Егор Степанович поднялся со своей койки и заковылял к лейтенанту.
— Вроде оживать я стал, — продолжал тот, — а вообще совсем слабый был, фляжку еле-еле мог удержать.
— Вас где ранило, под Красным Бором? — спросил Петров.
— Там. Да ты дальше слушай. Только у меня в голове стало проясняться немного, гляжу: собаки уже и след простыл. Исчезла. А я лежу и в сон меня клонит — от слабости от этой и от мороза. В атаку мы засветло шли, а тут уже ночь. Тихо, даже стреляют мало, но холод такой, что беда. Я понимаю, нельзя мне спать, окончательно замёрзну. Для чего меня собака тогда в сознание приводила? И так мне обидно стало, что вот, признаюсь, ребята, заплакал я там на снегу. Обидно и жалко себя. Ведь понимаю, что долго не пролежать мне, раненому, в такой стуже. Лежу, плачу, и слёзы на щеках замерзают.
— А дальше что было? — спросили из другого конца палаты. Видно, лейтенанта слушали все. Другие разговоры совсем прекратились.
— А дальше я уснул всё-таки. Или сознание потерял. Очнулся от того, что меня в бок толкают. И что ты думаешь?
Собака снова надо мной стоит. Не одна, целая уже свора их. И девушка с ними. Перевязала меня девушка, взвалила на санки, и собаки повезли. Так и доставили в медсанбат.
— Подумай, до чего умные твари! — заговорили в палате.
— Я тоже слышал про санитарных собак, которые раненых находят. Они ещё во время прорыва блокады были. Мы-то воевали там.
— Раненых не собаки, девушки находят, — сказал Петров. — На собаках возят только.
— Что ж, я вру, по-твоему? — спросил лейтенант. Его голос стал раздражённым.
— Собака эта какая была из себя? Рыжина на голове у неё, вокруг глаз больше? Восточно-сибирская лайка?
Петров подсел к лейтенанту. «Будто Орлика описывает», — подумалось ему.
— Не разбираюсь я в породах. Говорю тебе — морда огромная, рыжая. А глаза у неё совсем человечьи, всё понимает. Видно, потому и посылали на поиск раненых, что сильно умная собака.
Петров хотел сказать, что никто собак на поиск не посылает. Примерещилось это лейтенанту, когда он лежал с помутнённым сознанием. Уж Петров-то мог всё точно объяснить. Но промолчал. Не хотелось расстраивать тяжелораненого. Да лейтенант сейчас и не поверил бы ему.
Петров знал, что на фронте слагаются легенды о собаках, которые вывозят раненых с поля боя, из-под огня. При рождении такой легенды он и присутствовал теперь.
Всю зиму «девичья команда» возила раненых. Весной, когда начали идти дожди, нарты заменили низенькими тележками на колёсах с резиновыми шинами. И снова упряжки милосердия неслись в бой.
…А вскоре пришёл приказ. Команду отзывали назад, в Сосновку. В Сосновке, в старом бараке, где девушки жили прошлым летом, Лиза Самойлович снова встретилась с Ритой Меньшагиной. Они не виделись давно, с тех пор, как Риту перевели во взвод связи. Подруги обнялись и целый вечер просидели на нарах.
— Знаешь, — говорила Рита, — у нас тут совсем новая работа начинается. Очень интересная. Наверно, и вас потому сюда отозвали.
— Какая работа? Ты расскажи подробно, — просила Лиза.
— Да я сама всего не знаю. Будут занятия, Петров объяснит…
В бараке было шумно. У девушек давно не выдавалось свободного вечера. Теперь вот выдался… Сидели группками, болтали, пели песни. Вера Александрова затягивала смешные частушки, другие подхватывали лихой припев.
Лиза всё тормошила Риту.
— Ну правда, что ты скрываешь? Расскажи, что за новая работа?
— Да помнишь, Петров как-то говорил о секретном деле? Так вот — будем теперь мины искать. Вместе с собаками. Ведь сколько мин наставлено кругом. Миллионы!.. Наши сапёры ставили, немецкие тоже. Теперь расчищать надо. Тяжёлое очень дело. Вот и решили для поиска мин использовать собачье чутьё. Собака же любой запах чует издалека.
— Но мина всё-таки не одеколоном начинена, а взрывчаткой! Взрывчатка ничем не пахнет.
— Для человека не пахнет, а собака чует. Собака хорошо находит взрывчатые вещества. Оказывается, уже много опытов было.
— Здорово! — сказала Лиза. — Кажется, всё про собак знаю, про их чутьё. Но это действительно новость. Значит, на минные поля пойдём?
— Сперва ещё учиться будем и собак учить.
…Долго ждать занятий не пришлось. Они начались на следующее утро. Старшина Петров пришёл в класс вместе с двумя солдатами, которые несли мины разных образцов.
— Ну кто бы мог подумать, что их так много? — развела руками Лиза.
— Тут часть только, — сказал старшина. — Познакомьтесь с этими, потом узнаете и другие.
Только теперь девушки узнали, как хитро и по-разному устроены мины, сколько опасных неожиданностей они скрывают в себе. Одни мины были из металла, другие из досок, из фанеры, из картона, из толя. Внутри каждой — взрывной заряд, иногда каких-нибудь пятьдесят граммов всего. И этого, оказывается, достаточно, чтобы тяжело ранить или даже убить человека.
И устроены мины по-разному. Одни взрывались, если на них наступали или наезжали, другие — если кто-либо задевал за проволочку, нитку, незаметно тянущуюся в траве или кустах.
И любое устройство девушки должны были выучить назубок. Недаром говорят, что минёр ошибается только один раз. А кроме того, перед «девичьей командой» стояла трудная задача — дрессировать собак-миноискателей.
Обычно мины искали на ощупь. Кололи землю железным прутом-щупом: не наткнётся ли он на мину? Или выслушивали землю прибором. Только прибор не каждую мину слышал, а лишь ту, которая была сделана из железа. Опасная это работа. А у собак чутьё — лучше всякого прибора! Собаки остро чуют запах взрывчатки и могут отличить его от тысячи других. Вот только научить их этому было не так-то легко.
Вначале многим даже казалось, что искать мины с помощью собак — пустая затея. Никто ведь не делал этого раньше. Выйдет ли что-нибудь?
Летом 1943 года, когда солдаты-минёры уже научились новому делу, решили показать их работу с собаками офицерам из разных сапёрных частей. Занятие проходило в Ленинграде, на пустыре возле старого кладбища.
Собрались военные инженеры, приехали опытные командиры — генералы, полковники. Были и молодые — лейтенанты, только что получившие звёздочки на погоны. Всех интересовало, как станут работать минно-розыскные собаки.
Лейтенанты подшучивали, посмеивались: «Что же это, бобики и шарики стали сапёрами?» Но шутки шутками, а дело — все понимали — было серьёзное.
Командир батальона сказал собравшимся:
— Мы сейчас отсюда уйдём. Вы уж сами минируйте пустырь, как вам нравится. И мины ставьте, какие хотите. Все мины — учебные, без взрывателей, но со взрывчаткой внутри. Маскируйте по-настоящему. Потом посмотрите, как наши минёры с собаками будут их разыскивать, сколько потратят времени, много ли пропустят.
Комбат увёл свою команду, а офицеры принялись за дело. Минировали хитро, тут были и впрямь мастера.
— Ну, бобики высунут языки!
Шутки стихли, едва сапёры с «бобиками» вышли снова на пустырь. Собаки двинулись по новому минному полю. У каждой была своя полоса — шесть метров в ширину. Минёры держали их на длинных поводках-шнурах. Собаки сновали — на три метра вправо, на три метра влево и каждый раз забирали вперёд. Так они успевали обнюхать, проверить всю полосу земли. Шли весело, время от времени оглядываясь на хозяев. Чуткими носами ловили запахи, доносившиеся из густой травы. Пахло сыростью, уже увядающими растениями, мелкими животными, которые жили на пустыре, больше всего мышами. Эти запахи собак не беспокоили. Но как только возникал другой, ещё чуть уловимый запах взрывчатки, собака сразу менялась. Она начинала вертеть хвостом, сопя, обнюхивала подозрительное место.
— Ищи, Жук! — подбодряла своего пса Рита Меньшагина. Она шла по краю заминированного пустыря.
Жук повернул к ней голову, посмотрел на хозяйку умными, понимающими глазами и начал ещё усерднее внюхиваться.
Над самой миной запах становился резче. Собака, чуя его, радостно облизнулась. Она села возле места, откуда шёл этот запах, зная, что сейчас получит какое-нибудь лакомство.
Рита, прокалывая землю длинным двухметровым щупом — палкой с металлическим стержнем на конце, не спеша подошла к собаке. Увидела, что Жук не ошибся, и сразу дала ему прядку сушёного мяса. Затем спокойно достала взрывчатую находку из земли. И они пошли дальше.
Так поступали все минёры. Угощение для собак приготовил каждый. Без этого их просто не пустили бы на разминирование. Угощения были разные — и кусочки вяленой конины, и сухари, и даже сахар. Каждый знал, что больше всего любит его пёс.
Пустырь у кладбища быстро очищался от взрывных зарядов. Армейские инженеры, стоявшие по сторонам, следили за этой работой, удивлялись и восхищались. Спрашивали:
