Моя мама искренне не понимала, почему я торможу с решением.
Почти все опрошенные мной убежденные или потенциальные (то есть пока откладывающие деторождение) чайлдфри признавались, что неудобные вопросы и непрошеные советы — от родственников и даже посторонних — для них привычное дело. «Пожилая соседка меня уже замучила: "Как же так? А как же семья и дети? Тебе уже столько лет…", — рассказывает брокер Юля из Петербурга (я уже цитировала ее выше). — У нас в обществе очень любят давать советы. И дети, по крайней мере в России, остаются оценкой твоей состоятельности. Если ты к определенному возрасту не родила, значит, ты не состоялась как личность. Людям хочется навесить ярлык. Ярлык — это безопасность. Неприятие всего нового, другого».
Живущая в Италии Ася рассказывает, что ее мама прошла несколько стадий переваривания ее решения остаться чайлдфри: отрицание, гнев и постепенное принятие. «Были и манипуляции, — рассказывает Ася. — Но я строго сказала маме, что это мой выбор и я не хочу слышать упреки». А вот итальянские родственники к такой позиции отнеслись спокойно — притом что эта страна, пусть и с рекордно низким уровнем рождаемости, остается весьма семейно-ориентированной. Бабушка ее мужа-итальянца и вовсе стала увещевать в 93 года, незадолго до своей смерти: «Только детей не рожайте — живите в свое удовольствие».
Социальному остракизму рискуют подвергнуться не только те, кто добровольно и осознанно выбирает путь чайлдфри, но и те, кто не может иметь детей по физиологическим причинам. Не так давно в одном из глянцевых журналов журналистка и основательница пиар-агентства Мария Лобанова решила открыто поделиться проблемами, с которыми сталкиваются женщины с диагнозом «бесплодие». Ее текст вызвал резонанс [129].
«Я бесплодна, у меня не может быть детей, — пишет Мария. — Недавно упомянула об этом в посте — и полгорода написало мне в комментариях, какая я смелая и сильная. А вторая половина написала в личку: как они сами несчастны, потому что тоже не могут родить, но боятся и стесняются об этом говорить».
По мнению Марии, вынужденная бездетность стигматизируется в обществе порой даже больше, чем открытая позиция чайлдфри: «Признаваться в том, что ты технически не можешь иметь детей, нельзя ни за что. Такое социальное харакири: ты как бы несчастная, ущербная, обделенная, в тебе геном неудачницы — и, давайте уж начистоту, кто на тебе такой женится?»
«Полярность среднестатистической женской судьбы не знает полутонов даже в век победившего феминизма: "плюсом" ее будет отраженное миллионами инстаграмов замужнее материнство, "минусом" — бездетное тоскливое одиночество», — пишет в книге «Сделай меня точно» о возможностях вспомогательных репродуктивных технологий и перипетиях тех, кто столкнулся с диагнозом «бесплодие», журналист и режиссер документальных фильмов Инна Денисова (многие истории в книге — из личного опыта автора) [130].
Чем больше возникает опций для лечения бесплодия, тем больше на женщин возлагают ожиданий.
И это, оказывается, актуально не только в России. Чем больше возникает опций для лечения бесплодия, тем больше на женщин возлагают ожиданий, что они все-таки выберут ту самую правильную линию судьбы. «Давление на женщин, чтобы они выполнили свое главное обязательство — стать матерью, сегодня присутствует больше, чем когда бы то ни было в истории, — говорит американская активистка Эми Ричардс, автор книги «Родить ребенка и не потерять себя» [131] в интервью журналу Time, посвященному современным чайлдфри. — В прошлом считалось, что наличие или отсутствие детей в целом вне нашего контроля. А теперь предполагается, что у женщины всегда есть выбор, и, если она не пытается каким-то образом родить, у общества есть право ее осуждать» [132].
Это мнение разделяет и Андреас Бернард, профессор Университета города Люнеберга, автор нашумевшей несколько лет назад книги «Делать детей: Новые репродуктивные технологии и семейные устройства» [133], у которого я взяла интервью в Берлине: «Ранее биология, в том числе бесплодие, были судьбой. В последние полвека ситуация поменялась. В нашей воле попытаться изменить биологию. Стали ли мы от этого более свободными? С какой стороны посмотреть. Те, у кого нет детей, испытывают прессинг: мол, это ваша вина, вы недостаточно старались».
Антинаталисты
Люди, добровольно отказывающиеся от рождения детей, были всегда. Но еще полвека назад об этом не было принято говорить вслух.
Сейчас некоторые чайлдфри не только громко заявляют о своей позиции, но и превращают ее в социальную миссию. Последние несколько лет во многих странах набирает обороты движение антинаталистов — радикальных противников самой идеи воспроизводства в нынешних реалиях. Они убеждены, что появление на свет новых людей только усугубляет острые проблемы современного мира, в первую очередь глобальное потепление и прочие вопросы экологии. Наиболее радикально настроенные представители этого движения называют себя birthstrikers, что можно перевести как «объявившие забастовку деторождению».
«Я боюсь подумать, с каким состоянием планеты придется столкнуться ребенку, когда он достигнет моего возраста, — рассуждает 25-летняя активистка движения Birthstrikers из Бристоля по имени Элис Браун в интервью британской газете The Guardian. По профессии социальный работник, еще в недавнем прошлом она даже не задавалась вопросом, стоит ли рожать детей, считая это само собой разумеющимся. Но, ознакомившись с реальным положением дел касательно изменения климата и состояния экологии, резко поменяла позицию [134].
Еще одна экоактивистка, 23-летняя Ханна Скотт, так объясняет свое решение стать чайлдфри: «Я решила остаться бездетной, потому что испытываю отчаяние. Будущее планеты не сулит ничего хорошего, и я не хочу приносить сюда еще одну новую жизнь. Каждый раз, когда кто-то из моих друзей делится новостями о беременности или даже планами забеременеть, я в ужасе прикусываю язык».
Западные психологи уже придумали официальный диагноз — сlimate anxiety, «синдром климатической тревожности». Для многих зумеров это более чем весомая причина отказаться от родительства. По данным опроса американской компании Morning Consult среди бездетных представителей нескольких поколений и этнических групп, почти каждый четвертый называл изменения климата в числе главных причин, заставивших воздержаться от деторождения [135].
Причем среди молодежи в возрасте до 25 лет таковых почти 40 % [136]. К числу демотивирующих факторов добавились последствия пандемии. В ее начале ряд социологов предрекал беби-бум (предполагалось, что запертые по домам в локдаун пары станут активнее делать детей). Но динамика получилась обратная: рождаемость пошла на спад еще стремительнее, причем во многих странах.
В начале пандемии ряд социологов предрекали беби-бум, но динамика получилась обратная.
По данным опроса, проведенного среди молодых людей 18–34 лет в Великобритании, Италии, Испании, Германии, Франции в марте — апреле 2020 года, более половины признались, что намерены как минимум отложить деторождение до лучших времен. Причем
