Служки и Сайхун прошли мимо Среднего пика, на склоне которого в окружении сосновой чащи возвышался массивный храм, направляясь к Восточному. Эта горная вершина была также известна как Скала Утреннего Солнца, поскольку восходы, которые можно было наблюдать с ее вершины, славились легендарной красотой.
Монастырь Восточного Пика состоял из групп четырехугольных в плане строений, расположенных квадратом. Постройки были сделаны из известняка; крыши были черепичные. Чуть поодаль стояли несколько хижин, построенных из дерева и глины. Когда путники проходили мимо одной такой хижины, перед которой был установлен большой железный колокол с каменной чашей наверху для собирания росы, Сайхун обратил внимание на удивительно тощего даоса, загоравшего на крохотной террасе. Незнакомец был одет в серое; на голове у него была черная шапка с нефритовым прямоугольником впереди. Служки сообщили Сайхуну, что это колдун. Повстречались им и другие жители: они сидели перед маленькими индивидуальными храмами, храня абсолютное молчание. Сайхуну показалось, что от них исходила не меньшая сила, чем от колдуна. Даже служки не знали, кто эти люди, но они сказали Сайхуну, что, должно быть, все эти даосы принадлежат к тому же направлению, что и остальные обитатели Восточного пика.
Пройдя немного дальше по тропе, троица остановилась на утесе, откуда было видно террасу на склоне горы напротив, называвшейся Шахматный Павильон. Эта гора была настолько высокой и недоступной, что взобраться на нее было почти невозможно из-за окружавших ее ущелий и пропастей. В десятом веке первый император династии Сунь решил покорить горный массив Хуашань, прельстившись его стратегически важным положением. Даосы воспротивились этому: они хотели сохранить Хуашань как свою святыню. Один из Бессмертных, по имени Чэнь Туань, предложил императору сыграть с ним в шахматы. Призом победителю в игре должен был стать Хуашань. Тогда они оба взобрались на вершину этой высокой горы и сели играть. Император проигрывал одну игру за другой; в конце концов Чэнь Туань дошел до того, что начал угадывать следующие ходы императора. Наконец император признал свое поражение. Хуашань остался владением даосов. Тогда же эта гора и получила свое название – Шахматный Павильон.
Трое друзей подошли к самому краю над пропастью. Перед ними открылась самая сложная, предательски опасная часть пути – Скалистая Тропа. Им предстояло преодолеть дощатые ступени, укрепленные на вбитых в скалу железных стержнях. Никакого ограждения не было, за исключением кусков железной цепи, вделанных в камень, так что свалиться вниз с высоты в добрую тысячу футов ничего не стоило. Журчание Чистой Воды привязал Сай-хуна веревкой к своей спине – и они отправились в путь. Утлые дощечки под ногами гнулись и жутко поскрипывали. Сильный ветер, который дул им прямо в лицо, заставлял Сайхуна обливаться холодным потом. В ужасе мальчик крепко зажмурился, чувствуя себя так, будто он повис в воздухе. Сайхун покрепче вцепился в спину служки.
Высочайшей вершиной Хуашань был Южный пик – огромная скала с настолько отвесными склонами, что ни одно деревце не смогло укрепиться на них. Даже снегу не удавалось задержаться на вершине Южного пика. Зато оттуда, куда ни кинь взгляд, можно было увидеть, как во все стороны простираются земли Китая. С Южного пика великие реки Хуан, Ло и Вэй казались едва заметными блестящими полосками на границе земли и неба. Достопримечательностью вершины Южного пика был гранитный водоем, наполняемый горными источниками. Вода в нем не замерзала даже в самую лютую стужу. Потом служки показали Сайхуну Храм Южного Пика, где мальчику предстояло жить.
Наконец подошел черед Западной вершины. Узкая горная тропа криво петляла вдоль уступа к небольшому монастырю, который совершенно немыслимым образом прилепился к боку горы. Такое положение вновь объяснялось принципами геомантии. Даосы всегда почитали так называемый «пульс дракона» – земные меридианы. Эти энергетические каналы в теле земли имели так называемые «точки силы», нечто вроде акупунктурных точек на теле человека. Даосы строили свои храмы и святыни именно в этих точках, даже если для этого приходилось взбираться на самую вершину горы. Для постройки использовались только естественные материалы, в основном кирпич, камень и дерево. Лишенные всяких украшений, эти строения настолько гармонировали с окружающим пейзажем, что нередко их было трудно рассмотреть даже с близкого расстояния. Типичным примером этому был Храм Западного Пика, который был воздвигнут на шестидесятиградусном склоне и надежно укрыт от чужих глаз скалами и деревьями.
Западный пик имел причудливые очертания. С ним было связано немало легенд. Согласно наиболее романтической из них, эта вершина имела другое название – пик Лотосовой Лампы. По древнему преданию, некогда одна из семи дочерей Нефритового Императора полюбила прекрасного пастуха. Богиня и простой смертный жили неразлучно, пока отец, соскучившись по дочери, не решил отыскать ее. Нефритовый Император разгневался, обнаружив, что его дочь не просто отдала свою любовь какому-то пастуху, но и родила от него ребенка. Рассерженный отец заточил молодую женщину в глубине Западного пика. Когда ее сын, Чэнь Сян, подрос, он отправился на поиски даосского колдуна, который мог бы научить его своему искусству. Наконец он нашел себе учителя. Когда даос убедился, что передал ученику все свои знания, он вручил Чэнь Сяну волшебный топор. С помощью этого топора юноше удалось отогнать демона, охранявшего горную вершину, и разрубить Западный пик. Однако воссоединению матери и сына помешал все тот же страж-демон, который вернулся во главе целой небесной армии. Сын бросился в битву с волшебным топором в руках; а мать использовала магию и лампу из лотоса, отпугивая таким образом нападавших. Нефритовый Император, тронутый сыновней преданностью Чэнь Сяна, простил их, а Западный пик с его раздвоенной вершиной после этого начали называть пиком Лотосо- i вой Лампы.
Пейзажи и древние предания стали первыми впечатлениями Сайхуна о Хуашаньских горах. В глазах мальчика это были вершины умопомрачительной высоты, с которых во время тумана нельзя было ничего рассмотреть, но зато при хорошей погоде глазам открывались далекие горные цепи и прекрасные долины внизу. То было место легенд и мифов, дом необычных, обладающих невероятными способностями жителей. Там можно было обнаружить множество небольших храмов, ютящихся на узких скалистых обрывах. Хуашань был одновременно и величайшей тайной, и святыней. Даже несмотря на свою ярость из-за насильного водворения сюда, Сайхун не мог избавиться от благоговейного трепета при виде мощных и суровых гор. Он изумлялся жителям Хуашань и поражался царившим повсюду духом приобщения к возвышенному.
Служки привели Сайхуна в храм Великого Мастера. То была Святыня Южного Пика у Источника Нефритового Плодородия. Храм представлял собой впечатляющее скопление строений и двориков, скрытых за стенами из ! кирпича и известняка. Дома были выстроены в традиционном китайском стиле, хотя в плане они выглядели несколько асиммегрично. Служки пояснили Сайхуну, что и здания, и комнаты в них строились так, чтобы соответствовать определенным созвездиям.
Резиденцией Великого Мастера был главный молельный зал храма. Перед входом была установлена большая бронзовая курительница для благовоний – символ Хуашань. Несколько каменных ступенек вели к главным дверям. У начала лестницы по сторонам стояли две бронзовые скульптуры журавлей со светильниками на головах. Крышу храма поддерживали резные деревянные колонны, а главный вход был украшен табличками с каллиграфическими изречениями. Две главные таблички по бокам у входа предупреждали: «Оставь все земные мысли» и «Войти могут только вегетарианцы».
Как и остальные хуашаньские храмы, этот ничем особенным внешне не отличался: такие же выветрившиеся камни, такое же потемневшее от непогоды дерево. Но при всей материальной убогости залы храма были безусловно богаты духовной силой. По внутренним коридорчикам струились ароматы курящихся благовоний, из невидимых комнат мягко доносилось пение, а окна напоминали простые, но изящные рамки потрясающих картин с горными пейзажами.
За храмом ухаживали сами монахи. Любое занятие, начиная с уборки или приготовления пищи и заканчивая починкой строений, могло лечь на плечи любого монаха. Ни сан, ни положение значения не имели; исключение составлял лишь Великий Мастер. Кроме того, повседневные обязанности способствовали сплочению даосов, приучали их сотрудничать.
В последующие месяцы оба служки помогали Сайхуну приспособиться к жизни в храме. Все трое спали на одной подставке. Утро у монахов начиналось задолго до восхода солнца. Жизнь в храме представляла собой бесконечную череду религиозных и бытовых обязанностей и начиналась сразу после пробуждения. В качестве первого поручения Сайхун должен был по утрам открывать затянутые бумагой окна, чтобы солнечные лучи высушили влагу на стенах – в высокогорном жилище было холодно целый год.
