Способы специальной тренировки руки в славяно-горицкой борьбе.
Рис. 20. Ломание спичек прижатием пальцами Количество увеличивается пропорционально навыку.
Рис. 21. Вращение тяжелого железного прута. Упражнение прекрасно усиливает и развивает связки локтевого сустав.
Рис. 22. Упражнение на цепкость кисти. Шишка ломается с лету.
Глава V. Теория силы или основы воинского духотворчества
Миротворчество — тема нынче более благодарная, чем воительство. Миротворчество в ходу. Нет, ни то чтобы воителей вообще ни во что не ставили, но человечество всегда было склонно стонать о своих ранах, сравнивая войну со стихийным бедствием, а воителей с образом зла. Однако войны остаются и ничего не меняется в природе самого человека. Всегда находится и сторонний наставник жизни, правдолюб и мироустроитель со своим аршином. Всегда чей-то интерес вылезет за горизонты собственной вотчины. Вот и получается, что не война источник бед, а человеческая претенциозность и самоглобализм. Война только следствие. Основной возбудитель агрессии — простая идея: «либо ты правишь миром, либо кто-то правит тобой!». Отсюда доброохотливость — наивное простодушие либо расчетливая политика. Так ведется еще с неолитических войн, когда плотность населения составляла не более одного человека на сотни квадратных километров. И все-таки шла жестокая конфронтация, создававшая глобальные театры военных действий, перемещавшая европейские народы по всей мировой географии. Кстати, глобализм интересов неолитического человека куда превосходил современные потуги взаимовлияния, если учесть, что человек этот устремлялся на край земли, полагаясь только на собственные ноги.
Мы были вчера, мы есть сегодня и будем завтра. Мы хранители ремесла, столь различные между собой, его жрецы и оракулы. Мы бытуем в боевом искусстве народов не по принуждению воинского долга, а по состоянию души. По духовному соответствию. Мы разные, потому что каждый из нас имеет право на собственную ошибку. И это право, недоступное даже самому Богу, никогда не загонит истину в чью-то персональную собственность.
Принято считать, что война отражает тупик общечеловеческих отношений. Она бытует как бы на периферии просветленного разума и одухотворенного гуманизма. Попытки же вообще сколько-нибудь повозиться с этой темой неизбежно увенчивались ореолом милитаризма. Общество бережет свой разум от опасных парадоксов и откровений. И все-таки мы имеем право разобраться в сути явления, микромодель которого несет в себе каждый, кто занимается боевым искусством.
В нашем отечественном стане это явление долгое время прикрывалось пресловутой «ролью народных масс», что в свою очередь принижало значение воинского профессионализма, создавая культ всеобщего народного подвига по типу «шапками закидаем». Однако можно вполне обоснованно говорить о независимости воительства от стадных традиций всенародности. Дух поборчества не является продуктом коллективного труда, коллективизм — явление всегда вторичное, поскольку требует предварительной организующей силы. Только коммунистическое лицемерие способно якобы возвышать его роль над личностью, при всем при том, культивируя на деле символ личности и покрывая им мнимую идею народа.
Каким бы ни был коллектив, он всегда является придатком организаторского таланта личности. Можно подумать, что войны выигрываются в окопах. Окопы «народной» войны боеспособны только тогда, когда их вера в символ доходит до фанатизма. Стихия народной вездесущности создала у нас культ дилетантов. Они берутся за все, считая, что научиться можно чему угодно. Они ввергают страну в экономический маразм, когда управляют ее экономикой, в политический кошмар, дорываясь до власти, они кладут под нож многие тысячи человеческих жизней, становясь вождями и полководцами. Дилетантизм — идеальная среда для триумфа посредственности, прорывающейся в народные герои. Но есть и другой способ общественного существования сословный. Дилетанты считают, что всему можно научиться. В том числе и военному делу. Но как тогда быть с задатками, с наследственной основой человеческой сущности? С таинствами времени, находящими связь между всеми живущими? От отца к сыну не только прямая традиция, но и опосредованный самой природой способ развития. Он создает едва преодолимый барьер на пути тщедушных и предприимчивых дилетантов. Только редкие исключения из них добиваются признания в чужой среде.
То, чему можно научиться в боевом искусстве, по большей мере связано с двигательным навыком и внешним, сопутствующим образом. Редко этот образ углубляют до внутренней трансформации, подчиняясь фанатизму дилетантов. Интересно, что каждый ставший убежденным приверженцем какой-либо чужеродной системы утверждает свое осознанное единство с ней. «Я понял, что она мне наиболее близка, что я искал именно это» — говорит он, перечеркивая тем самым главный критерий соответствия — бессознательное. Действительно, кто из вас осознанно выбирал себе родство, происхождение, физический и психический задаток, творческие склонности и потребности, темперамент и привычки? Все это — следствие явлений, независимых от вас. Точно также выбором духовно-боевых систем руководит идея похожести на нечто угаданное в вашей душе. Это именно так ввиду отсутствия наследственного самурайства в России. Все остальное делает уже разум. Потребность драться еще далеко не факт вашей исконной привязанности, например, к годзю-рю. Первоначальный выбор жизненных интересов делают за нас наши склонности. Они есть у каждого. Другое дело, слышит человек их голос или нет. Здесь все типично. Среда обитания, ее социальный характер превращают все многообразие человеческих склонностей и самопроявлений в абсолютную типичность. Попытки научно обосновать происхождение склонностей достаточно противоречивы. Прибавлю к ним и свою собственную точку зрения. Склонность — это способ адаптации человека к социальной среде. Главная цель — быть полезным племени, роду. Биологические особенности того или иного человека, подчиненные наследственной передаваемости, делают более или менее целесообразным тот или иной вид деятельности. Так формируется, с одной стороны, расположенность, например, к рукотворному творчеству, а с другой — уже определенный тип человека Действия. Прибавьте к этому десятки тысячелетий вашей наследственной цепочки и получится образ, отражающий для вас путь вашей индивидуальности. Случаются, конечно, здесь и исключения из правил. Например, художественная бездарность, рожденная в семье великих художников. Впрочем, и с этим я могу поспорить. При всей значимости наследственного задатка нельзя сбрасывать со счетов воспитательный фактор. Профессионализм, по моему убеждению, подчинен именно такому триглаву: задаток — воспитание — творчество. Очень часто в именитых семьях можно наблюдать леность души у отпрысков великих родителей. Ребенок прекрасно чувствует разницу между всеми прочими и его семьей. У него притупляется инстинкт самоутверждения, ибо этого ребенка уже утвердило в жизни имя его отца. Отсюда и последствия, которые вскорости резюмируются одним беспощадным словом — «бездарность».
Говоря о воинской наследственности, следует распознавать разницу между формальным воинством и воителями духа. Далеко не все носители воинской доминантности с детства грезят погонами. Вот здесь уже решающим фактором является воспитание. Да и надо сказать, сама современная армия далеко не всегда стимулирует изначальный воинский задаток у мужчины. Куда чаще здесь доминируют рутина, только тупая и безынициативная подчиняемость, карьеризм. А общественным девизом «гражданского долга» являются прибаутки типа: «чем больше в армии дубов, тем крепче наша оборона!» Вполне естественно, что подобное общественное отношение часто не только не стимулирует желание молодого человека связать свою жизнь с погонами, но, напротив, отторгает его от армии. И все-таки, насколько правомерно говорить о воинстве вне естественной для него среды самоопределения? Отвечу вопросом на вопрос. А всегда ли сама профессиональная среда является лучшим путем для самораскрытия? Посмотрите на художников. Советская профессиональная среда здесь рукотворила под знаменами соцреализма. При всей неоспоримости многих индивидуальных талантов трудно в данном направлении обнаружить художественную истину. Армия — дело другое. Здесь не может быть различных группировок. Но ведь в достославные времена меча и кольчуги было иначе. Благородный по происхождению воин имел свободу служения тому или иному князю. И далеко не всегда этот выбор зависел только от княжеской мошны. Армия, в конечном счете, только способ (пусть и самый естественный) для практического воплощения воинского задатка. Один из способов. Так уже случилось, что славяно-горицкая борьба имеет свои дружеские связи и симпатии в армейской среде. В первую очередь, пожалуй, этот относится к 15-й бригаде Спецназа ГРУ. Как часто приходится видеть профессиональную драму, разочарование кадровых офицеров, боевых офицеров, не кабинетных служак, ввиду тупиковости служебных ситуаций и профессиональных перспектив. Не только не востребованной остается широта проявлений личности, но что гораздо хуже — общество, открыв в воине его задатки и навыки, отказывается их использовать. Потому нет ничего удивительного в том, что криминальные структуры постоянно пополняются бывшим армейским контингентом. Может быть армия и станет когда-нибудь идеальной средой воплощения воинских задатков. Пока же это только иллюзии.
