...«если футбол принимает нынче научно обоснованный характер, — писал в 1958 году один из авторитетнейших европейских футбольных обозревателей Габриэль Ано, — то этим мы обязаны инициативе русских. Наряду с более глубоким знакомством с психологической и биологической стороной подготовки футболиста, они добились создания и такого бытового режима, который обеспечивает улучшение физического состояния спортсмена».
Однако игры с басками выявили и недостатки нашего футбола, возникшие из-за того, что мы долго варились в собственном соку: отставание в технике владения мячом, наиболее сложном компоненте футбольного искусства, незнакомство с системой «дубль-ве», недостаток тактического разнообразия.
После игр с басками встала задача ликвидировать эти недостатки: возможно скорее перейти к системе «дубль-ве» и овладеть высотами технического мастерства.
Первая задача давно уже решена, вторая еще не полностью.
Тбилисская идиллия. — Кино на службе футбола. — Девушка на стадионе. — Футболисты грузинского села. — Тренеры команд класса «А» садятся за школьную скамью. — Московский «Спартак» показывает класс.Над окошечком висит таблица: «Администратор». В окошечко виден затылок: человек разговаривает с кем-то, находящимся в глубине комнаты.
— Нам бы номер на двоих... — говорю я робко и просительно.
— Номеров нет, — отрезал затылок и продолжал прерванный разговор.
— Видите ли, мы приехали снимать футбольный фильм...
Поворот головы: теперь в окошечке виден профиль. Лед тронулся.
— У нас будет сниматься Борис Пайчадзе.
Я бил наверняка: Борис Пайчадзе, центральный нападающий тбилисского «Динамо», был кумиром своих земляков.
— Пайчадзе?! Боря?!
Профиль повернулся фасом. Широкое лицо и большие черные глаза излучают восторг, гостеприимство, дружбу. Голова высовывается из окошка, кричит кому-то в глубину коридора:
— Эй, кацо! Вынеси вещи из семнадцатого номера в камеру хранения! Тот парень уже третий день за комнату не платит.
Так волей его величества футбола — в Тбилиси поклоняются ему самозабвенно — мы вселились в номер семнадцатый одной из тбилисских гостиниц, в отличный номер с балконом, с видом на прямой, широкий Михайловский проспект (сейчас он, наверное, переименован) и на далекую гряду зеленых гор. Мы — это я и левый защитник «Спартака» Георгий Путилин, взявший на себя роль руководителя юных грузинских футболистов, которым предстояло сниматься в массовых сценах в учебном фильме «Техника футбола». Фильм снимался молодым режиссером студии «Мостехфильм» Амасом Кондахчаном по моему сценарию и при моей консультации. Кондахчан с нами в гостинице не поселился: в Тбилиси, в одном из старинных деревянных домов с четырехугольным внутренним двориком, с балкончиками, наружными лестницами и переходами, жила его сестра, и у нее Амас нашел приют.
Два чудесных месяца в столице Грузии, два месяца золотой грузинской осени... Утром мы отправлялись на базар, покупали душистый грузинский хлеб — лаваш и янтарный виноград, подернутый сизой паутиной. Завтракали мы на стадионе. Футбольное поле нежилось в утренних лучах солнца, сквозь узорную вязь верхней балюстрады трибун в воздушной дали мерцали снежные вершины гор.
Позавтракав, мы принимались за работу. Кондахчан устанавливал киноаппарат, Путилин выносил на поле в большой сетке десяток новеньких, желтых, блестящих футбольных мячей.
«Актеры» нашего фильма, лучшие мастера советского футбола, приехавшие после окончания сезона в Тбилиси, рассаживались на скамьях трибун или на траве у ворот, и начиналась съемка.
Сначала я работал отдельно с кем-нибудь из футболистов, проверял и окончательно отшлифовывал его удар, остановку мяча, финт, обводку, а затем, когда прием выполнялся безупречно, Кондахчан снимал его с нескольких позиций «рапидом» — замедленной съемкой.
По признаку «коронных» приемов были мною отобраны и приглашены для участия в фильме мастера нашего футбола. Сергей Ильин, левый крайний московского «Динамо», и Лайко, левый полусредний киевского «Динамо», снимались на ударе прямым подъемом — одном из основных ударов в футболе, которым, однако, хорошо владеют немногие. Нападающий московских динамовцев Михаил Семичастный демонстрировал великолепные удары головой с места и в прыжке. Борис Пайчадзе, тонкий мастер обводки, легко и непринужденно, не замедляя бега, выписывал с мячом замысловатые фигуры между расставленными на поле стойками. Елисеев, правый полусредний московского «Динамо», оказался универсалом: был хорош и на ударах внутренней стороной подъема, и на остановках мяча, и на ударах головой. Среди приглашенных был и непревзойденный футбольный кудесник Григорий Федотов. Я ожидал, что Гриша продемонстрирует в Тбилиси весь арсенал футбольной техники. Однако когда мы приступили к съемке, обнаружилось неожиданное и весьма поучительное обстоятельство: Федотов одевал бутсы сорок пятого номера. При такой огромной ступне нечего было и думать об ударах прямым подъемом: носок зацеплял бы за землю. Федотов владел, в сущности, только одним ударом — внешней стороной подъема. Но этим ударом он владел в совершенстве, бил сильно и точно из всех положений, по неподвижному, катящемуся и летящему мячу, по низкому и высокому, бил без поправки, без остановки, под любым углом, бил с места, в беге и в прыжке. Это доведенное до предела владение одним ударом создало впечатление разнообразной, искусной техники и делало Федотова самым опасным из наших нападающих.
Мы засняли его в очень трудном техническом приеме: мяч сильно посылался сбоку поля к воротам на высоте метра-полутора метра — слишком высоко для удара ногой, слишком низко для удара головой, — и Федотов в прыжке направлял его своим единственным «коронным» приемом в гол. Мяч изменял направление под прямым углом и, словно пушечное ядро, входил в ворота. Выполнял Федотов этот труднейший удар без промаха. Мы засняли Гришу также в нескольких видах остановки мяча, требующих особой мягкости и эластичности движений. А мягкость движений у Федотова была поистине кошачьей.
Я часто вспоминаю этого безвременно ушедшего от нас большого мастера футбола, его скромность, душевный такт, обаятельную улыбку. Трудно было играть Федотову: слишком плотно, а подчас и грубо его опекали. Еще труднее было играть против него: никакая опека не могла его удержать. Но как бы остра ни была борьба, как бы важна ни была для его команды победа, Федотов никогда не играл грубо. Это оружие в его арсенале боевых приемов отсутствовало...
...Засняв на пленку определенный технический прием, мы переходили к «массовым сценам». Надо было показать, как прием разучивается на тренировках. Постановщиком массовых сцен с участием футболистов из высококлассной юношеской команды Тбилиси был, как уже упоминалось, Путилин. Он вообще оказался очень ценным помощником — знающим, толковым, энергичным. В Москве он сам, не дожидаясь приглашения, пришел на «Мостехфильм» и добился включения в съемочную группу. Я знал его как защитника «Спартака» и часто любовался его редкими по красоте, точности и чистоте исполнения настильными ударами. Он посылал мяч от ворот далеко в поле своим нападающим, причем мяч шел как раз на такой высоте, чтобы игроки противника не могли его перехватить.
Молодые тбилисские футболисты работали с большим увлечением. Общение с прославленными чемпионами, участие в съемках было для них настоящим праздником. А видеть себя на экране при проверке заснятого материала в просмотровом зале «Грузкино»... да разве, могли они об этом мечтать! Легко себе представить, каким восторгом переполнялись их юные сердца.
Эти просмотры были очень интересны и для нас. То, что в натуре происходит в долю мгновения, в съемке рапидом длилось несколько секунд. Футболист с неестественной медлительностью поднимал ногу, мягко отталкивался от земли, плыл, перебирал ногами в воздухе, ему навстречу так же медленно плыл по воздуху мяч. Нога и мяч встречались, было видно, как мяч при ударе сплющивался, облипая ногу, затем, снова став круглым, отделялся от нее и, не торопясь, уплывал обратно за пределы кадра. Футболист одной ногой становился на землю, вторая еще добрых три-четыре секунды завершала движение. Кадр можно было остановить в любое мгновение, и тогда футболист и мяч причудливо «зависали» в воздухе.
Замедленная съемка раскрывала красоту точного, безупречно скоординированного движения, скрытую во время игры стремительностью. Отдельные кадры — особенно приемы в прыжках, и броски вратаря — казались взятыми из какого-то изящного спортивного балета.
Съемка вскрывала такие детали футбольной техники, которые не удавалось уловить в бурном темпе соревнований. Впервые стало мне ясным, каким образом вратарь после прыжка в верхний угол приземляется не ушибаясь. В кадре хорошо было видно, как он, поймав мяч, опускается, как земли касается прежде всего внешний край подошвы, затем голень, бедро, бок, и тело вратаря изгибается, подобно полозу качалки.
