Пока он трудится на мне, я представляю то, к чему я стремлюсь: легкую жизнь, лучшие вещи, безопасность. Все это станет моим, говорю себе. Главное не думать, пока я позволяю ему себя трахать.
Я закрываю глаза и хочу отвернуться, но он против:
— Нет. Я хочу видеть твое лицо.
И я не отворачиваюсь. Все время, пока он меня имеет, я смотрю в его потное, покрасневшее от натуги лицо и запоминаю все звуки, все запахи, все стоны, все грязные поцелуи. Так надо, я сама этого хочу — повторяю мысленно снова и снова до тех пор, пока слова не теряют смысл.
Когда он выходит, мне ненавистно видеть на нем следы ответной реакции моего тела. Но вот он опускается на колени, я чувствую влажную мягкость его языка и не могу сдержать стон, когда он начинает лизать мой клитор, посасывая его и прикусывая зубами. Я не хочу, чтобы это мне нравилось. Я хочу испытывать отвращение, но мое тело, в отличие от меня самой, не умеет лгать. Телу нравится то, как этот мужчина меня трахает. Снаружи я издаю стоны и всхлипываю, а внутри… внутри я умираю медленной смертью с каждым толчком.
Но мне плевать.
Так я беру свою жизнь под контроль. Так учусь принимать на себя любую личину ради достижения цели. Почему мне плевать? Да потому что после всего мои грехи будут оплачены.
Щедро.
А еще он пообещал завтра же снять мне квартиру, потому что его миленькой Блэр нужно иметь свое гнездышко.
— …Приехали, мисс.
Голос Тони возвращает меня в реальность, и я выбрасываю Люка из головы. Если кратко — в итоге он оказался свиньей. Хоть он и был достаточно щедр, но, когда напивался, имел гнусную привычку забывать значение слова «нет».
Высокие железные ворота остаются позади. Какое-то время мы едем мимо пышных зеленых лужаек и величественных деревьев, пока в поле зрения не появляется строение удивительной красоты. Оно меньше, чем я ожидала, но все равно впечатляет.
— О боже. Какое великолепие. — Я восхищенно глазею на особняк в викторианском стиле с характерными окнами и толстыми мраморными колоннами. В нем комнат двадцать, если не больше.
Тони тихонько посмеивается.
— Что тут смешного? — Я боюсь, что выставила себя наивной или неискушенной дурочкой. Вот ужас-то.
— Это просто дом для гостей, мисс Блэр.
— П-просто? — переспрашиваю, заикаясь.
— Да. Один момент… Мы уже близко.
Мы едем еще пару минут, я смотрю, не мигая, вперед и впервые за всю поездку начинаю по-настоящему нервничать.
— А вот это, мисс Блэр, и есть Ротштльд-холл, — сообщает Тони, сияя от гордости, когда из-за деревьев выплывает дом (больше похожий на чертов замок), от вида которого сама Опра грохнулась бы в обморок от зависти. Потому что он грандиозен.
— Ни-че-го себе…
Во что, нахер, я вляпалась?
Похоже, на сей раз я умудрилась прыгнуть выше головы.
Глава 21.
Массивные дубовые двери открыты.
«Роллс-Ройс» плавно притормаживает у подножия лестницы, ведущей к парадному входу. Льющийся из глубины дома свет озаряет окружающую темноту. С помощью Тони я выхожу из машины, и меня окутывает душное тепло летней ночи.
— Приятного вечера, мисс, — прощается Тони.
Я замечаю на пороге пожилого мужчину в безупречном черном костюме. Это за мной — судя по тому, как внимательно он меня оглядывает.
— Спасибо, Тони, — отвечаю с улыбкой. Собираюсь спросить, не он ли повезет меня обратно в город, но сдерживаюсь. Кто знает, что случится сегодня вечером. Уеду ли я через пару часов или задержусь до утра. Вдруг Лоренс захочет один-два раза трахнуть меня на пробу, перед тем как заключать сделку? Пожимаю плечами. Меня устроит любой вариант.
Прохладный ветерок ласкает мои голые руки и ноги, пока я поднимаюсь по лестнице, будит во мне восхитительно приятное ощущение. Почти дохожу до конца и вдруг кожей чувствую, что за мной наблюдают. Перевожу взгляд на окно второго этажа, расположенное прямо над входом, но, вопреки моим ожиданиям, там никого нет. Окно пустое, я вижу только мягкое сияние включенного в помещении света. Потираю шею. Наверное, показалось. И все же пушок на моих руках встает дыбом.
— Добрый вечер, мисс Уайт. Меня зовут Уильям, я дворецкий мистера Ротшильда. Будьте любезны, следуйте за мной. Мистер Ротшильд ожидает вас в библиотеке, — чопорно извещает меня пожилой джентльмен.
— И вам здрасьте, — отвечаю нахально, но серьезная мина не сходит с его лица. Жаль, а так хотелось попробовать выжать из него улыбку.
Вздохнув, я озираюсь по сторонам. Окружающая обстановка подавляет, и мне это не нравится. Я не хочу впечатляться, но, как ни стараюсь, не могу воспринимать это великолепие небрежно, словно видела нечто подобное тысячу раз. Пока Уильям закрывает двери, я рассматриваю лестницу из черного мрамора. Поднимаю глаза вверх, где она расходится надвое, и упираюсь взглядом в хрустальную люстру, висящую высоко-высоко под потолком. Да… Если такая упадет, то и прибить может. Она гигантская и сверкает, как я не знаю что. На стенах — и это в холле! — рядами висят бесценные картины. Я успеваю узнать Пикассо, Фриду Кало и Дали. Если исключить мексиканку Фриду, можно предположить, что Лоренс увлечен испанским искусством.
Я делаю поворот на 360 градусов, впитывая глазами все, что вижу — красные розы и орхидеи в огромных хрустальных вазах, отполированный до блеска пол из черного и белого мрамора. Услышав покашливание, понимаю, что чересчур засмотрелась, и одергиваю себя.
Спокойно. Это просто очередной мужчина — и все. Ничего нового.
И все же с каждым шагом, который приближает меня к нему, мое сердце колотится все громче, а внутри воцаряется хаос. Мое тело не умеет лгать — я вся на нервах. С ума сойти, я даже не могу вспомнить, как он выглядит. Помню только глаза. Спокойные, непроницаемые глаза цвета денег. Глаза, которые я напрочь забыла, пока смотрела чудесный сон об одном кареглазом парне.
Разозлившись на себя, я стискиваю кулаки. Ронану нельзя занимать мои мысли. Он должен стать частью прошлого. Должен — и станет. Я добьюсь этого любой ценой.
Мы останавливаемся перед двойными дверями. Уильям дважды стучит. Из-за дверей почти сразу доносится отчетливое «войдите».
Мы входим, и меня окружает его незабываемый голос, сильный и властный, от которого, наверное, даже у самых смелых затрясутся поджилки.
— Привет, Блэр.
***
Неслышно закрыв двери, Уильям уходит.
Мы остаемся наедине. Лоренс пристально наблюдает за мной, выражение его лица не поддается расшифровке.
— Садись, пожалуйста, — говорит мне.
— Спасибо.
Присев на шоколадно-коричневый кожаный диван, я поднимаю глаза и жду, когда Лоренс начнет разговор. Но он упорно молчит. Стоит себе и смотрит на меня так, словно хочет залезть мне в душу. Не-а. Черта с два я это позволю. Неловкое молчание затягивается. Тридцать секунд, одна, две минуты…
На третьей я начинаю смеяться.
Смех рвется откуда-то изнутри, и это охренеть как приятно. Он вспарывает висящее в воздухе напряжение.
Лоренс невозмутимо закладывает руки за спину.
— Не расскажешь, что тебя так развеселило?
— Да просто такое ощущение, словно я сплю и вижу совершенно бредовый сон. Помесь «Красотки» и «Гордости и предубеждения», что, если вдуматься, жутко смешно. Как будто героиню Джулии Робертс вызвали в Пемберли-холл ради быстрого траха.
Он приподнимает бровь, губы подрагивают.
— Обижаешь беднягу Дарси. Думаю, этот парень был бы способен на большее, чем быстрый трах. — Он садится напротив меня на кушетку.
Я удивлена.
— Ты знаешь, кто такой мистер Дарси?
— Как не знать, когда тебя годами окружают женщины, — сардонически отвечает он.
Издаю смешок.
— Ужасно стыдно перед Джейн. Она, наверное, в гробу переворачивается из-за моего сравнения.
— Да брось.
— Нет, правда. — Я пожимаю плечами. — Сначала Тони на «Роллс-Ройсе»… потом твой дом, то есть, Ротшильд-холл… сады… Уильям… Кало и Пикассо… — смотрю на него в упор, — ты.
