Ричард Тотман - «Третий пол». Катои – ледибои Таиланда

В первый раз когда я остановился в Таиланде на длительный период, в 1998/99, я собирался путешествовать не как социолог, но скорее как турист. Десять лет назад я уже останавливался в Бангкоке на четыре дня на пути с Тайваня, и что-то в Таиланде, его людях и их образе жизни привлекло меня даже за это короткое время. С этих пор мои ответные визиты только подтверждали мнения многих других путешественников, что есть что-то притягательно странное в этой стране. Некоторые говорят что это в силу того факта, что Таиланд, он же Сиам как его раньше называли, — единственная страна в Юго-Восточной Азии которая сопротивлялась всем попыткам ее колонизации, поэтому получившаяся культурная целостность за прошедшие века наделила людей определенным чувством уверенности в себе. Не просто так Таиланд известен как «Страна Улыбок».

9 января 1999, Бангкок Пост, ежедневная газета печатаемая на английском языке, вышла со статьей, которая привлекла мое внимание своим заголовком «Розы Севера: Катои Университета Чианг Май». На первой странице была фотография двух привлекательных девушек одетых в традиционные тайские платья. Так сначала мне показалось. Статья начиналась:

«Суванна, учитель английского в университете Чианг Мая, помнит, что была ошеломлена «Имя в списке гласило «Сомсак», поэтому я рассчитывала увидеть мальчика. Вместо него свою руку подняла красивая девушка— для меня это было шоком!»

Статья описывала женскую общину катоев в университете, атмосферу терпимости по отношению к ним и различное, но в целом понимающее отношение к ним со стороны других студентов.

Я показал статью Хелен, моей спутнице в путешествии в то время, она бегло взглянула на нее и сказала что-то вроде «Да, очень красивые», и вернулась к своему завтраку. Когда я указал ей, что люди на фотографии были не просто девочками, она взглянула на меня с недоверием, схватила газету и прочитал статью целиком. Мы решили, что должны увидеть этих людей воочию, поэтому справились насчет шоу катоев в городке и в ту же ночь отправились посмотреть его. Эти кабаре широко освещаются в туристических книгах и рекламах как «шоу трансвеститов» или «кабаре трансвеститов». Однако, стало сразу ясно, что такое описание довольно ошибочно. Здесь было не представление геев, но что-то совсем другое, не имеющее аналогов на Западе; ничего даже отдаленно похожего. Мы оба почувствовали, что за внешне поверхностным внешним видом и блеском лежало что-то куда более серьезное и возможно глубоко укоренившееся. Могли ли эти исполнители и это кабаре быть современным отражением многовековых культурных традиций? И это стало началом моего интереса к этой загадочной мини-культуре и отправной точкой трехлетнего исследования, из которых более чем год я провел в Таиланде.

Частично из-за своего собственного интереса к личным интерактивным методам выполнения социального исследования, и частично с помощью удачи, мое мнение насчет катоев в Таиланде изложено в книге не в форме сухого социально-научного труда в общепринятом смысле. Скорее это попытка дать картину жизни этих людей и их места в тайской культуре после длительного проживания с ними и выслушивания того, что они рассказывают. Мой наставник и друг в Оксфорде, доктор философии Ром Харе, написал книгу «Объяснение Социального поведения». В этой книге есть глава названная «Почему бы не спросить их?» Согласно Харе, наилучший метод социального исследования — это когда тот, кто выслушивает, не отягощен багажом знаний по теме своего исследования, которые могут ему помешают. Встречаясь с людьми в их естественной обстановке повседневной жизни и записывая их биографии основанных на их воспоминаниях и историях, я надеялся достичь в некотором виде понимания культуры, так сильно отличающейся от моей. Я пользовался лишь минимум научных инструментов — только записной книжкой и карманным диктофоном.

Спустя два года после прочтения статьи в Бангкок Пост, я провел около шести месяцев в Таиланде, в течение которых я много путешествовал по стране. Мое исследование полагалось на наблюдение и интервью с катоями в Бангкоке, Хуа Хине (город в 300 км к юго-западу от Бангкока), Паттайе (главный туристический курорт в 150 км к юго-востоку от Бангкока), Хат Яйе (город на самом юге страны, вблизи границы с Малайзией) и на острове называемом Ко Самуи. Только двое из тех, кого я попросил, отказались дать интервью. Другие согласились в обмен за напиток или еду, или просто потому, что им нравилось рассказывать о себе. Эти интервью велись в основном на английском языке, мое понимание тайского языка на этом этапе было не более чем зачаточным. Не было назначенных мест, где проходили интервью. Как я полагал, в этом плане исследователю нужно было как можно ближе приблизиться к жизни этих людей. И все же во время интервью или ведении записей мне не удавалось сбросить видение «я и они» — свой неизбежный статус «чужого», себя как интервьюера-фаранга, моих интервьюируемых как субъектов или объектов исследования. Хотя априори не было причины не верить тому, что рассказывали люди, и создавалось впечатление, что они говорили открыто и честно, как мог быть кто-то абсолютно уверенным, что их истории были «искренними», а не приукрашенными или выдуманными в какой-то мере для западного Инквизитора?

Вернувшись в Англию, я твердо решил научиться говорить и понимать тайский язык. Поэтому когда я вернулся в Таиланд на свой третий продолжительный срок, я уже мог поддержать разговор на тайском и большую часть времени понимать, что было сказано и показывать, что я понял. Время и усилия что я потратил на изучение языка привели к важному прорыву в исследовании: тайская семья пригласила меня пожить сколько мне угодно в их доме. Их дочка была катоем (Акон, так звали ее в детстве, но Даенг — тем кем она стала позже), которую я встретил в одном из кабаре в городе. Это произошло благодаря сочетанию трех вещей — взаимного увлечения театром и танцами, естественной отзывчивости Даенг и ее открытого характера и моей способности говорить на сносном тайском — все это привело к такому добровольно предложенному приглашению, которое я сразу принял.

Другим плюсом, которым я мог воспользоваться в этой счастливой возможности, был большой запас времени. У меня оно было и поэтому я остановился в семье примерно на два месяца, едва встречаясь или разговаривая с другими фарангами все это время. По некоторым интересным причинам запрет на общение с другими фарангами был негласным условием при приглашении меня в дом, в котором жили Отец, Мать, Бабушка, Даенг и mat ban, горничная. Это был большой дом по тайским меркам, расположенный в состоятельном районе Чианг Мая, и в дополнение к обычной семье здесь был постоянный поток «дядей», «теть» и «двоюродных родственников». Я использую кавычки, потому что в Таиланде эти термины трактуются широко, часто относясь к близким друзьям, которые не являются родственниками по крови или со стороны мужа/жены. У Даенг было много друзей, большинство из которых были катоями, среди них была Мали. Другие два катоя жили в доме не на постоянной основе, а остальные были частыми гостями.

Скептик может возразить, что само присутствие постороннего человека в такой ситуации могло изменить ежедневные ритуалы и ход вещей и могло даже вызвать желание притворяться — например, преувеличивать истории и оценки. Но жизнь в доме выглядела в целом как нормальная. Отец был архитектором с неполной занятостью и экспертом по древним зданиям в юго-восточной Азии. Мать вела курсы по северо-тайской кухне и собиралась открыть пекарню в доме, а бабушка помогала mae ban по домашним делам, а в остальное время смотрела телевизор. Более того, будучи равноправным членом семьи, часто я мог осторожно проверять истории отдельных лиц на подлинность, слыша подтверждения у других членов семьи и друзей.

Меня радушно приняли в доме традиционным тайским гостеприимством, приглашая разделить то, что походило на банкет. Это не выглядело чем-то необычным, поскольку в большинство вечеров друзья Отца, в основном работающие люди и государственные служащие, садились за обеденный стол и наслаждались готовкой, за которую Мать пользовалась хорошей репутацией. Следующие месяцы я наслаждался тайской кухней, которой я никогда раньше не пробовал до этого. Мне показали мою комнату. В ней был маленький стол, с которого все убрали, чтобы я мог воспользоваться им для работы. Моей единственной жертвой стала определенная утрата личной свободы в том понимании, что как от члена семьи от меня ожидали, что я буду разделять пищу с семьей и в общем приму участие в семейной жизни. Еще от меня ожидали, что когда я не занят работой, я буду помогать Даенг как собеседник/учитель и помогу ей улучшить знание базового английского языка. Таковы были условия сделки. И конечно все свое время мне нужно было практиковать свой тайский. Даенг в это время выступала в двух шоу каждый вечер в разных частях города, так что все мои вечера, как и мои дня, были расписаны.