Меня дожидался Жека, со страхом и надеждой глядя на меня. Я попыталась что-то сказать, плохо получалось и он ласково погладил по спине. Прикосновение обожгло, я застыла, стараясь сохранить сладостное ощущение. Вдруг раздался громкий крик жен Гура. Вот и они взобрались на верхнюю ступеньку лестницы наслаждений. Жека было ринулся к Гуру, но я догнала его и потащила назад в шатер. Ты сейчас станешь моим, или я разлечусь на тысячу крошечных Анниэль.
Мы катались по одеялам в любовном угаре, как же может быть хорошо с мужчиной! Все сильнее и сильнее опутывало, то сжимало, то разрывало наслаждение, я уже даже не могла с уверенностью сказать, жива я или нет. Потом разнеслась безумным восторгом на меленькие брызги и упала в глубокое озеро счастья, чтобы там утонуть. Жека нежно целовал и гладил меня. Я приходила в сознание. Жека, ты мой мужчина. Мой мужчина! Мой.
С трудом очнулась от воспоминаний. Бережно положила их в укромный уголок памяти. Мы уже на плато. Удобные дома горожан расположились в художественном порядке. Тракт превратился в широкую мощеную улицу.
Безлюдно. Именно поэтому мы с Гуром решили проделать все в вечернее время. Мы, эльфы, не любим шастать по ночам. По этой причине, чуть смеркается, стремимся домой. Вечером, в спокойствии и комфорте, приятно выпить виноградного сока с южных склонов плоскогорья, поиграть с родственниками в логические игры, составить гороскоп, почитать свитки. Прибавила ходу, чтобы достичь зверинца до темноты. За спину не беспокоюсь, там Гуриэл. Уже и думаю, как воин, а не как ученый. А вот и кованые ворота зоопарка.
Изъятие малышей прошло на редкость легко. Мы спешились. Я подошла к нарядной будке охранника. Вышел служитель.
— Какова цель столь позднего посещения, госпожа? — недоуменно вопросил он.
— Пришла, чтобы забрать львят, — честно призналась я.
Молчание.
— Да, я знаю, они вдруг стали на все чихать. И вы, госпожа, прибыли, чтобы унести их для лечения?
В душе улыбаюсь фантазии Гуриэла.
— Именно так.
— Госпожа, пойдемте, я открою клетку.
Мы вошли внутрь территории и служитель запер ворота. Когда подошли к клетке, он отворил дверцу и спросил:
— Вы сами сумеете их взять? Они же могут кусаться и царапаться.
— Слуга заберет их, он опытный ветеринар.
Некрасиво сказала, невежливо, будто намекаю на что-то. Но знатной эльфийке, а не мне, позволено. Гуриэл подошел к открытому входу и поставил сумку возле клетки. Служитель закрыл глаза.
Прошло небольшое время, может быть тридцать стуков сердца. Раздалось мяуканье и два светлых пушистых пятна юркнуло в открытую сумку. Крупные детки у нашей львицы. Гуриэл закрыл сумку и повесил на грудь и вежливо обратился ко мне:
— Госпожа, теперь нужно доставить львят в лечебницу?
Я начальственно ответила и пошла к выходу зверинца. Служитель открыл глаза, потряс головой и заторопился к воротам.
Возвращаясь к тракту, я вдруг услышала удивленный возглас:
— Анниэль, дорогая, ты почему здесь, а не в ордене Братства Семи Звезд?
В испуге я повернула голову и увидела в стоящей карете своего сокурсника, которого недавно сменила в ордене. Какое неудачное стечение обстоятельств! Маг удивленно смотрел на меня, потом вдруг смешался и сказал:
— Простите, госпожа, я обознался.
Мы порысили дальше. Уф. Успокоилась.
Уже тракт. Вскоре должен быть поворот направо, к лагерю. Даже сквозь личину Гуриэла я ощущала токи счастья, исходящие от Гура. Странно, почему он так рад, они же не родные дети. Эмоциональной связи у них с Гуром нет, потому что нет истории отношений. Или он счастлив только потому, что представляет радость матери, воссоединившейся с детьми? Неужели он так хорошо понимает свою жену?
Я вспомнила Уайду, впившуюся в выгибающегося Гура. Возможно, страсть, которую они испытывают друг к другу, это не вся их любовь, а лишь некоторая доля? Как все сложно. Надо обдумать. Кстати, надо попробовать научить Жеку подсмотренному. Он же ребенок. Жеку нужно обучать. А я его наставница. И себя тоже, неплохо бы, научить любить так, как они умеют. Хихикнула своим мыслям. Очень неприлично и вообще бесстыже. Воспитанных эльфиек не должны обуревать подобные идеи.
Сумка, лежащая у Гура на луке седла, была открыта, руки Гура погружены в нее. Я слышала слабые попискивания и мяуканье. Видимо, малыши боялись незнакомого места и тряски.
А вот и поворот.
Жека. Бой в темноте, он быстрый самый
Наша оборона сильнее вашего наступления.
Вилен
Возможность того, что мы можем потерпеть поражение, не должна мешать сражаться.
Линкольн
Когда Гур и Анниэль ускакали, не ясно куда, понял лишь слово «ребенок», тетки сразу залезли в свою палатку. Что, опять? Типа, пока Гура нет. Ладно, не мое дело. Я сидел, прислонившись к нашей с Анниэль палатке, и тихо называл различные предметы, попадавшиеся мне на глаза. Если не мог вспомнить, хлопал себя по спине. Собака Павлова, обыкновенная. Pavlov canis vulgaris.
Вдруг из палатки теток вынырнула львица и уставилась на меня. Я в ужасе взлетел на ноги. Затаилась в палатке, придушила вошедших теть, а сейчас нацелилась в мою сторону! А у самого даже перочинного ножика нет! Бросился бежать к выходу из лагеря. Но львица, легко обогнав, перерезала дорогу. Я в дикой панике отступал и вдруг услышал сзади веселый женский смех. Обернувшись, увидел сестру Гура, стоящую у входа в палатку и машущую мне руками. Ничего не понимаю, голова кругом идет.
— Иди сюда, не бойся, — услышал веселый голос лысой тетки и вдруг осознал, что разбираю слова, — это Уайда.
Что? Она оборотень?! От безумного страха до глубокого изумления переход небыстрый, но я его преодолел. Посмотрел на львицу. Она стояла, потягиваясь. Вдруг ее уши навострились, львица четырьмя прыжками запрыгнула на каменную россыпь и ударила лапой. Послышался писк какого-то зверька, а потом хруст раздавливаемых зубами костей. Облизываясь и скалясь, львица подошла к нам и легла на землю.
— Уайда, не пугай Жеку, — сказала тетка и ушла к лошадям. Сразу же вернулась, уже при мечах и с луком. На голове шлем. В руках — мешочек.
— Жека, иди за мной.
Мы пошли в сторону одного из отрогов, взобрались по камням в небольшую расщелину. Тетка протянула мне мешок и указала в глубину расщелины.
— Иди туда и ложись. Открой котомку.
Опасливо поглядывая на нее, я отошел и присел. В мешке оказались фляжки и свертки. Еда, догадался я. На полку вскочила львица и опала рядом с теткой. Та, не поворачиваясь ко мне, спросила тихим голосом:
— Жека, сколько тебе лет?
Все слова понимаю. Львица хлестанула тетку хвостом по спине.
— Двадцать восемь, — ответил я.
— А мне двадцать три. Пей воду и ешь. Мы здесь будем ждать Гура всю ночь. Дай (незнакомое слово), — протянула руку назад не глядя.
Ни черта себе, а я ее в тетки записал! Шестьдесят два кг (так я оценил) сыграли свою роль. Вес шестьдесят килограммов разделяет у меня женский пол на девушек и теток. Такая молоденькая, а тяжеленькая. Размышляя над кашкой, которую она в детстве ела с аппетитом, выбрал и сунул ей фляжку. Угадал. Надо запомнить. Так, как же тетку, э… девушку зовут? Да, Майта. И ее братец увесистый, видимо семейное.
Майта и львица замерли. Мне тоже было нечего сказать по существу. Смеркалось. Я задремал. Внезапно проснулся, получив львиным хвостом по ногам. Стояла глубокая ночь, ярко светили звезды. Им помогал полудиск луны. Майта и львица медленно привстали и застыли в позе предельного внимания. Лук и колчан лежали рядом. В руках Майты отблескивали мечи.
— Тихо, — прошептала Майта.
Я посмотрел вдаль и увидел огромного льва, неспешной трусцой приближающегося к лагерю. Коричневая грива зверя сверкала искрами в свете звезд. Внезапно Майта и львица рванулись вниз, перепрыгивая с камня на камень, затем понеслись навстречу ужасному пришельцу.
Лев принял угрожающую позу и припав огромной мордой к земле, зарычал. В глубине лагеря послышалось испуганное ржание. Женщины разошлись и стали обходить льва с боков. Хищник попытался напасть на Майту, та мгновенно отпрыгнула и полоснула мечом по лапе. Одновременно львица вскочила на спину льва и вонзила клыки в ребра. По сравнению со зверем, она казалась котенком. Раздался дикий рев раненого монстра. Он махнул лапой, пытаясь смести львицу, но та увернулась от удара, на миг раньше отпрянув в сторону и унеся с собой лохмотья львиной кожи и мяса. В это время Майта, непостижимо быстро оказавшись рядом, вонзила клинок чудовищу в глаз. Лев захрипел и медленно завалился на бок. Клокотания постепенно затихали. Он дернулся и замер.
Львица осторожно подошла к поверженному зверю, внимательно обнюхала и переливающейся лентой скользнула к Майте. Та присела, обняла львицу за шею и они надолго застыли в безмолвном единстве. Затем женщина легко поднялась и направилась в мою сторону. Львица последовала за ней.
