Легкое поведение.
Любовь эгоистична...
Меня зовут Блэр.
Я плохая девочка.
Та, с которой ходят налево.
Та, которую всегда бросают в конце.
Я золотоискательница.
Дрянь. Вызывающая ненависть одиночка.
Я и сама себя ненавижу...
У всех есть своя история. Готовы услышать мою?
Перевод: Cloudberry.
Часть I .
Невинное прошлое.
Глава 1.
Что такое любовь?
Не знаю.
У меня ее никогда не было.
Она вообще существует?
Сомневаюсь. С чего мне верить в любовь, если я никогда ее не видела? Если она есть только в кино и книжках. Ну или в жизни каких-нибудь невероятных везунчиков. Поверьте, уж я-то знаю.
Любовь — моя персональная химера.
Я смотрю в карие глаза, любуюсь их насыщенным цветом и красотой мужчины, которому они принадлежат.
— Блэр, ты такая красивая… такая мокренькая, — бормочет он, просовывая руку мне между ног. Осторожным вторжением пальцев раскрывает меня, настраивая мое тело на волну своих потребностей и желаний, подготавливая жаркими прикосновениями, которые разжигают в моем теле пожар. Он не впервые трогает меня так, но с каждым разом оно все лучше и лучше — ощущения всепоглощающие, пьянящие.
Один палец. Два пальца. Один палец. Два пальца. Один. Два. Один. Два. То быстро, то медленно. То глубоко, то у входа. Запретное блаженство.
Широко раздвигая для него ноги, я размышляю над тем, почему это приятно. Благодаря его стараниям или потому, что я отнимаю чужое и присваиваю себе?
— Не останавливайся… — выдыхаю я. — Мне так хорошо.
Окей, наверное потому, что в данный момент времени данный мужчина думает, что любит меня — и только меня одну, — какими бы фальшивыми ни были на поверку его признания.
Я закрываю глаза. Он целует меня так нежно, точно я сделана из стекла. Целует этим своим хорошо знакомым мне ртом, которым столько раз ласково мне улыбался. Атака его языка одновременно изнуряет и подстегивает.
***
— С тебя четыре доллара, конфетка, — с улыбкой говорит мне симпатичная бариста.
Я уже лезу за деньгами за капучино, как вдруг слышу низкий мужской голос.
— Я заплачу.
Откуда-то сзади выходит мужчина в бежевом костюме, становится рядом со мной и протягивает баристе купюру.
— Где-то я тебя видел… Ты не подружка Пейдж?
Улыбнувшись, я облизываю внезапно пересохшие губы.
— Спасибо. И — да… Я знаю Пейдж.
Он следит за кончиком моего языка, и улыбка на его красивом лице застывает. В глазах вспыхивают голодные искорки. Я мысленно посмеиваюсь. Кто бы мог подумать. Годами на меня не обращали внимания, а теперь я с такой легкостью разжигаю в мужчинах страсть.
— Не за что. Ты… — он прочищает горло, — ты здесь с кем-то?
Я качаю головой, глядя на него сквозь трепещущие ресницы.
— Нет. Я одна. — Сделав паузу, поощряю его прикосновением руки и улыбаюсь. — Хотите присесть?
Он оглядывает помещение кофейни, раздумывая, очевидно, над тем, стоит ли — уместно ли — принять мое приглашение, но уже через пять секунд снова переводит взгляд на меня.
— Конечно.
Вот так все и началось.
***
Кружатся бежевые стены.
Тикают часы.
Скрипят пружины матраса, а в окно мотеля светит луна.
Надо мной нависает мужчина, он целует меня, трогает пальцами, подготавливая меня для себя. Заботливый.
Его слюна смешивается с моей, я балдею от этого вкуса и умоляюще шепчу ему в рот:
— Пожалуйста. — Дотягиваюсь до его твердого члена и сжимаю его в кулаке. — Я готова.
Оторвавшись от моего рта, он начинает спускаться вниз по моему полураздетому телу.
— Блэр, ты уверена? Ты точно хочешь сделать это со мной?
Я открываю глаза, чтобы взглядом продемонстрировать, чего хочу от него… нет, насколько я в этом уверена. Наблюдая, как он сражается со своей совестью, невозможно удержаться от улыбки. Он спрашивает, уверена ли я. После того, как бессчетное множество раз отымел меня в рот, а его пальцы побывали во всех отверстиях моего тела. Вот смех-то. Но я решаю сжалиться над ним и не смеюсь.
— Да, да, уверена, — говорю я, отпускаю руки, и они мертвым грузом падают на дешевые простыни из шершавого полотна.
— Хорошо.
Кровать под моими бедрами проседает, и я инстинктивно раздвигаю ноги пошире. Смотрю, как он подносит упаковку с презервативом к лицу и надрывает ее зубами, любуюсь его безупречным, чувственным ртом, подчеркивающим, насколько он хорош.
Я довольна собой.
Довольна до усрачки, потому что он меня хочет.
Мистер Каллахан меня хочет. Нет, вы представляете? Меня. Жирдяйку Блэр. Неуклюжую, недостойную любви уродину Блэр.
Впрочем, теперь я далеко не уродина. То, что в детстве считалось жирком, теперь зовется грудью и попкой. Парням нравится. Они хотят меня. Хотят потрогать, пощупать, помять… ну, и перепихнуться, конечно. Мне приятно чувствовать себя желанной. Их внимание дарит мне ощущение силы, оно как тяжелый наркотик, бегущий по венам, — хочется еще и еще.
Мне нужно еще.
— Быстрее. — Мне лень изображать робость или застенчивость. В смысле, он же затем и привел меня сюда — чтобы заняться сексом, разве нет?
— Черт, Блэр, одну секунду. Я пытаюсь натянуть долбаную резинку.
Раскатывая на своем твердом члене презерватив, он пожирает меня глазами — мою голую грудь, лицо, раздвинутые ноги. Встряхивает головой, словно прочищая мозги, и бормочет:
— Ты такая красавица. Я так хочу тебя.
Мне не впервой слышать от мужчины такие слова. Джош тоже постоянно твердит, какая я красивая, само совершенство, и как сильно он меня хочет. Но он просто парень, с которым я иногда гуляю. И вообще, если постоянно повторять одно и то же, у слов теряется смысл.
— Покажи, как.
Этих двух слов хватает, чтобы его последние сомнения испарились. Он разводит мои колени, накрывает мое тело своим и наконец-то входит — одним мощным толчком, сразу до упора. Пронзительная боль. У меня вырывается стон.
— Господи, какая же ты тугая.
Закинув мои ноги себе на талию, он начинает двигаться. Резко. Больно. Но мне нравится эта боль. Она меня отрезвляет.
— О боже, Блэр, я люблю тебя… Я люблю тебя… Люблю… — пыхтит он мне в ухо.
И в этот момент на меня обрушивается реальность. Она врезается в меня со скоростью торпеды, и я с ослепляющей ясностью осознаю, что я сейчас делаю. Что именно отдаю ему, этому ничего не подозревающему человеку.
Какого черта ты делаешь, Блэр?
Доказываешь, что ты дочь своей матери.
Даешь ей повод собой гордиться.
Пока он получает свое удовольствие, я слушаю его громкое сопение в процессе и чавкающие шлепки плоти о плоть. Меня подташнивает. Наверное, от выпитого алкоголя.
А может от отвращения к себе.
Первоначальная боль прошла. Теперь я чувствую только жжение и какую-то странную отстраненность, словно наблюдаю за всем происходящим со стороны.
Он наклоняется к моим губам, я же, почувствовав, как к горлу подкатывает желчь, отворачиваю лицо, и поцелуй приходится в щеку. Смотрю на проем ванной комнаты. Там горит свет, и все ее обшарпанное убожество, вся грязь видны как на ладони.
— Боже, я сейчас кончу… Я сейчас кончу… — продолжает пыхтеть он, вспахивая меня с удвоенной скоростью, и вдруг совершенно неожиданно напрягается всем телом и издает полукрик-полустон.
Вот и все. За пять минут, даже меньше, я умудрилась убить часть себя.
Наше дыхание выравнивается. Он выходит из меня и встает, а я, приподнявшись на локтях, смотрю, как он изучает поблескивающий в свете луны презерватив. К тому моменту, как он поднимает голову и наши взгляды встречаются, я успеваю закутаться в одеяло.
В его карих глазах отражаются замешательство, шок и радость.
— Я… Я понятия не имел… — Он держится за голову, пока мы глазеем друг на друга. — Я не знал, что ты девственница.
Я равнодушно пожимаю плечом, и одеяло соскальзывает. При виде моих обнаженных грудей в его глазах тотчас загорается похоть.
— Неважно. Я хотела, чтобы это был ты.
Это, кстати, правда.
— Но…
— Давай без «но». Если тебя это напрягает, просто забудь о том, что это было. Лично я уже забыла, — говорю я, заканчивая разговор.
Это мое тело. Моя жизнь. Мое решение. Последнее слово всегда будет за мной, а не за ним — и не за кем бы то ни было.
Не давая себе ни шанса усомниться в своих следующих словах, я поднимаю голову и смотрю на него, стоящего передо мной во всей своей нагой красоте. Мое внимание привлекает золотое обручальное кольцо на его пальце.
