Дальше Шкода мало что помнила. Что-то бормотала себе под нос. Потом пригрелась под моей батареей и отключилась наглухо. Мкорее всего ночью она еблась все-же на помойке с бичами. Хуй с ней, идиоткой.
Я прилег на свой раздолбанный, разорванный и прокуренный диван с отпиленными ножками и видом на обгоревшую стенку. Это когда мак варили, пожар здесь устроили. Еще Можай был жив, покойник. Он хуйнул девяносто таблеток «ношпы» и запил стаканом водки. Крякнул, конечно. Сколько же Кентов, блядь, уже померло, это ужас. Мы с Узбеком зашли к Цуре через балкон, потому что хозяин был в полном отрубоне, и кое-как его растолкали, а потом стали с Цурей вспоминать. Оказалось, что все уже дружки наши считай откинулись.
У Цури тогда зависала одна гражданка — мадам Брошкина. Цуря говорил, что поначалу она веселая была, шубутная, все танцевала, пела, прикалывалась, давала всем подряд мужикам, кто приходил к Цуре хмельнуться, а после что-то сникла. Сейчас все больше лежит на полу с закрытыми глазами, а если открывает зенки, то сразу просит водки.
Мы то с Узбеком притащили несколько пузырей. Выпили все, ожили за чуток, побазарили за жизнь. Узбек предлагает идти ломать подвалы, потому что со жратвой у нас хуевато. Даже очень. Водяры-то можно еще напиздить у левых бабок, а мяса — хуй. Потому что на базаре такие амбалистые уродки мясом торгуют, что если увидят как наш брат чего пиздит, убьют на месте. Даже за крохотный кусочек. Я сам недавно видел, как одна баба, конь с яйцами, забила у всех на глазах вонючего бича. А у Узбека, между тем, талант пропадает: он же отличный повар. Такой бы, блядь, плов мог сварганить. Крупу, что мамка принесла, Цуря еще не всю успел проссать и сменять на сэм.
В подвалы мы идти отказались, потому что затяжелели трохи. Узбек он шустрый. Пусть бежит и ломает замки. И тут кому-то из нас в голову пришла замечательная мысль. Надо замочить эту бесполезную мадам Брошкину и сожрать ее на хер. Долго не думали, зарезали ее огромной штыриной, которую Цуря хранил за диваном на всякий пожарный случай. Это был, что называется, мессер. Разрубили ее потом топором, который у Цури завсегда у дверей стоит для непрошенных гостей. Дальше дело, вернее тело, передали Узбеку как классному повару. И правда получилось изумительное блюдо. С рисом, с перчиком, аджигой и прочими специями. Типа плова. Мясо нежное такое, особенно бедра. Мадам Брошкина еще молодая была девка, из тех шкур, что ведутся на всякую хуйню и идут с мужиками куда угодна, была бы водяра. Вот и нарываются порой на расклад типа такого.
Вспоминал я эту и подобную хуетень довольно долго. Потом вижу — Шкодина встала на четвереньки, пернула три раза и проснулась окончательно. «Ни выпить», — говорит, — «ни покурить. Это очень хуево. И домой идти страшно. Там Сашка убьет на хуй.»
Делать абсолютно нечего. Телика у меня уже давно нет, не знаю, блядь, что в мире творится. Да и хуй с ним! Тут еще Шкодина сидит со своей блядской рожей. Хочется въебать ей в табло ногой, потому что и так тошно.
Вспомнил, чтоб отвлечься от нехороших мыслей, как в том году поехал к ней в гости. К черту на кулички. Она жила на самом конце города. Дальше шел овраг и маленькие домишки, в каждом из которых продавался сэмыч… Она обитала в мрачной общаге, внутри которой отвратно воняло, а по стенам шли идиотские надписи, типа: Нирвана — хуета! Рэп — как! Все на свете дерьмо! Интересно, что Шкода, когда ее сильно кумарило, не боялась по ночам гулять в этом Чертовом рву за общагой, где каждый день находили как минимум один расчлененный труп.
Ехал я к ней и колотился весь, как падла. Реально. А тут еще кондукторша попалась базарная. Орет: «пассажиры. кто не обелетимшись, обелетивайтесь!» Пристала, пидораска, к одной гражданке: «девушка в кожаной куртке с волосами, берите билет сейчас же!» Потом до меня доебалась. Обычные их тупые приколы. Мол, на водку деньги нашел, а на билет найти не можешь. Надоело уже. Тут хорошо один амбалистый мудак ее отвлек. Беспредельник хуев. Сначала он пристал к пожилому мужику в дорогой песцовой шапке. Оскорбил его по всякому, сорвал шапку и бросил ее на грязный пол. Мужик возмутился понятно. Говорит, что он за таких как этот наглый придурок в Афгане кровь проливал. Но амбал на это не повелся. Крутой попался черт. Как только автобус остановился и двери открылись, он пинком вышиб ветерана на улицу, после чего стал лаяться с кондукторшей. Та ему замечание сделала и лучше бы не трогала урода. Он ей как понес в ответ. Типа, и собака у нее во рту, чтоб у нее пизда перевернулась, и якобы клитор ей надо на футбольный мяч натянуть… Короче, тут и так подыхаешь с бадуна, да еще эти придурки ядом дышат…Мрак. Чуть не блеванул, честное слово. Едва сдержался. Еле доехал в эти ебаные турлы Сашка тогда еще бухал. Нормальный же был человек. Сам за сэмом в частный сектор побежал, а мы пока со Шкодой баловались. У нее пизда смешная, между прочим, спасу нет. Хорошо там время провел.
Только я вспомнил об этих приятных мгновениях моей ебаной жизни, как врывается ко мне этот придурок Сашка. Представьте, абсолютный голый, красный, обросший шерстью, с длинными как у гориллы руками. Ну, конкретные глюки. Реально. Как он только свою, блядь, Шкодину у меня вычислил? Видно, всю ночь по району бегал, все ее точки проверял. Смотрю: глаза бешеные у животного. Схватил шкуру и утощил на хер. Очевидно, решил замочить бабу. Совсем озверел, волчина. Вот что значит долго не пить. От такого напряга люди просто шалеют и становятся реальными шатунами
