Ознакомительная версия.
Он обернулся, и я снова увидел его улыбку.
— Да, наверное.
Он толкнул коляску, и они отправились в путь — нелепая повозочка скрипела, а Джейк мягко покачивался в ней. И тут я вспомнил то, что увидел под брезентом в тот вечер в операционной. Ранец, в котором, конечно, хранятся бритва, полотенце, мыло и еще другие мелочи. Пачка чая, термос. И еще кое-что — старая помятая фотография молодой женщины, случайно выскользнувшая из конверта. Она и усугубила таинственность этого человека, и многое прояснила.
Фермер был прав. Все свое имущество Родди вез в своей коляске. И по-видимому, ему больше ничего не было нужно — во всяком случае, заворачивая за угол, он что-то бодро насвистывал.
Я не особенный любитель пустой болтовни. Но когда после госпиталя меня назначили кладовщиком на склад военного обмундирования и потянулись долгие дни одиночества, я вдруг понял, какое удовольствие получал от разговоров с фермерами во время моих визитов.
Это одна из приятнейших сторон сельской практики, но, слушая, не следует отвлекаться от дела, а не то могут выйти большие неприятности. И на ферме мистера Даглби я чуть было не вляпался в жуткую историю. Он выращивал поросят на продажу в ветхих сараюшках за железной дорогой неподалеку от Дарроуби. И был завзятым любителем крикета, знатоком истории и фольклора этой игры, о которой мог говорить часами. Ему эта тема никогда не приедалась.
А я охотно слушал, потому что всегда интересовался крикетом, хотя и вырос в Шотландии, где в него почти не играют. И пока я осматривал поросят, мои мысли были далеки: я видел перед собой овальное поле в Хедингли и замечательных йоркширских крикетистов.
— А Лен Хаттон в субботу! — благоговейно вздохнул мистер Даглби. — Сто восемьдесят очков! Так и не дал себя выбить. Смотреть на него было одно удовольствие. — И он очень удачно изобразил коронный удар своего героя.
— Да, могу себе представить! — кивнул я с улыбкой. — Вы сказали, что поросята прихрамывают, мистер Даглби?
— Утром некоторые прыгали на трех ногах. А Морис Лейланд почти ему не уступал. Классом он, конечно, чуть пониже, но уж он им показал!
— Да, Морис — настоящий лев. — Я нагнулся, ухватил поросенка за хвост и поставил ему термометр. — Помните его с Эдди Пойнтером в игре с австралийцами?
Он мечтательно улыбнулся.
— Помню? Да разве такое забудешь? Что за день был!
Я извлек термометр.
— А у малыша температура. Сорок и шесть. Значит, какая-то инфекция. Может быть, легкое воспаление суставов… — Я ощупал маленькие розовые ножки. — Но суставы не распухли…
— Билл Боуз, я так думаю, вынесет нынче «Сомерсет». Отбивать для него самое милое дело.
— Да, это у него отлично получается! — сказал я. — Люблю, когда отбивают точно и сильно. Наверное, вы их всех видели — и Ларвуда, и Воука, и Аллена, и всех остальных?
— Что так, то так. Если уж я о них заговорю, так до ночи не остановлюсь.
Я поймал еще одного хромого поросенка и осмотрел его.
— Странно, мистер Даглби! Половина поросят в этом закутке хромает, а почему — непонятно.
— Так вы же сами сказали: суставы у них воспалились. Сделайте им какой-нибудь там укол, а я пока расскажу вам про то, как Уилфред Родс у меня на глазах…
— Правильно, сделаем им укольчик, — сказал я, наполняя шприц. — Маркировочный карандаш у вас найдется?
Фермер кивнул и ухватил поросенка, который тут же принялся возмущенно визжать.
— Другого такого, как Уилфред, — продолжал мистер Даглби, перекрикивая поросенка, мы еще долго не увидим. Помнится, как раз дождик пошел, а капитан накидывает ему мяч…
Я улыбнулся и поднял шприц. Эти воспоминания так приятно скрашивают скучную процедуру! Довольный и веселый, я уже собирался вколоть иглу в розовый окорочек, как вдруг какой-то предприимчивый поросенок начал грызть каблук моего резинового сапога. Я посмотрел вниз на задранные мордочки толпившихся вокруг малышей, которых взбудоражил визг их братца.
Мои мысли все еще были заняты Уилфредом Родсом, когда я вдруг заметил на одном из пятачков какую-то белую шишечку. И вон у того шишечка… и у того… До сих пор они лихо удирали от меня, и мордочек их я не видел, но тут у меня защемило внутри.
Я нагнулся, схватил поросенка и едва нажал на эту шишечку, как по моей спине пробежал ледяной озноб, а заманчивое видение залитого солнцем зеленого крикетного поля сразу померкло. Это была не шишечка, а тонкий пузырек, тут же лопнувший под моими пальцами.
Я перевернул поросенка, чувствуя, как у меня трясутся руки, и осмотрел раздвоенные копытца. Вокруг них тоже были пузыри, не такие четкие и выпуклые, но тем не менее полностью подтверждавшие грозную правду.
У меня пересохло во рту. Я поднял еще двух… То же самое! Испытывая невыносимую жалость, я повернулся к фермеру. Меня охватило безотчетное чувство вины: он все еще радостно улыбался, торопясь возобновить рассказ, а мне предстояло ошеломить его самым страшным диагнозом, какой только может поставить ветеринар.
— Мистер Даглби, — пробормотал я, — боюсь, мне надо будет позвонить в министерство сельского хозяйства.
— В министерство? Это зачем?
— Сообщить, что у меня есть подозрение на ящур.
— Как ящур? Не может быть!
— К сожалению, это так.
— Вы уверены?
— Я не вправе давать окончательное заключение, мистер Даглби. Это — дело министерского специалиста, а я обязан немедленно позвонить туда.
Я не думал, что у мистера Даглби есть телефон, но он подрабатывал доставкой угля и поставил себе аппарат. Я сразу же дозвонился, и меня соединили с Невиллом Крэгом, одним из министерских ветеринаров.
— Очень похоже, Джим, — простонал он. — Оставайтесь там, я сейчас приеду.
На кухне мистер Даглби вопросительно посмотрел на меня:
— И что теперь?
— Вам придется потерпеть мое присутствие, — ответил я. — Пока они не придут к точному выводу, я не имею права уехать.
Он помолчал.
— Ну, а если это то, так что дальше?
— Боюсь, ваших поросят придется забить.
— Всех до единого?
— К сожалению, таков закон. Но вы получите компенсацию.
Он почесал в затылке.
— Но ведь они могут выздороветь. Так чего же их всех резать?
— Вы совершенно правы, многие животные выздоравливают. — Я пожал плечами. — Но ящур чрезвычайно заразен. Пока вы будете их лечить, он перекинется на соседние фермы, а потом охватит всю страну.
— Ну, а как же расходы? Небось обходится в тысячи фунтов?
— Безусловно. Только без этого выйдет еще дороже. Помимо павших животных, учтите еще потери в молоке и нагуле у коров, свиней и овец. Это означало бы ежегодно миллионы. Счастье еще, что Британия — остров.
— Пожалуй, вы дело говорите. — Он потянулся за трубкой. — По-вашему, мои перезаразились?
— Да.
— Ну что же, — буркнул он. — И не такое случается.
Старинное йоркширское присловье. Сколько раз я слышал его в ситуациях, когда почти любой горожанин, включая и меня, начал бы биться головой о стенку. Маленькое хозяйство мистера Даглби должно было скоро окутаться кладбищенской тишиной, а он только зажал трубку в зубах и сказал: «Ну что же, и не такое случается».
Чтобы вынести заключение, министерским специалистам много времени не потребовалось. Источником инфекции, по-видимому, было импортное мясо, которое мистер Даглби, готовя пойло, не проварил как следует. Ввиду появления ящура на округу в радиусе пятнадцати миль был наложен карантин. Я продезинфицировался сам, продезинфицировал машину и отправился домой. Там я сразу разделся, мою одежду забрали для обеззараживания, а я влез в горячую ванну с дезинфектантом.
Лежа в клубах пара, я раздумывал о том, что чуть было не произошло. Если бы я не обратил внимания на странные шишечки, то ничтоже сумняшеся отправился бы дальше распространять гибель и хаос. Правда, покидая любую ферму, я всегда тщательно мыл сапоги. Но ведь эти поросята покусывали полы моей длинной куртки… А шприц? А термометр? И ведь после них я собирался отправиться прямо к Теренсу Бейли осматривать его бесценное стадо элитных шортгорнов — двести великолепнейших молочных коров, плод тщательного отбора на протяжении поколений. Покупать их приезжали иностранцы со всего мира, и вот я стал бы причиной их гибели…
А сам мистер Даглби? Я представил себе, как он разъезжает по фермам в своем угольном фургоне, тоже развозя инфекцию. А в конце недели он, возможно, продал бы на аукционе часть поросят, перезаразив не только Йоркшир, но и соседние графства. Вот так и вспыхнула бы эпизоотия — катастрофа в национальном масштабе, которая обошлась бы стране в миллионы и миллионы фунтов.
Если бы я уже не потел в своей горячей ванне, то, конечно, облился бы при этой мысли холодным потом. Ведь я чуть было не попал в число бедолаг-ветеринаров, которые упустили ящур!
Ознакомительная версия.
