Эхо отцовского голоса в этом большом открытом пространстве подействовало на него, как скопление молочной кислоты в мышцах, заставляя их напрягаться и болеть. Он пошел на звук непрекращающихся нареканий и остановился около ринга, на котором мальчик, который явно был учеником старших классов, боролся с парнем, который вполне мог играть за футбольную команду колледжа.
— Следи за его захватом! Он собирается… — Взрослый парень перехватил мальчишку за бедра и повалил на мат. Стэн Эндрюс объявил тайм-аут, и бойцы отпустили друг друга, при этом один тяжело дышал, судорожно втягивая воздух, а второй выглядел вполне скучающим. — Черт тебя подери, Питерсон, почему я вообще с тобой связался?
— Простите, тренер, — сказал мальчишка, опустив глаза.
— Смотрю, ты все также выкручиваешь всем яйца, — сказал Рид сквозь зубы.
Голова его старика почти не сдвинулась с места, но глаза стрельнули в его сторону и сузились так, как будто увидели не сына, а заклятого врага. Стэн выпрямился и скрестил руки на груди: — Так, так, кажется, это мой блудный сын вернулся.
— Ты, видно, давненько читал Библию, пап. Блудный сын вернулся домой после того, как вел ошибочный образ жизни и молит своего отца о прощении. Я же не вернулся, а лишь заехал ненадолго. И всему, чем я занимаюсь в жизни, научил меня ты, отец, поэтому я не вижу причины извиняться.
— О, ты не видишь, не так ли? А как насчет того, чтобы извиниться за то, что после того, как я тебе дал все — знания, навыки, цель, — ты бросил меня здесь, а сам наслаждаешься своей богатенькой жизнью в высшей лиге.
— Я тебя не бросал, — возразил Рид. — Я предложил тебе переехать ко мне. У меня есть большой гостевой дом, в котором у тебя будет все, чего ты пожелаешь. Но ты же отказался.
Стэн усмехнулся.
— Жить там как кто? Как какой-то отставной борец-пенсионер на содержании у сына? Нет уж, спасибо. Я должен был быть твоим менеджером.
Рид сжал зубы и начал повторять про себя успокаивающую мантру, прежде чем позволить себе снова заговорить.
— Послушай, я приехал не для того, чтобы спорить. Я просто был поблизости и подумал заехать поздороваться и поболтать, но если ты очень занят, то и этого вполне достаточно.
После минуты напряженного молчания, пока они не отрываясь смотрели друг на друга, его отец, наконец, проявил признаки жизни:
— Питерсон. Греди. Потренируйтесь пока с грушей. А ты, — он указал на Рида, — пойдем со мной.
Рид последовал за своим отцом в маленький обшарпанный офис, в котором из мебели был только металлический письменный стол, кресло и пара раскладных стульев. Стэн уселся за стол, в потрепанное виниловое кресло, заклеенное кое-где скотчем, чтобы удерживать рваные края вместе. Рид развернул один из стульев и уселся на него, положив локти на спинку. Все внутри него говорило ему встать и поскорее уйти отсюда. Он знал, что не получит от отца ни тепла ни поддержки. По крайней мере, так дела обстояли несколько лет назад. Может быть, за последние годы его отец слегка смягчился.
Да, а еще сейчас его мама зайдет в комнату и скажет, как ей жаль, что она бросила их, как пару ненужной обуви.
Одной из вещей, которой отец научил его, было анализировать язык тела других людей. Если ты обращаешь на это внимание — будь то во время боя или в повседневной жизни, — ты сможешь почти всегда предсказать следующий шаг противника или его реакцию на твои действия.
Пожилой мужчина откинулся в кресле и скрестил руки на груди. Он был насторожен и недоволен неожиданным визитом сына.
— Итак, почему ты здесь? Я уверен, что ты приехал не за советом, учитывая, сколько у тебя этих высококлассных тренеров в Лас-Вегасе. Ты приехал похвастаться своими достижениями?
— Боже, пап, ты можешь прекратить быть таким желчным хотя бы на минуту? — В ответ его отец только усмехнулся. Тогда Рид сделал глубокий вздох и попытался быть вежливым: — У меня скоро будет бой. Это бой за титул чемпиона, который я должен отобрать у Диаза.
— Да. Я все это и так знаю, — сказал Стэн, махнув в сторону Рида рукой. — Вылечил плечо?
Сам факт того, что его отец знает о его бое и его травме, не был удивительным. Будучи практикующим тренером, он должен быть в курсе событий в спорте. Но чертов ребенок внутри Рида чуть ли не раздулся от гордости от осознания того, что папочка следит за его жизнью. Глупый ребенок.
— Да, практически на сто процентов. Я занимался с действительно хорошим физиотерапевтом. Она просто умеет творить чудеса. Вообще-то ты ее знаешь. Я говорю про Люси, младшую сестру Джексона Мариса. Помнишь ее?
Рид воспользовался шансом, чтобы упомянуть о семье Марис. Хотя сам он проводил в их доме почти все свободное время, отношения между взрослыми были весьма напряженными, если не сказать хуже.
Его отец погладил рукой щетину на подбородке, вспоминая. А затем проворчал:
— Ах да, тихоня. Такая долговязая и неуклюжая, если мне не изменяет память.
— Больше нет, — ответил Рид, усмехнувшись. — Сейчас она просто великолепна и абсолютно удивительна. Но да, это она.
Стэн наклонился вперед, и его глаза сузились.
— Ты что втюрился в нее или что-то в этом духе?
— Нет, все не совсем так. В смысле, да, она мне очень дорога… — Рид чертыхнулся на выдохе. — Я думал о том, чтобы попробовать построить полноценные отношения. Посмотреть, что из этого выйдет.
Стэн ткнул в него пальцем:
— Послушай меня, мальчик. Возможно, твоя карьера сейчас не на взлете, но будь я проклят, если ты не сможешь удержаться на вершине, даже несмотря на свой возраст. Ты должен быть просто идиотом, чтобы бросить все ради женщины.
Рид смотрел на отца, сжимая челюсть, чтобы не закричать и не устроить сцену.
— Я и не собираюсь ничего бросать. Множество ребят строят отношения, при этом продолжая продвигаться по карьере в Абсолютном Бойцовском Чемпионате. Некоторые из них даже женаты.
— И сколько же эти… — он сделал пальцами кавычки в воздухе… — отношения продолжаются? Я скажу тебе: есть только два типа женщин. Те, которые любят стиль жизни бойцов, рекламу и путешествия. Это то, чего они жаждут, и поэтому готовы мириться со всем остальным дерьмом. Но как только ты уходишь из спорта, уходят и они.
— Другой тип женщин — это те, которые не хотят жить такой жизнью. Они могут попробовать сначала, сказав себе, что так будет лучше, и отношения стоят подобной жертвы. Но в конце концов они понимают, что заслуживают большего, чем мы можем им дать, и тоже уходят.
Рид встал и оттолкнул стул с дороги:
— Слушай, только потому, что твоя жена тебя бросила, не означает, что весь мир обречен на такую же участь. Люси не такая.
Стэн хлопнул ладонью по столу, поднялся и подошел вплотную к сыну:
— Это ты так думаешь! Ты думаешь, что что-то знаешь. Мы любим их всем сердцем, а потом они решают, что им лучше без нас, и уходят. Это реальность, мальчик. Так что не думай, что ты какой-то особенный и правила не распространяются на тебя.
Рид уже весь вспыхнул и повысил голос:
— Думать, что я особенный? С чего бы это мне, черт возьми, могла прийти такая мысль? Ведь ты никогда не давал мне забыть, что я хорош, лишь пока выигрываю.
— Потому что это правда! Мы бойцы, Рид! Это наша сущность, то, что нас определяет.
Рид не мог больше контролировать себя и позволил своим эмоциям вырваться наружу. Он начал орать так, как когда-то в более молодые годы:
— Я люблю борьбу, но это не моя сущность! Я хорош не только в этом!
— Да ладно? — Голос Стэна наконец выровнялся, но то, что он не кричал, не делало его ответ менее болезненным. — Я полагаю, ты намекаешь на свое глупое увлечение рисунком и скульптурами. Ну да, это то, о чем мечтает любая женщина: взрослый мужчина, который целыми днями возится с глиной. Не смеши меня.
Чувство обиды и неполноценности захлестнуло его полностью, мешая дышать. Рид уже давно знал, что не стоит обращать внимание на все дерьмо, которое выливал на него его отец, но при этом, когда он начинал общаться с ним, он опять чувствовал себя запуганным ребенком.
Его отец выругался и опустился в свое виниловое кресло, провел обеими руками по усталому лицу:
— Делай что хочешь. Это твоя жизнь. Но если ты приехал для того, чтобы получить мой совет, то вот он: хватай жизнь за хвост, мальчик. У тебя есть слава, удача, и ты можешь добиться всего без каких-то видимых усилий. Иди этой дорогой… и избавь себя от страданий.
Рид усмехнулся и открыл дверь офиса, качая головой. Он знал, что эта встреча будет неудачной, но его совесть не позволяла ему игнорировать своего отца полностью. Иногда ему хотелось, чтобы его совесть была похожа на сверчка из сказки про Пиноккио. Тогда, если бы она продолжала советовать ему делать всякое тупое дерьмо, он смог бы размазать ее ботинком.
— Спасибо за зажигательную речь, пап, — бросил он через плечо у выхода. — Как всегда общаться с тобой было одно удовольствие.
