– Опишите коротко диету игрока сборной СССР по хоккею.
– Вопрос, скорее, адресован не мне, а нашему врачу. Он продумывает диету, меню. Доктор исходит из учета энергетических затрат: питание должно быть достаточно калорийным, но не слишком обильным. Я привык доверять людям, с которыми работаю, и потому все, что связано с питанием, полностью определяет врач.
– Интересуется ли ваша жена хоккеем?
– Моя жена Татьяна, юрисконсульт по профессии, страстная болельщица хоккея. Если я не ошибаюсь, в Риге она не пропустила ни одного матча.
– Есть ли проблемы с дисциплиной игроков?
– К сожалению, есть. Думаю, руководитель каждого коллектива неизбежно сталкивается с какими-то трудностями, если речь идет о дисциплине. В хоккейной команде, как и в студенческой группе, как и в производственной бригаде, собраны разные люди – с неодинаковыми уровнями специальной и общей подготовки, с разной мерой сознательности и требовательности к себе, с несхожими характерами, с разными темпераментами, и потому тренеру, преподавателю, мастеру на производстве всегда нелегко отыскать ту линию отношений с коллективом, которая была бы верпа для каждого члена этого коллектива. Тем более трудна задача тренера, работающего с командой, в которой собраны известные мастера. Но как бы ни складывались обстоятельства, я настаиваю па неукоснительном соблюдении дисциплины, ибо убежден, что без дисциплины не может быть боеспособного коллектива, готового решать сложные задачи, не может быть коллектива единомышленников.
– Каким будет хоккей в конце века?
– Я боюсь заглядывать за рубеж 2000 года. Думаю, что за 20 лот хоккей существенно изменится. Он будет, скорее всего, не похож на тот хоккей, к которому мы привыкли сегодня. Совершенствованию в спорте нет предела, верхних границ не существует, что и доказали своими фантастическими мировыми достижениями штангисты. Я думаю, что и в хоккее к 2000 году произойдет немало изменений.
«ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНАЯ» СБОРНАЯ
Это понятие все-таки, согласитесь, загадочно.
Возможно, любители хоккея со стажем помнят, что осенью 1976 года проходил розыгрыш Кубка Канады. Тогда этот турнир был организован впервые, и никто – ни устроители, ни участники – не знали еще, есть ли у новых соревнований будущее, станет ли турнир традиционным или будет Кубок Канады событием, так сказать, единичным, уникальным. Тогда еще никто не знал, что спустя пять лет, осенью 1981 года, будет проведен второй турнир на Кубок Канады. Было решено, что в Канаду поедет «экспериментальная» команда.
Как появилось это название? Отчего родилась сама идея такой команды? Не знаю. Знаю только одно: накануне турнира за океаном тренеры сборной СССР в интервью журналистам говорили, что ведущие наши игроки очень устали и потому им не следует участвовать в Кубке Канады, разумнее сосредоточить все внимание на подготовке к чемпионату мира.
Первой сборной страны в то время руководил Борис Павлович Кулагин. Думаю, что по логике вещей он и призван был экспериментировать с командой, которая отправлялась перед началом нового сезона за океан. Ему, как старшему тренеру национальной сборной, следовало проверять молодых хоккеистов, опробовать новые сочетания игроков в условиях ответственного турнира: в конце концов, ему, а не мне предстояло ехать будущей весной с командой на чемпионат мира в Вену. Если же не нужен был этот эксперимент (кстати, разумно ли, можно ли доверять его проведение кому-то со стороны? Я бы, например, не доверил никому экспериментировать с моей командой), если требовалась победа, то нужно было ехать с сильнейшим составом.
Это не сегодняшнее мое мнение, я придерживался такой же точки зрения и в то время и, не считая нужным скрывать ее, говорил о том, что думал, вслух.
Почему же все-таки послали в Канаду «экспериментальную» сборную? Почему поставили передо мной чрезвычайно сложную задачу: подготовить за полтора месяца команду к таким ответственным соревнованиям?
Ответы могут быть разные. Один из возможных – Борис Павлович после поражения на чемпионате мира, который проходил в апреле 1976 года в польском городе Катовице, боялся проиграть еще один престижный турнир. Потому и не поехал в Канаду, потому и настоял на том, чтобы в команду, отправляющуюся на Кубок Канады, не были включены такие мастера, как Петров и Михайлов, Александр Якушев и Владимир Шадрин.
Кулагин убеждал не только руководство Управления хоккея и Спорткомитета СССР, но и самих хоккеистов, что им нужно отдохнуть, хорошенько подготовиться к новому сезону, не форсируя эту подготовку. А объясняя свое решение игрокам, остающимся в Москве, говорил, что ехать рискованно, что этот Кубок ничего им не даст, что это рядовой турнир, славы новой он не принесет, да и, в конце концов, главное – чемпионат мира.
В этом решении старшего тренера сборной страны, по моему мнению, и были заложены причины проигрыша следующего чемпионата мира, который проводился в Вене весной 1977 года.
Ошибка кажется мне очевидной. Пропустив такое выдающееся событие, не проверив себя и соперников в деле, в боевом турнире (а там, замечу, иными, чем прежде, выглядели команды Чехословакии и Швеции), мы упустили хороший шанс скорректировать свои действия, проверить ход подготовки к чемпионату мира, где нам предстояло брать реванш. Думаю, что даже если бы и проиграла первая сборная в Кубке Канады, то польза все равно была бы несомненна: проверили бы новое соотношение сил, тренерам стало бы более ясно, что надо делать дальше. Но едва ли наша команда, поехав в своем боевом составе, уступила бы кому-нибудь первое место. В то время в строю были все сильнейшие мастера, ни один – за исключением Валерия Харламова, попавшего в первый раз в автокатастрофу, – не болел, не был травмирован.
Разумеется, я понимал, в какое сложное положение поставлены и команда, и ее тренеры. Перед отъездом в Канаду я говорил, что наша сборная – первая, где все приходится делать заново и начинать с подготовительного периода. Обычно сборная сходилась незадолго до очередного турнира, чтобы тренеры могли определить состояние хоккеистов в данный момент, кого-то подтянуть, что-то уточнить, попробовать одного-двух новичков, сравнив их с одним-двумя наименее надежными из бывалых игроков. У нас все получилось иначе. По существу, мы начинали, как начинает скомплектованная заново клубная команда, когда за короткий предсезонный период надо определить совместимость хоккеистов, сформировать звенья, восстановить утраченные за каникулы технические навыки, подготовить игроков физически, нервно и в волевом отношении к короткому и напряженному турниру, где бы они могли выложить сразу и до конца все свои козыри. И что самое сложное и важное, создать из 24 хоккеистов семи разных клубов команду в полном смысле этого слова, создать коллектив людей, понимающих и поддерживающих друг друга, коллектив управляемый, ощущающий, что все делают одно общее дело. Наша подготовка продолжалась 40 дней. Работали мы по плану, можно сказать, сверхнапряженному. Выполнили его полностью. Но такова уж, верно, доля тренеров накануне соревнований и студентов накануне сессии – кажется: вот бы еще недельку-другую, и тогда все было бы совсем хорошо. Правда, эта самая «неделька» была: прилетев в Канаду, мы трудились до самого последнего дня, дня своего первого матча. Впрочем, и в перерывах между играми тоже…
Тренеры команды – а вместе со мной коллективом руководили Борис Майоров и Роберт Черенков – понимали, какое трудное испытание предстоит новой сборной. Инициатива проведения хоккейного турнира сборных ряда европейских стран и североамериканских (а точнее, канадских) хоккеистов-профессионалов, подчеркивал корреспондент «Правды» в Оттаве Николай Брагин, исходила от руководителей Национальной хоккейной лиги (НХЛ) и Всемирной хоккейной ассоциации (ВХА). После ряда поражений, которые потерпели профессионалы в хоккейных соревнованиях со сборной Советского Союза, а также во встречах с нашими клубными командами, стало очевидно, что претензии на некий «абсолютный приоритет» профессионалов в международном хоккее необоснованны. Кривая их авторитета резко пошла вниз, а вместе с тем и расчеты хоккейных боссов Северной Америки на получение миллионных доходов. Все это вынудило более уважительно отзываться о хоккейных командах других стран, в том числе Советского Союза и Чехословакии, о европейском стиле игры.
Канадцы, впрочем, как и тренеры других национальных сборных, в отличие от советских коллег призвали под свои знамена всех сильнейших хоккеистов. За команду «Кленовых листьев» выступали самые знаменитые мастера, и среди них величайший в истории канадского хоккея защитник Бобби Орр, его партнеры по обороне Потвип, Робинсон, Савар, Лапойнт. В числе нападающих были выдающиеся мастера Халл, Эспозито, Пит Маховлич, Кларк, Лефлер, Дионн, Перро, Гейни, Шатт, Лич, Барбер. Руководили командой несколько тренеров, во главе которых был Скотти Боумэн.
