и усталый вернулся к палатке. Ничто меня не радовало — ни хороший утренний клев, ни прекрасное место отдыха, ни устоявшаяся погода. Полными ненависти глазами смотрел я на эту коварную поляну, на густосплетение кустов — свидетелей Сенькиной гибели.
Вдруг неподалеку от меня дрогнула и закачалась ветка. Я бросился вперед, ногой раздвинул кусты и увидел… Сеньку. Он лежал в какой-то страшно неудобной позе. Головы не было видно. Одна задняя лапа застряла в развилке ветки, другая — слабо скребла землю.
«Живой еще!» — подумал я и, отбросив топорик, попытался поднять Сеньку на руки. Тело его дернулось, послышался жалостный тихий вздох. Я повернул своего верного друга на бок.
Сеньке, конечно же, было не весело. У него не осталось сил даже шевельнуть хвостом. Но ситуация была такая комичная, что я не выдержал и захохотал.
Сенька сам себе нашел капкан. Любитель свиной тушенки, он обнаружил где-то порожнюю банку из-под нее, оставленную нерадивым нашим предшественником, и опрометчиво засунул туда морду. Острые края, загнутые вовнутрь, не давали вытащить морду обратно, а сама банка плотно засела в густых ветках.
Сколько Сенька промучился в этом капкане, не знаю. Наверное, долго, потому что, когда я освободил его, он так виновато и устало посмотрел на меня, так понуро горбясь, залез под машину, что мне вновь стало жаль его, хотя трудно было сдержать улыбку. Я предложил ему конфетку — он отвернулся.
Урок этот Сенька запомнил на всю жизнь. И если находил пустую банку, поднимал шум.
— Гав! Гав! — лаял он. — Безобразие! Разбрасывают везде мусор. Порядочной собаке прогуляться негде! — и не успокаивался, пока злосчастную банку не закапывали в землю.
СЕНЬКА ПОМОГАЕТ АКТАРУ
Только мы подъехали к дому егеря, как Сенька исчез. Стоянка здесь предвиделась длительная, поэтому я не беспокоился. Пока мои друзья ставили во двор машины, пока решался вопрос о ночлеге, я любовался красивой черно-белой лайкой, которая на привязи стояла в соседнем дворе. Она не лаяла. Она просто стояла и смотрела на нас, чуть слышно повизгивая. Мы долго разгружали машины, и за это время лайка ни разу не присела, только нервно переступала лапами.
— Хороша! — не выдержал я.
— Актар! Стоящий пес, — подтвердил егерь и вздохнул. — Хозяин не охотник, так… Губит собаку на привязи. Я просил продать — ни в какую! Говорит, дом сторожить некому. — Он огорченно махнул рукой и отвернулся.
Словно поняв, что разговор шел о нем, Актар взвыл и стал метаться по двору. В это время вывернулся откуда-то Сенька и бесстрашно нырнул в дыру забора. Актар умолк, насторожился и, вытянувшись вперед, насколько позволяла привязь, внимательно смотрел на незнакомца. Сенька приближался, грозно рыча, но при этом сильно махая хвостом. Начался обычный процесс знакомства — обнюхивание. Я приготовился к худшему, испугавшись за своего любимца. Ростом он едва доставал до брюха лайки и вообще выглядел перед ней несолидно. Но все кончилось благополучно. Вот Сенька припал на передние лапы, потом метнулся в сторону, приглашая Актара играть. Тот кинулся было за ним, но ремень рванул его назад, чуть не опрокинув на спину. Актар взвыл и стал бегать по двору, с грохотом катая блок по проволоке, натянутой от дома к сараю.
Сенька, не дождавшись нового знакомого, вернулся. Вся его лукавая морда выражала высшую степень нетерпения.
— Гав? — спросил он. — Ну, чего ты? Я же жду.
Актар еще отчаяннее взвыл. Сенька подошел и долго обнюхивал ремень, на который был привязан его новый знакомый. Такую вещь он встречал впервые, поэтому исследовал основательно. Он даже пытался грызть его, но вскоре бросил эту затею и улегся рядом с Актаром, глядя в мою сторону и изредка взлаивая:
— Гав! Иди, помоги нам.
А что я мог сделать? Чужой двор, чужая собака… Сели ужинать. Я позвал Сеньку. Обычно дважды приглашать его не приходилось. Но сейчас он подошел с явной неохотой.
— Сеня, ты что, заболел?
Он смотрел на меня своими коричневыми глазами с немым укором.
— Глупый Сенька, ну что я могу сделать для твоего нового друга? Ничего.
Утром, еще затемно, мы быстро погрузили все необходимое на телегу и тронулись в путь по едва заметной дороге, через болота к дальним озерам. Я крикнул Сеньку, через некоторое время он появился, покрутился у ног, поластился и потрусил сзади.
За разговорами с егерем я вспомнил про Сеньку спустя полчаса. Позвал. Его не было.
— Сенька! Сенька! Сенька-а-а! — кричал я, но безрезультатно. Ночную темень сменил густой туман — дорогу не видно в десяти метрах. «Сбежал к машине», — успокаивал я сам себя, однако тревога не унималась, и я повернул назад.
Каково же было мое удивление, когда через несколько шагов, за поворотом, я буквально наткнулся на Сеньку и… Актара. На Актаре был ошейник с обрывком ремня. Ремень кто-то перегрыз мелкими, словно мышиными зубами. Я вопросительно посмотрел на Сеньку. Тот с преувеличенным вниманием обнюхивал какую-то травку.
— Ну-ка, подойди ко мне, — приказал я. Он подошел неохотно, виновато опустив хвост и прижав к голове уши.
— Твоя работа? — Я сунул ему под нос кусок ремня. Сенька дипломатично отвернулся.
Я присел на корточки и снял с Актара ошейник.
— Ну, и что прикажете теперь делать?
Актар отскочил в сторону. А Сенька вдруг подпрыгнул и не-ожиданно лизнул меня в лицо.
Как мне поступить? Ну не вести же Актара назад? Да и возвращаться нельзя — плохая примета. И мы — втроем поспешили догонять телегу. Сенька бежал впереди, довольный, гордо задрав хвост и весело оглядываясь. Рядом с ним бежал Актар, иногда касаясь мордой Сенькиного уха. Наверное, благодарил за помощь, а может, рассказывал что-то интересное.
