Что?! Почему он не сказал мне об этом раньше? Я постаралась сохранить сдержанность, потому что знала, как Билл отреагирует на любой признак осуждения.
– Я не люблю об этом разговаривать, но один из приятелей моей матери совратил меня, когда мне было двенадцать.
Билл, казалось, провалился глубоко внутрь себя, но я не могла позволить ему уплыть в собственные мысли.
– Какая мысль пришла вам в голову сейчас, когда вы об этом мне рассказали?
– Я задумался, уж не гей ли я. Однажды ночью у нас с Карлой был секс, и теперь все эти воспоминания снова всплыли на поверхность. Думаю, когда приятель моей матери занимался со мной сексом, мне могло это понравиться. Я пытался понять это много лет.
– Представляю, насколько это должно было ошеломлять и запутывать вас, – сказала я. – Можете сказать мне, что в этом вам нравилось?
– То, насколько внимателен он был ко мне. Он был очень дружелюбным, водил меня на бейсбольные матчи. Он был мне как отец, которого у меня никогда не было.
– Что ж, это вполне понятно, Билл. Вы отчаянно нуждались в родителе.
– Я не очень-то разбирался в том, что было связано с сексом. Думаю, я понимал, что это нехорошо, но запутался. Он был таким дружелюбным. Он не казался мне плохим человеком. – Билл поджал губы. – Может быть, мне даже вроде как нравилось, когда он меня трогал. Так что не знаю…
– Это не такая уж необычная реакция, – сказала я Биллу. – И она не означает, что вы хотели этих сексуальных отношений. Друг вашей матери воспользовался вашей неспособностью полностью понять, что происходит. И даже если вам это нравилось, это еще ничего не решает в вашей сексуальной ориентации.
Билл был все так же растерян.
– Но я не могу сказать, нравится ли мне секс с Карлой потому, что я гей, или мне просто нравится быть рядом с ней. Обычно у меня не бывает фантазий на тему мужчин. Я иду по улице и обращаю внимание только на женщин.
* * *
Со временем Билл решил, что у него есть некоторые бисексуальные тенденции, отчасти вызванные проработкой его детской травмы. И в большей степени, чем само сексуальное принуждение, Билла расстраивало то, что мать его не защитила. Более того, она позволяла насильнику оставаться с сыном в качестве няньки, а остальное время проводила с ним сама. Иногда она запиралась в своей спальне, а пьяные гости шатались по дому, засыпали на диванах и прямо на полу и употребляли наркотики на глазах у Билла. Это сильно повлияло на психику мальчика.
Люди часто спрашивают: «Зачем ворошить прошлое на сеансах психотерапии?» В случае Билла прошлый опыт привел к выводам относительно женщин, сделанным в такие «сенситивные» моменты.
Мать Билла была непоследовательна, поэтому он научился никогда полностью не полагаться на женщин. Сама эта идея заставляла его каменеть от ужаса – до такой степени, что он оказался не способен увидеть, что в действительности жена была по-настоящему доступна для него как эмоционально, так и сексуально. Все, что Биллу нужно было сделать, – это позволить себе принять то, что она могла ему предложить.
В конце концов я спросила Билла, как он думает, что на самом деле не дает ему получать то, что он хочет, – поддержку Наташи. Его довод прозвучал неубедительно: «Она слишком озабочена детьми».
– Извините, но я на это не «куплюсь», – покачала я головой. – Она приходила на сеанс и пыталась наладить с вами контакт. Она – самый близкий вариант доступной женщины, который у вас есть. Ну же! Что на самом деле блокирует вас, не давая стать ближе к ней?
– Она сама… – упорно настаивал он.
– Ну, ее здесь нет, так давайте рассмотрим вместо нее вас. Как вы думаете, что случилось бы, если бы вы стали соблюдать абсолютную верность Наташе отныне и впредь?
Билл в приступе паники и страха сознался: он боится, что она не будет удовлетворять его потребности.
– Вы имеете в виду, что не доверяете ей?
– Ну…
– Вы ведь и мне не доверяли! – Я предположила, что базовые восприятия Билла были искажены, как если бы он смотрел в кривые зеркала в «комнате смеха». – Ваша жажда любви так огромна и раздута, а женщины такие костлявые и жадные! Над этим нам и надо поработать – над вашими мощными страхами и вашей отчаянной потребностью в любви. Это наследство сексуального принуждения.
Инсайт может продвинуть пациента лишь до определенной точки. Только когда он научится принимать свои страхи в отношениях, задача становится иной – научиться разбираться с этими страхами. Только тогда может начаться трансформация.
Это длительный процесс, у некоторых он продолжается всю жизнь. Выздоравливать – значит признавать эти страхи, когда они всплывают на поверхность, и практиковать не-реактивность. Это когнитивное упражнение: проговариваешь свой страх вслух и помогаешь себе дыхательными упражнениями. Мы с Биллом работали над этим месяцами, тренируя толерантность к дискомфорту, пока он совершал маленькие шажки по налаживанию контакта с Наташей.
В рамках этого процесса он рассказал Наташе обо всем, и его мужественная честность – наконец-то! – позволила ей тоже делать шаги вперед.
Билл больше никогда не разговаривал с Карлой, хотя был благодарен ей за то, что их встреча помогла ему осознать самое важное – возможность появления в его жизни совершенно новой цели.
Карла вдохновила Билла на трансформацию его экзистенциальной пустоты в страстное желание помогать людям. Билл решил стать волонтером организации, которая помогала детям из неблагополучных районов готовиться к поступлению в колледж. Однако он действительно учредил для Карлы стипендиальный фонд, а также ежегодную премию в ее честь.
Во время нашего последнего сеанса в глазах Билла стояли слезы.
– Я хочу поблагодарить вас за ту неподдельную любовь и сострадание, которые вы ко мне проявляли, – сказал он. – Что бы я вам ни говорил, я ощущал, что вы меня принимаете. Вы заставили меня почувствовать себя человеком, которого можно любить. Я хочу, чтобы вы знали: одно это принесло мне исцеление!
Я тоже смахнула с глаз слезы и глубоко вздохнула. Можно было только удивляться тому, что все использованные мною формы вмешательства, самые эффективные мои стратегии в конечном счете нужны, просто чтобы обеспечить пациенту немного неподдельной человеческой любви. И особенно верно это было в случае Билла, который никогда не мог полностью довериться женщине.
Что касается меня, мне ни разу не пришлось делать над собой усилие, чтобы сострадать Биллу, все разговоры с ним я вела от чистого сердца, и наверняка именно поэтому наши отношения оказали исцеляющее воздействие.
В психотерапии это называется «коррективным эмоциональным опытом» . Пациент испытывает в своих отношениях с терапевтом новые чувства, которые настолько сильны, что проламывают его давнишние предубеждения, иллюзии и выводы о людях и мире. Но это происходит не на интеллектуальном уровне, скорее, это перемена интуитивная, рожденная опытом.
Конечный результат ее – надежда.
Размышляя о каждом из случаев, описанных в этой книге, я осознала, что за первый год работы с мужчинами наибольшим «просветлением» для меня стало рассеяние мифов, которые рассказывают друг другу женщины, когда пытаются понять мужчин.
Эти басни повторяются так часто, что кажутся правдой, даже если где-то в глубине души мы понимаем, что они грубое упрощение. Прежде всего вездесущий стереотип: мужчины как-то разделяют секс и любовь. Следующее клише: все, что хотят мужчины, – это секс, они хотят его постоянно, и тот секс, которого они хотят, сосредоточен исключительно в гениталиях. Наконец, третий миф: все это вызвано биологическим импульсом внедрить свою сперму повсеместно.
Многие из нас просто смиряются с этим, поскольку «так уж устроены мужчины». Однако когда я разговаривала с мужчинами, вроде бы воплощавшими эти самые мифы, хватало всего нескольких сеансов, чтобы обнаружить, что мужские сексуальные мотивации на самом-то деле не так уж отличаются от женских.
Мужчинам не так уж легко отделять секс от любви. Я осознала, что любовь является настолько центральным элементом нашей человечности, что мы не можем отделить себя от потребности дарить и принимать ее. Потребность в любви пропитывает все, что мы делаем, включая секс.
Я заметила, что мужчины, которые тянутся к безличному сексу, анонимным партнершам, бессмысленным знакомствам в барах, проституткам и т. д., все равно жалуются, что им нужно больше страсти. А страсть отличается от похоти тем, что требует присутствия «я».
Вот откуда я беру свои идеи о совершенствовании близости, они не мои проекции, они слетают прямо с неудовлетворенных уст мужчин. Они просят о ней. Думаю, люди хотят секса, чтобы что-то значить, чтобы быть особенными.
