Две женщины снова появились одетые в белые халаты и знаками показали мне пройти в другой конец длинной комнаты, за занавеску посередине комнаты. В этой секции стояли кухонный стол и стулья, которые, казалось, были просто сдвинуты в одну сторону, большой холодильник и горизонтальная медицинская кушетка для обследования, накрытая белой простыней. Мой взгляд приковала большая бутылка томатного кетчупа, стоящая среди прочих приправ на столе. Это была кухня, одновременно служившая операционной.
После того как мне позволили проинспектировать «рабочий кабинет» длинной комнаты, меня увели обратно в гостиную и занавеска была задернута, чтобы я ничего не мог увидеть в другой секции, где началась процедура. Будучи совсем встревоженным, я попытался придумать, как остановить то, что должно было случиться, но было уже слишком поздно. Тишина, которая опустилась, подсказала мне, что две женщины уже занимаются своим делом. В течении получаса или около того, которые последовали, я сидел в одиночестве в гостиной, тщательно исследуя сертификаты висящие в рамках на стене на предмет хоть каких-нибудь следов подлинности. Снова, неудачно. Спустя какое-то время, когда занавеска была отдернута, старшая из двух женщин в белом халате с радушной улыбкой, поманила меня подойти и убедиться результатом. Жалея, что я не в Англии, я неохотно последовал за ней. Единственной разницей, что я смог заметить, были маленькие пластыри на обоих бедрах. Чувствуя себя идиотом, я спросил у Даенг, хорошо ли она себя чувствует и не чувствует ли она никакой боли. Она отметила, что все в порядке и я смог увидеть, что она была довольна результатом. Я спросил сколько коллагена было введено (по видимому его доставили из Франции) и мне сказали, что 250 мл были введены в каждое бедро. «Я думала этого будет достаточно?» — услышал я три голоса. Снова я онемел и кивнул, чтобы показать, что я считаю этого достаточно.
Дело завершилось, деньги перешли из рук в руки, и мы поехали обратно по дороге домой к семье. Мама Даенг поинтересовалась, чувствует ли она себя в порядке, а Фон и Нок занялись тщательным изучением результата. Пока Даенг позировала, она поинтересовалась, что думают ее подруги и считают ли они, что достаточно коллагена было использовано. После долгих обсуждений было решено, что ей нужно ввести еще немного коллагена, скажем примерно 50 мл. В каждое бедро. Я запротестовал, но другие сказали, что это нормально, потому что они уже договорились, что Даенг сможет ввести больше, если пожелает и что это будет сделано бесплатно. Я снова стал свидетелем стандартной послеоперационной процедуры, когда Фон и Нок массировали целевые области кусочками битого льда завернутыми в ткань. Это делалось, по-видимому, с целью, чтобы распространить субстанцию, чтобы сформировались естественные изгибы. Прилагаемое усилие было таким мощным, что она едва удерживалась на ногах. Несколькими днями позже я заметил, что Фон применяет такую же технику к своему собственному лицу, после прошедшей инъекции силикона в четыре области. Несмотря на возражения, было очевидно, что эти процедуры проходили не без дискомфорта. Но в обоих случаях, Даенг и Фон, абсолютно ничего не говорили об этом. Единственным, что волновало реципиентов подобных инъекции, был косметический эффект. «Этого количества было достаточно?»- постоянно спрашивали у меня. Мой ответ оставался всегда одинаковым «Да, я думаю достаточно».
Tham Bun.Как и большинство катоев, с которыми я встречался, Даенг была неистовой буддистской. Это было заметно из строгих наблюдений за ежедневными ритуалами уважения. Они варьировались от просто «вей» (повседневный жест со сложенными в молитве руками, ладонями вместе, перед склоненной головой) выполняемый перед проходящими образами и длительных остановок у алтарей для молитв и прошений, до визитов в храм, целью которых было выполнить акт заслуги, или tham bun. Для подобных визитов не было установленных дней в неделе. Они могли быть выполнены всегда, когда пожелал человек. Даенг ходила приблизительно раз в неделю и в двух случаях я сопровождал ее.
Паломничество в храм нужно было проделывать утром. Я предположил, что это потому что, в течение церемонии, монах жует и сплевывает в плевательницу и монахам не позволяется есть после полудня. Церемония начинается с презентования подарков вместе с банкнотами небольшого достоинства, которые осторожно передаются в конвертах. Подарками обычно была еда или комбинация еды и различных домашних вещей как одежды, сосуды, чистящие материалы и моющие средства. По всему Таиланду есть магазины, которые только продают вещи, которые специально дарятся в храмах, самые простые из которых состоят из желтых корзин набитых всеми видами недорогих сушеных продуктов и повседневных вещей.
Церемония приватна и не имеет стандартного ритуала или текстов. Посетитель садится на колени перед монахом, который произносит версию священного учения, пока жует и сплевывает. Это может сопровождаться высказываниями о настоящей жизни человека, и размышлений и предсказаний о прошлых и будущих реинкарнациях. В конце дается благословение и оно отмечается поливанием воды из священного сосуда на руки и повязыванием шнурка вокруг запястья. Я смог понять только фрагменты из того, что было сказано. В один из визитов Даенг сообщила мне, что монах сказал ей, что, продолжая свое ревностное служение, она будет полноценной женщиной в следующей жизни и сможет иметь детей. За пределами святилища, в которой шла церемония, находилась женщина, которая держала деревянную клетку полную небольших птичек. Их можно было купить за небольшую сумму и выпустить на волю. Подарки монахам и выпускание на свободу живых существ — все это акты, которые дают каммические очки для дающего.
Ко Чанг.Вскоре после эпизода с коллагеном Даенг попросили приехать в Бангкок для дачи интервью и фотосессии для ежемесячного глянцевого журнала. Интервью было посвящено ее завоеванию титула «Мисс Тиффани» двумя годами ранее, и об ее жизни после этого эпизода. Она захотела увидеть свою старую школьную подругу Лек и обещала познакомить меня с ней, если я поеду с ней. Она также хотела позвонить некоторым подругам в Паттайе. У меня было несколько английских и тайских друзей в прибрежном городе Хуа Хин, так что я согласился, что мы поедем вместе в Бангкок, увидимся с Лек, а потом Даенг поедет на пару дней в Паттайю, пока я поеду в Хуа Хин. Для меня это представляло долгожданный перерыв от очаровательного, но иногда очень чуждого мне мира Даенг и ее круга подруг в Чианг Мае.
Когда Фон и Нок узнали о поездке, они не собирались оставаться и было решено, что они поедут с Даенг в Паттайю, пока я побуду со своими друзьями в Хуа Хине. Мы все поехали на ночном поезде в Бангкок. Это оказалось прекрасным выбором транспорта — чистый, с кондиционером и недорогой с баром и рестораном. До того как были опущены койки для сна, мы наблюдали замечательный закат за ужином. Во время нашего разговора троица предложила, чем лучше ехать сразу домой в Чианг Май, они лучше покажут мне островок Ко Чанг, до которого легко доехать из Бангкока и Паттайи. Ко Чанг простирается на 490 квадратных километров, многие из которых занимает парк Marine National состоящий из нетронутых влажных джунглей, изобилующих экзотическими дикими животными и пляжами с чистой водой.
Все это звучало для меня, как приятное сочетание сбора заметок, наслаждения от вида природы и купания, так что я согласился с планом, хотя я знал, что это означает, что придется покрыть массу расходов. Но событие стоило того. Мои компаньоны были очень общительными, не стесняясь в выражении избытком чувств, но реакция окружающих на их уверенную манеру, с которой они держались, была обычно теплой и дружеской. Мое знакомство с Лек означало начало дружбы, в течение которого она поведала свою историю, которая пересказана в Главе 7 этой книги.
Поскольку Паттайя ближе к Ко Чангу, чем Хуа Хин, я присоединился к ним уже там. Наша четверка отправилась к пирсу, с которого отходили паромы, арендовав дешевый и очень неуютный пикап. Женщина, продававшая билеты, была тайкой в возрасте 40 лет и очень долго отпускала комплименты о красоте Даенг и задавала вопросы об ее истории и семье. Ее сын или внук, мальчик семи лет, был очень заинтересован нашей группой и просился быть нашим мальчиком на побегушках, пока мы ожидали прибытия парома.
Yipun (японцы).После путешествия мы провели только два дня на острове и второй день был омрачен сильным ливнем, который шел без перерыва весь день. Вскоре после нашего прибытия и заселения, я заметил, что Фон и Нок отдалились и ведут себя почти заговорщически. Они проводили много времени, вместе перешептываясь и сами без объяснений уходили на странные экскурсии, не предлагая, чтобы Даенг и я пошли с ними. Действительно, это происходило так часто, что я стал беспокоиться, что возникло какого-то рода трение между ними двумя и нами с Даенг. Когда я спросил ее, Даенг заверила меня, что трений нет, но она не стала ничего объяснять. В конечном итоге моя паранойя достигла пика и я настоял, чтобы Даенг объяснила мне, что все это означает. Несколько неохотно, она ответила одним простым загадочным словом, Yeepun, означающем «японец».
