Научи меня любить - Лика Вайберт

6:03. Утро. Очередной рассвет.

Уже на протяжении нескольких недель Мариса Ридэль задавалась одним и тем же вопросом: что с ней стало?

И дело не в последних днях обучения в старшей школе или в невозможности до конца определиться с нарядом на выпускной.

Вовсе нет.

Здесь этот вопрос копал куда более глубже, чем не примечательные повседневные штучки.

Девушка опустилась на стул возле окна, сжимая края школьной, идеально выглаженной юбки. Она уже была готова выйти из стен этого треклятого дома и хотя бы погрузить себя в скучный учебный день. Но до начала занятий еще почти два часа, завтракать не хотелось, а задание к допуску до экзаменов она сделала еще на выходных. Поэтому Марисе ничего не осталось кроме тянущего ожидания.

Девушка заправила за ухо прядь кучерявых рыжих волос и уперлась взглядом в фотографию, которую не так давно достала из своего личного и совершенно секретного дневника.

Мариса нежно улыбнулась снимку.

– Такое маме никогда видеть нельзя… – тихо протянула девушка и согнула фото пополам, после, убрав его обратно в дневник.

Тремя месяцами ранее.

Мариса.

Все началось с очередного маминого ухажера.

Лили Ридэль никогда не была обделена мужским вниманием, отчего мы часто переезжали. С тех пор, как отец бросил нас, я сменила около трех отчимов. Не скажу, что было печально, временами меня это даже забавляло, ведь с каждым новым человеком я узнавала в жизни что-то новое.

Вот например:

Отчим №1 – Чегги Маккаун.

Жизнерадостный и заботливый мужчина. Всегда при деньгах, уверен в себе и умеет отлично заговаривать зубы.

Этот белобрысый качок научил меня доверять себе, слышать внутренний голос. В некоторых моментах это действительно стало полезным, так как я ходила в школу, где слухи распространялись быстрее, чем простудная болезнь.

Чегги перевез нас в свой пентхаус на окраине Манхэттена спустя неделю его знакомства с моей мамой. На мои вопросы об этом, качок всегда отвечал одно: «твою маму мне послал сам Господь».

Я с ухмылкой закатывала глаза и уводила тему подальше от бесконечных восхищений моей мамой.

Лили была действительно очень красивой женщиной. Я и сама любовалась ею, когда предоставлялась возможность. Но когда это делали ее мужики, почему-то это выглядело слишком пошло.

По крайней мере для меня.

Почему они расстались я так и не поняла.

Отчим №2 – Алекс какой-то там…

Хорошо помню, что жили мы на ферме в Лондоне и он научил меня ездить верхом. Говорил с акцентом, вкусно готовил яичницу с беконом и грибами, по вечерам пил белое сухое вино и читал мне французскую поэзию.

Очень милый.

Причиной их с мамой расставанием стала мамина работа. Она не могла усидеть вне городской суеты и, продержавшись 11 месяцев и 4 дня, мы вернулись обратно в Нью- Йорк.

Отчим №3 – Лесли Гидс.

У этого широкоплечего шатена была дочь, младше меня на четыре года. Конечно это не остановило ни его, ни мою мать, и уже через месяц их знакомства мы переселились во Флориду.

Лесли оставил в Нью-Йорке свой бизнес, купил дом у моря и, с растянутой улыбкой на все лицо, перетащил нас за собой.

Лесли ничем не увлекался по жизни и я предрекала этому «роману» существовать недолго.

Ну, хотя, этот говнюк уж очень любил раздавать советы, даже когда его об этом не просили. Его дочь возненавидела меня с самой первой встречи. Грейс делала все возможное, лишь бы досадить мне. Неважно, разбитая ли это ваза или «угнанная» папочкина тачка. Все шишки всегда были на мне. Точно могу сказать, что жизнь с Лесли и его дочуркой научила меня глядеть в оба.

Совместное проживание Лесли с моей матерью закончилось ровно через четыре месяца.

Мы задержались во Флориде всего на пару недель, но этого хватило, чтобы Лили успела обзавестись очередным ухажером.

Отчим №4 – Тревор Нильсон. 40 лет, бизнесмен, писатель. Имеет свою компанию, большой дом во Флориде, квартиру в Сингапуре и основное жилье – Дариен, Коннектикут. 8,5 лет назад Тревора бросила его жена Вивьен, оставив на мужчину трех сыновей.

Да, наборчик тот еще…

Моя мама влюбилась в этого статного мужчину словно полоумная школьница. Мы прожили с ним во Флориде, а затем он предложил переехать в Дариен. Мама с радостью приняла его приглашение.

Ну еще бы.

В этот день мы паковали свои вещи в минивэн Тревора.

– Детка, все в порядке? Выглядишь… обеспокоенной. – мягко обратилась ко мне Лили.

– Мам, когда мы остановимся на одном месте? Я так устала от этих нескончаемых переездов!

– О, милая, я знаю… – Лили обняла меня за плечи. – На этот раз все будет иначе, я чувствую!

Я глубоко вздохнула и продолжила распихивать мелкие вещи по коробкам. Наткнувшись на аптечку, из нее случайно выпало несколько упаковок со слабительным. Я сухо сглотнула и подняла таблетки с земли…

Четыре года назад.

– Какого хрена ты делаешь!? Открой дверь! Мариса, открой эту чертову дверь! – Лили барабанила по деревянной двери туалета. – Если ты не прекратишь, я отправлю тебя в психушку!

Четырнадцатилетняя Мариса сидела на холодном кафельном полу и глотала таблетки слабительного одну за одной. Ее поведение доводило Лили до истерик, а сама Мариса не видела другой жизни.

Завтрак, обед или ужин – два пальца в рот и рвота. Завтрак, обед или ужин – таблетки слабительного и вновь потеря веса. Сильная слабость, болезнь, боль – все это не останавливало убитого горем подростка регулярно изнурять себя тренировками. Качание пресса и растяжка мышц могли доходить до пяти-семи раз за день и длится на протяжении часа.

У девушки выпирал позвоночник и бедра. Ребра торчали сквозь кожу, плечи стали острыми, ноги и руки до безобразия худыми. Казалось, Мариса могла сломаться от дуновения ветра! Но Лили видела в этом лишь глупого подростка, который всего навсего не в состоянии выстроить отношения с социумом. На самом же дела анорексия Марисы – это крики о помощи. Девушке нелегко дался развод родителей, а затем и смерть родного отца. Но кто будет копаться в психологических проблемах, когда