— Да, — признался я. — Каждый семестр я преподаю это своим студентам.
Ее агатовые глазки расширились в непритворном изумлении.
— Преподаете студентам? Доктор Шапиро, вы меня удивляете.
Черт! Я неправильно истолковал ее поведение и ухитрился оскорбить. Нам, северянам, всегда следует этого опасаться. Я смутился и принялся излагать стандартную апологию литературы — в ответ Биби фыркнула так, словно между ее грудями взорвалась бомба.
— Не надо грузить меня всей этой профессорской чепухой. Это была проверка.
— Я выдержал экзамен?
— Да.
Я облегченно улыбнулся, почувствовав себя одновременно уязвленным и польщенным. Иногда Сьюзен пробует на мне тот же прием. Позвольте мне сделать здесь одно отступление: женщины Севера знают, как выжить с мужчиной, женщины Юга умеют им управлять. Пусть Биби была жалкой карлицей с жирным задом, но и она в совершенстве владела этой нахальной манерой. Она могла бы шуткой заставить меня вычистить выгребную яму. Нет ничего удивительного, что Биби сумела так долго продержать Макса на коротком поводке, не потеряв при этом себя. В следующий миг она бросилась к Максу, который пристроился на диване, и сделала вид, что хочет приземлиться к нему на колени. Она промахнулась всего на несколько дюймов, но я не мог удержаться и живо вообразил, как этот круглый зад будет выглядеть на мускулистых мослах Макса. Как мяч, балансирующий на бите, если не считать того, что мяч — это надутая воздухом прорезиненная ткань, а Биби являла собой сплошную теплую плоть. Кстати, интересно, сколько она весит? Я никогда не умел точно прикидывать вес, но подумал, что Биби, пожалуй, потянет не меньше чем на двести тридцать фунтов. Студентки «Оле Мисс» в среднем весили фунтов по сто пятьдесят, следовательно, Биби выглядела точно так же, как две студентки, сложенные вместе.
Несмотря на все эти фунты, она была удивительно подвижна на своих маленьких ножках. Было такое впечатление, что она без труда может станцевать вальс на десятицентовой монете. Кроме того, у нее начисто отсутствовали комплексы, мучающие большинство полных женщин, страдающих от груза общественного мнения, которое заставляет их сутулиться и изо всех сил затягивать живот. Биби была гладкой, лоснящейся и жизнерадостной; внешне — безупречна. Макс выглядел рядом с ней как маленький мальчик, получивший громадный подарок, к которому не знал, как подступиться.
Пришли к нам Грег Пинелли и Элейн Добсон — чтобы создать иллюзию вечеринки. Грег почему-то сильно нервничал в присутствии Биби; он изо всех сил обходил ее стороной, как будто он был моряк, а она — айсберг и он страшно боялся столкнуться с ее подводной частью. Думаю, что присутствие Макса его тоже стесняло, особенно после той почти провальной вечеринки с Элен. Это был и наш провал, потому что Грега мы пригласили исключительно из-за его редкой способности — способности к посредничеству. В иной ситуации, мне кажется, он смог бы стать посредником на переговорах между ку-клукс-кланом и ассоциацией по прогрессу цветного населения. Он всегда был готов примирить и согласить всех и вся.
Сегодня Грег решил испробовать свою способность к утешению на Элейн, которая пришла без Натаниэля. Она не стала пускаться в объяснения, сказав только, что он не смог прийти, но в том, как она это сказала, не было ничего оптимистического. Франклин Форстер говорил, что слышал, как они на прошлой неделе ругались на площадке перед магазином Крогера, — иногда мне кажется, что Франклин регулярно прослушивает Оксфорд с помощью какого-то волшебного устройства. Весь вечер Элейн выглядела утомленной и печальной, не говоря о том, что на шее у нее красовался багровый кровоподтек. Можно было что-нибудь сказать по этому поводу, но у Макса на шее тоже было нечто вроде царапины, так что удивляться было нечему. Все нормально — просто Макс всегда ходил с царапинами, а у Элейн тонкая кость и тонкая, почти прозрачная кожа, чувствительная к любой травме. Как бы то ни было, она быстренько проглотила два джина с тоником, почти не притронувшись к еде. Все пары ее раздражали, особенно та, ради которой, собственно, мы и устроили эту вечеринку.
Биби, напротив, была в отличной форме, если не сказать в ударе. За время ужина она дважды попробовала каждое блюдо, включая суфле «сладкая картошка». В рецепт входят две пачки масла, чашка коричневого тростникового сахара, пакет пекана и чашка «Амаретто». Я знаю: наблюдал, как Сьюзен его пекла. Весь день, пока я работал в кабинете, надо мной вился аромат, доносившийся из духовки. Компьютер всосал этот аромат лопастями вентилятора и, видимо, тоже испытывал муки искушения. В половине седьмого, не в силах дольше терпеть эту пытку, я совершил дерзкий налет на кухню, ухватив ломтик ветчины, фасоль с лаймом и несколько обжигающих, с пылу с жару, картофелин.
Говорят, что единственная не основанная на предвзятой мифологии часть культуры Юга — это его кухня. Несмотря на свое предубеждение в отношении Макса и Биби, Сьюзен все же решила хорошо всех накормить. Грег съел все, что было на тарелке, похваливал, но сокрушался по поводу калорий. Макс съел две порции суфле, заявив, что это блюдо возродило в нем веру в корнеплоды. Макс ел старым мотыжным способом, отрезая куски и накалывая их на вилку; Биби управлялась быстрее, откусывая от картошки мелкие куски своими острыми зубками. Последовал традиционный, шутливо-издевательский вопрос: «Куда все это вмещается?» Что касается Биби, то ответ был очевиден. На ней было пурпурное платье с бретельками, обнажавшее круглейшие и белейшие плечи, какие мне приходилось видеть, а столешница делила живот на две вместительные полки.
— Это суфле для меня — сущее мучение, — пожаловалась Сьюзен. — Я никогда не могу решить, как его подавать — с ветчиной или на десерт.
— Мы попробуем его и так и эдак. — Макс в третий раз подцепил с блюда ломтик ветчины. — Биби, хочешь еще? Или тебе уже хватит?
Биби кивнула в ответ на первый вопрос и отрицательно мотнула головой в ответ на второй. Она потянулась к блюду, цитируя:
— «Ибо, кто имеет, тому дано будет и приумножится». — Она победоносно оглядела стол. — Матфей, 13: 12.
— Угу, — буркнул Макс. От неожиданности он перестал жевать. — «И будете есть жир до сытости». Иезекииль, 39: 19.
Биби была уязвлена, но ветчину взяла. Макс положил ей руку на плечо. Этим жестом он хотел, видимо, сказать, что все в порядке, но в данной ситуации это была ошибка. То, что приемлемо в будуаре, бывает недопустимо за обеденным столом. Защищаясь, Макс напустил на себя вид непогрешимой респектабельности. Элейн прикусила губу. Все промолчали, продолжая делать вид, что увлечены едой.
Молчание нарушила Сьюзен:
— Вы интересуетесь Писанием? — Она не обращалась к Максу, который, как она знала, интересуется всем на свете.
Биби так энергично пожала плечами, что рука Макса отлетела в сторону.
— В детстве я постоянно его читала. Мой дядя был проповедником баптистской миссии.
— Правда? — Брови Грега взлетели на немыслимую высоту. — Он учил вас?
— Да. До тех пор, пока его не посадили в тюрьму за уклонение от налогов. — Биби мило хихикнула. — Теперь в нашей семье его считают паршивой овцой.
Сьюзен тоже воспитывалась на Писании и может временами разыгрывать набожность. Однажды отец даже отправил ее на лето в библейский молодежный лагерь, но она взбунтовалась и вернулась домой через неделю. Что касается меня, то я изучал Библию как литературу и, подобно Максу и дьяволу, цитирую Писание только ради своих корыстных целей. Я не считаю ее откровением всемогущего автора, хотя мне и нравится эта поэзия. Мне думается, что Библия открывает массу вещей — главным образом, о моральной слабости рода человеческого и тех, кто написал Книгу.
Когда тема Писания иссякла, разговор перешел на развод Джона Финли. Здесь были неуместны никакие недомолвки. В прошлый понедельник Джон окончательно решил дело тем, что переехал к даме-правоведу. Ее имя было Дороти, хотя большинство из нас называли ее не иначе как «та женщина». Это было не совсем честно, ведь участников было двое — но, в конце концов, вероятно, у Дороти были знакомые, называвшие Джона «тот мужчина». Но теперь все было окончательно решено, за исключением официального развода и вопроса о содержании детей.
— Надеюсь, Кэрол возьмет все, что у него есть, — с яростной озабоченностью произнесла Элейн.
— А что у него есть? — полушутя поинтересовалась Биби.
Грег добросовестно нахмурился.
— Не так уж много, насколько я знаю. Все это такая неприятность, такая неприятность.
Элейн повернулась к нему, словно полевая гаубица.
— Он сам все это сделал. Он свинья.
Это тоже было не вполне честно. У Джона была, наверное, масса недостатков, но он не был свиньей.
— Он не был таким до того, как познакомился… с той женщиной, — сказал я.
