Теперь вся сила взвинченных неожиданным поражением спартаковцев обрушится на нашу защиту, на мои ворота.
Начался знаменитый спартаковский штурм. Кажется, нет силы, способной противостоять яростному натиску. В один из моментов соперники выводят на завершающий удар Виктора Терентьева – того самого, который позже будет играть за «Динамо», а еще позже станет одним из тренеров нашей команды.
Терентьев оказывается в очень удобной позиции для взятия ворот. Я впился в него глазами и заметил – он улыбается. Значение улыбки могло быть только одним: хорошо, когда на воротах новичок! Сейчас ты, парень, получишь свою порцию!
Я сцепил зубы от злости. Не выйдет! И пока Терентьев перекладывал мяч на правую ногу, чтобы пробить наверняка, я метнулся из ворот. Его нога и мои руки коснулись мяча одновременно. Удар был сильным, но мяч остался на месте.
Что-то случилось со мной в этот миг. Мне показалось, что я стал невесомым. Бурная радость затопила грудь. Понял, что, заставив себя только что кинуться навстречу явной опасности, я уже навсегда переборол чувство страха.
После этого мне еще много раз били по воротам, однако счет не изменился. Покидая поле, товарищи на ходу говорили:
– Здорово, Олег! Ничего не скажешь!…
– Что же ты всегда так не играешь?
– А болтали, он боится мяча! Молодец.
От этих слов мне даже стало жарко. Казалось, что отныне все пойдет хорошо, что я навеки вылечился от неожиданной хвори. Это был первый матч за основной состав, я надеялся, что и не последний.
В самом деле, на следующую игру с тбилисским «Динамо» из вратарей выбрали меня. Но мой коллега Владимир Маргания оказался более счастливым: он пропустил один мяч, а я два.
Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Тогда тбилисцы играли превосходно, а их мастера, такие, как Гогоберидзе, Вардимиади, Панюков, Антадзе, превосходили наших.
Все же я горько переживал неудачу. Думал, будь я порасторопней, можно было бы сохранить ничейный счет. Вышло так, что Гогоберидзе из выгодной позиции пробил в дальний угол. Я в броске с трудом дотянулся до мяча и все-таки остановил его. Но он отскочил от рук, и Гогоберидзе удалось добить его в сетку. Вот за это я в душе и казнил себя. Видимо, догадываясь о моих мыслях, начальник команды Кузнецов заверил меня:
– Твоей вины, Олег, во втором голе нет. Такие мячи едва ли берутся.
Затем я провел за основной состав еще одну игру, против бакинцев. Играл плохо и пропустил два гола из числа тех, которые характеризуют вратаря как «мышелова» или «бабочника». Зато отличился Миша Коман, впервые сыгравший полный матч (он и раньше выступал со старшими товарищами, но это носило характер подмены). Он забил два мяча. Это была заявка на футбольную зрелость. Начиная с этого момента, Михаил Коман становится игроком основного состава, чтобы на протяжении последующих десяти лет возглавлять когорту лучших бомбардиров, чтобы все больше завоевывать симпатии и любовь тысяч и тысяч истинных ценителей футбола.
Выиграла наша команда и матч с ереванцами – 3:0. Но отдельные успехи не могли выправить положения «Динамо» съезжало все ниже, и, что было совсем непонятно, начало лихорадить и дубль. Ансамбль молодых игроков, лишь в прошлом сезоне заставивший всех заговорить о себе, вдруг стал напоминать разноголосый оркестр.
Уже в последних играх сезона, когда все, увы, было ясно и перспективы киевлян только удручали почитателей команды, среди нас появился невысокий человек с озабоченным лицом. Вместе с киевлянами он совершил несколько поездок, присматриваясь к нам. Кто это? Почему его взгляд так суров? Может, он инспектор всесоюзной секции? Мы ломали себе голову над этой загадкой, даже не предполагая, что с появлением этого невысокого суховатого человека, с курносым носом и аккуратным пробором в светлых, сильно поредевших волосах, в жизни команды начинается новая эпоха, что именно он постепенно совершит переворот в коллективе и что, начиная с его деятельности, киевское «Динамо» вернется на путь роста и процветания. Это был Олег Александрович Ошенков – новый тренер киевлян.
Был он нами встречен весьма прохладно и даже настороженно. Почему? Для этого имелись причины.
Когда уже назревает необходимость отказаться от услуг одного тренера и отдать предпочтение другому, команда, стремящаяся к подъему, ожидает, что ее отдадут в распоряжение такого человека, чье имя говорит само за себя. Если бы нас спросили, кого мы хотим иметь тренером, можно не сомневаться, что были бы названы лишь известные игроки, уже сошедшие с поля.
Знаешь, что такой игрок – сам все испытавший и добившийся в футболе высокого авторитета, – обязательно владеет определенными «секретами» и научит тебя побеждать. Ошенков к числу таких игроков не принадлежал. Уже этот факт разочаровал нас.
Вторая причина нашего скрытого недоверия заключалась в том, что последние тренеры «Динамо», по существу, ничего нового не дали команде, не сумели сплотить ее, научить наиболее нужному и потому не вернули клубу его былой престиж. Где гарантия, что Ошенков именно тот человек, которому под силу решить все эти трудные задачи?
Наконец, наши тренеры сменяли друг друга в таком бурном темпе, что мы уже привыкли считать это нормой и отнеслись к Олегу Александровичу как к очередному «командировочному». Тем более, что он жил не на Украине, а в Ленинграде.
Съездив с нами на Волгу, он затем исчез. А когда вновь появился, стояла уже зима и посмотреть, как же новый тренер знает футбол, было уже невозможно. Не подкупила нас даже его откровенность.
– Должен признаться, ребята, – сказал он при официальном знакомстве, – что до этого я с командами первой группы не работал. Мне, очевидно, будет трудно, тем более, что собираюсь попробовать кое-какие новинки. Но если мы возьмемся все дружно – и мне и вам будет легче. Нам предстоит большая совместная работа, рассчитанная не на один год.
Посулы, обещания?… От кого только мы не слышали их! Что ж, подождем, посмотрим… Улита едет – когда-то будет!
Однако ждать пришлось недолго. Новинки посыпались на нас, как из рога изобилия. Команда сразу почувствовала, что у нового тренера есть четкая программа действий и что работе «вообще» настал конец.
Первым делом Ошенков заставил всех учиться.
– Учиться должны все без исключения. Не только для того, чтобы приобрести специальность. Это нужно и для футбола. Ограниченный, малокультурный человек не может представлять современный советский футбол. Примитивность мышления выражается и в игровом примитиве. Между тем, вы и сами знаете, что не все динамовцы учатся. Это плохо. Тем, кто надеется, что приступить к учебе можно и позднее, а пока все силы отдает только игре, придется пересмотреть свою точку зрения или уйти из команды. Поголовная учеба – вот мое первое требование.
В голосе суровость, в глазах – холодок. Лицо тренера неулыбчиво, жесты скупы, но энергичны. Нет, такой не шутит, он настоит на своем. Мы начинаем внимательнее приглядываться к нему, уже предчувствуя, что наше первое впечатление было ошибочным и что следует ждать серьезных перемен.
Результатом этого разговора было то, что большая группа нашей молодежи поступила в школу тренеров при Киевском институте физической культуры.
Коренным образом изменились и наши тренировки. Прежде команда в зимний период как бы впадала в длительный сон, прерываемый лишь хоккейными матчами. Свободного времени было много, но расходовали мы его нерационально. Каждый занимался своими делами, а подготовка к очередному сезону начиналась с приходом весны. Теперь мы еще зимой заработали на полную мощность. В руках футболистов появилась тяжелоатлетическая штанга, в занятия была введена акробатика, мы часто совершали лыжные прогулки, боксировали. Заметное внимание стали уделять подвижным играм с мячом, среди которых главенствовал баскетбол. Впервые, чтобы не отвыкать от мяча, стали играть на снегу.
Все это было очень ново, трудно, но интересно и сулило хорошие результаты. Вспомогательные виды спорта были призваны закалить нас, обеспечить высокую общефизическую подготовку; Ошенков часто напоминал:
– Современный футбол, даже самый высокотехничный, уже не сможет игнорировать атлетизм. Все будут решать техника и скорость. Значит, нужна выносливость. Давайте же подведем под нее прочный фундамент.
По-новому стали работать и вратари. Для их тренировки пригласили Идзковского.
– Игра вратаря, – пояснил Ошенков, – столь специфична, содержит в себе столько тонкостей, что мне не по силам дать вам необходимое. Пусть этим займется опытный специалист.
Уже зимой Идзковский «вкрутил» нас в футбольную орбиту. Он считал, что для тренировки вратаря никакая погода не является помехой. И мы – Зубрицкий, Лемешко и я – выходили даже на лед.
Точно так же работали с командой и другие специалисты – легкоатлеты, гимнасты, акробаты, боксеры. Порой мы возвращались домой в полном изнеможении. Семейные заботы, учеба, интенсивные тренировки оставляли свободными лишь вечера. Команда заметно подтянулась.
