три килограмма картошки… Основной темой их разговоров были очереди и цены.
Практически каждое такое воскресенье кончалось шумным, театральным скандалом с апогеем в виде как минимум одной разбитой тарелки и от души хлопнувшей входной двери в качестве финала. Казалось, моим родителям в конце своего единственного выходного (в то время дети по субботам еще учились в школах, а многие взрослые работали), наполненного унылым, унизительным советским бытом, необходимо было выпустить пар накопившихся негативных эмоций и претензий — друг к другу и к жизни. После такой эскапады папа часто исчезал из нашей жизни самое меньшее на месяц. А я закрывалась в своей в комнате и повторяла про себя нехитрую мантру моих отроческих лет: «В моей семье так не будет».
В конфигурации «я и мама» меня накрывало смутное экзистенциальное одиночество. Наш лоскуток семьи мне казался слишком маленьким, неустойчивым и хрупким, как островок в море, который может затопить первым же приливом. Я и мама — нас было слишком мало. Оставшиеся в живых бабушка и дедушка были из враждебного лагеря — семьи отца. Я мечтала о том, чтобы нас было больше, чтобы было с кем разделить радости и страхи. Еще одна сестра, а лучше — две, и брат… Четверо детей — в моих детских фантазиях идеальная семья выглядела именно так.
Я мечтала о более стабильной опоре. И я не исключаю, что появление бонусных братьев или сестер или дополнительных значимых взрослых могло бы облегчить это одиночество.
Но действительно ли в семьях, сотканных из разных лоскутков, все складывается так гладко, как описывают мои собеседницы из Северной Европы?
Новая норма
У Татьяны, театрального режиссера из Минска, которая 15 лет назад попала в Данию — страну, где расширенных семей с бонусными родственниками едва ли не больше, чем в Швеции, — адаптация к скандинавской реальности проходила непросто. В Копенгаген Татьяна переехала со своим белорусским мужем, получившим работу по контракту, и маленькой дочкой.
На момент нашего интервью Татьяна готовилась к свадьбе с датчанином — с первым мужем она развелась через несколько лет после переезда. Бывшую минчанку, кстати, удивило, с какой легкостью здесь идут на развод. Тут она права: Дания давно входит в десятку стран с самым высоким процентом распавшихся семей [65].
В Дании женщина с детьми на рынке невест котируется так же, как и бездетная.
«Здесь нет установки сохранить семью во что бы то ни стало, — объясняет Татьяна. — А уж смешанные семьи встречаются через одну. У моего датского жениха, например, есть два бонусных брата-близнеца, с которыми он в прекрасных отношениях».
Еще одним культурным шоком для Татьяны оказалось отсутствие в Дании понятия «чужой ребенок»: женщина с детьми на рынке невест котируется так же, как бездетная. Поразил ее и тот факт, что датские папы принимают активное участие в жизни детей даже после развода, в отличие от ее бывшего мужа, который за всю жизнь «не поменял ни одного памперса».
Но к своей новой семье Татьяна привыкла не сразу. У бойфренда-датчанина оказалась восьмилетняя дочка от первого брака, ровесница ее ребенка. Отношения между девочками складывались неидеально. «У них были разные школы и совершенно разные интересы, — рассказывает она. — Датская девочка поначалу очень ревновала папу. Нашим дочкам при встречах приходилось делить комнату. В итоге нам удалось их подружить, но я все равно пыталась сделать так, чтобы они пересекались по минимуму, на одну-две ночи в неделю. Мне вообще было очень сложно с моей русской головой перестроиться и принять местный уклад. Я не чувствовала материнского инстинкта к дочке нового мужа и вздыхала с облегчением, когда она уходила».
Логистика немного упростилась, только когда ее бывший муж по мере интеграции в местные реалии начал больше участвовать в жизни дочки и стал чаще брать ее к себе. Сейчас отношения между всеми членами этой семьи более-менее налажены. На родительские собрания к дочери Татьяна ходит в компании бывшего мужа-белоруса и нового — датчанина.
Наталье, уроженке Кишинева, в Дании и вовсе пришлось взять на себя роль «матери-героини». Бойфренда из датского города Орхус Наталья нашла по интернету и вскоре переехала из Молдовы к нему. У него на тот момент были трехлетняя и пятилетняя дочки от первого брака, которые проводили с ним, как водится, каждую вторую неделю. Наталье пришлось активно взяться за их воспитание: «Я их кормила, мыла, косы заплетала по утрам. Язык пришлось учить тут же, на ходу. Когда у нас с мужем родилась дочка, стало еще сложнее».
Через восемь лет пара распалась, и теперь они делят и расходы, и время с ребенком строго пополам, как это принято в Дании [66]. Две недели в месяц дочка Натальи проводит с папой и его новой женщиной, у которой есть двое детей-подростков от первого брака. В каждом доме у девочки по комнате, и она уже даже не помнит, что когда-то постоянно жила в одном доме с биологическими папой и мамой. Сама Наталья тоже давно привыкла к такому семейному раскладу. Но насчет будущего современных датских детей — точнее, их ценностей — она испытывает легкое беспокойство: «Не исключено, что в таких детей уже встроена матрица, что развод — норма, и, повзрослев, они не станут бороться за отношения, будут легко их разрывать».
В Молдове ее родным сложно понять здешние обычаи. «Меня считают плохой матерью, — смеется Наталья, — мол, как это я на две недели в месяц отдаю своего ребенка в семью, где его воспитывает чужая женщина. Но дочка ведь хочет видеть папу тоже».
Люди хотят радоваться жизни. Они могут позволить себе роскошь не жить с нелюбимым человеком.
А вот история еще одной нашей бывшей соотечественницы, экономиста Марии, которая много лет назад переехала по работе из Петербурга в Копенгаген. У нее за спиной брак с датчанином, тоже жизнь в большой лоскутной семье (у мужа был маленький сын от первого брака), непростая адаптация к чужому ребенку в доме, рождение двух общих дочерей, развод, повторный брак с мужчиной, у которого было трое детей от первого брака. Правда, в этой огромной семье все дружат: дети ездят с бонусными родителями и сводными братьями и сестрами в отпуск и вместе отмечают праздники. На Рождество, по словам Марии, у них собирается целая толпа.
Погружение в чужой семейный уклад поменяло сознание этой женщины: «Я раньше думала, что разводятся только при экстремальных обстоятельствах вроде измен или алкоголизма. Но в Дании разбегаются и с виду вполне благополучные семьи. От многих можно услышать: "Мы выросли
