Дзинсукэ тренировался на бабочках, что летали вокруг него, — он обнажал меч, и от его удара насекомое даже не успевало отлететь в сторону. Яркие летние краски отвлекали внимание Дзинсукэ, бабочки порхали, выписывая самые неожиданные фигуры, и терялись в многоцветье листвы и травы. Необходимо было отрешиться от всего внешнего, ненужного в настоящий момент, видеть бабочку как бы отдельно — одну в огромном пустом пространстве! И тогда ей некуда будет деться, не за чем будет укрыться.
Так отрабатывал Дзинсукэ свой прием «одного удара мечом», который потом принесет ему славу величайшего фехтовальщика Японии, поставит в один ряд с такими патриархами кэн-дзюцу как Миямото Мусаси и Цукахара Бокудэн.
Теперь Дзинсукэ сам искал встречи со своим врагом, и вскоре она состоялась. Дзинсукэ подошел к Хатиносукэ и вежливо произнес: «Уважаемый господин! Я пришел отомстить Вам за смерть моего отца из клана Ходзё». Могучий Хатиносукэ недоуменно уставился на хрупкого юношу — он уже и забыл о том, что когда-то убил какого-то Ходзё, но боевой опыт заставил его приготовиться к поединку. Каково же было удивление Хатиносукэ, когда юноша вдруг сел перед ним и спокойно положил меч слева от себя, казалось бы, даже не собираясь сражаться. Хатиносукэ явно был сбит с толку. Опытный самурай забыл канонический принцип: «Смотри на самого слабого противника, как на десяток опытных воинов». На это и рассчитывал Дзинсукэ. Он стремительно поднялся на одно колено и мгновенно нанес два удара мечом — первым отсек правую руку своему врагу, другим поразил его в горло. Хатиносукэ рухнул на землю — честь клана Ходзё была восстановлена.
Так, согласно легенде, возникла первая школа «одного удара мечом» иай-дзюцу, где побеждает не сила, а чистота сознания воина. Через пару столетий их насчитывалось уже более сотни. Самураи сумели по достоинству оценить эффективность этого искусства как для боя, так и для совершенствования своего сознания.
Кюдо: стреляющий будда
Стрельбе из лука в самурайской подготовке уделялось не меньшее внимание, чем бою на мечах. В период расцвета самурайства этот вид боевой подготовки перерастает в сложную ритуальную науку, духовно связанную с даосизмом и синтоизмом.
Известный сегодня термин кюдо («Путь лука») вошел в обиход лишь в XIX веке, а до этого широко использовалось другое понятие — кю-дзюцу («искусство стрельбы из лука»). В своей ритуальной части это искусство было связано с синтоизмом, поскольку считалось, что именно духи-ками, а не сам человек обеспечивают попадание стрелы в цель. Существовали и чисто практические предписания для воинов: как обретать необходимый настрой сознания, как правильно дышать, чтобы не сбивать точность стрельбы. Хороший тугой лук (оюми) стоил всегда дорого, не менее дорогими были тщательно изготовленные и правильно сцентрированные стрелы (я). Особым шиком считался расшитый колчан сложной конструкции (эбира), отличавшийся от тех, которыми пользовались русские или монгольские воины. Японский колчан представлял собой не только мешок для стрел, но и держатель для самого лука и крепился на спине при помощи сложной системы ремней.
Выстрел в кю-дзюцу — особый род священнодействия. Считалось, что стрелу пускает не самурай, но сам Будда. В момент натяжения тетивы воин должен слиться своим сознанием, своим сокровенным началом (югэн) с космическим телом Будды и позволить ему управлять своим телом. «И тогда, — как говорили мастера кюдо, — стрела пронзает цель раньше, чем я прицелюсь. В этом мистическом пространстве попадание в цель предшествует самому выстрелу, ибо в дзэнском сознании нет ни прошлого, ни будущего — лишь «вечно длящееся настоящее».
В самурайской практике различались два типа выстрела, каждому из них придавался свой особый смысл. Первый именовался «боевым выстрелом» (бу ха-арэ), второй — «гражданским выстрелом» (бун ханарэ). Эта практика сочетания «военного» и «гражданского» пришла к самураям из танского Китая VI–VIII веков, где существовал досконально разработанный ритуал стрельбы из лука (лишэ). Китайцы считали, что самое главное здесь — достижение предельной чистоты и спокойствия сознания.
Все выстрелы из лука в боевой ситуации причислялись к обычным, или «боевым». Боевой выстрел мог производиться из любого положения — стоя, выпрямившись, опустившись на одно колено, сидя на коне. Искусство последнего ценилось у самураев особенно высоко, поскольку многие воинские дружины применяли следующую тактику боя: всадники стремительно летели на позиции противника, посылая перед собой стрелы и создавая тем самым панику в рядах врага. К тому моменту, когда воины сходились врукопашную, их колчаны должны опустеть.
Искусство стрельбы с коня именовалось ябу-самэ. Уже с периода Камакура, т. е. сразу же после становления самурайской власти в Японии, оно входило в обязательную подготовку воинов, в раздел верховой езды (кюба). Но начало его надо искать еще в досамурайской древности. В частности, летопись «Нихонги» рассказывает, что это искусство существовало при императрице Когёку (642–645), и в ту пору оно называлось ума-юми [28]. Стрелять с коня учились из двух положений: обычного — стрела посылалась вперед, и в повороте назад — стрела посылалась через левое плечо, что позволяло отстреливаться от преследователей.
Проводились специальные испытания в стрельбе из лука на скаку. Они были важны не только с точки зрения боевой подготовки. Воин, пославший точно в цель десять стрел из десяти, получал «высший из высших разряд» (дзё дзё дэн), ему увеличивали «рисовое содержание», и он мог претендовать на командирские должности в самурайской дружине. В ранний период существования самурайства благодаря таким испытаниям многие воины скопили себе состояние и постепенно превратились в даймё.
Стрелки менее удачливые получали разряды ниже, например, «средне-высший» (тю дзё) — при попадании девяти стрел из десяти, «нижне-высший» (гэ дзё) — при восьми попаданиях из десяти и т. д. Обладателя самого «нижне-низшего» разряда (гэ гэ дан), попавшего в цель один раз из десяти, вообще не принимали в самурайские дружины, жалованья он не получал, и, естественно, его ближайшей перспективой была просто голодная смерть. Несложно догадаться, что таких людей среди буси просто не было.
Вся эта экзаменационно-разрядная система — копия китайской боевой практики. В наиболее разработанном виде она существовала в армии великого китайского военачальника и мастера боевых искусств Ци Цзигуана (XVII в.), который описал ее в трактате «Записи о новых достижениях в воинском искусстве». Из Китая же пришел и ряд методов тренировки в стрельбе из лука, например, воины посылали стрелы в маленькие деревянные столбики высотой 10 см, расставленные в беспорядке на земле. Чтобы заметить их на большом поле, самураям необходимо было обладать отменным зрением. Воин, скачущий по полю, должен был обнаружить и с ходу поразить десять — двадцать таких столбиков.
Другой тип тренировки в ябусамэ назывался инуомоно, когда практиковались на живой движущейся мишени. Воину следовало попасть в бегущую собаку, при этом использовалась тренировочная стрела с деревянным затупленным наконечником, что, думается, не спасало бедное животное от ран. Сначала такие тренировки устраивались в чистом поле, а затем были перенесены в специальные манежи, чтобы собака не могла убежать.
В кю-дзюцу самураи достигали поразительного мастерства не только за счет долгих тренировок собственно в стрельбе, но и благодаря особой подготовке сознания. На это и были направлены те ритуально-символические действия, которые в совокупности стали именоваться «гражданским выстрелом» (бун ханарэ). Здесь уже не было диких скачек на лошадях, погони за собакой, стрельбы на скорость, и все же такой выстрел считался более сложным из-за особого настроя сознания. Традиционно стрелы пускали из позиции, стоя, выпрямившись, выставив левую ногу вперед. Тетиву натягивали так, чтобы правый кулак находился возле уха, а кисти рук — на одной прямой.
Перед тем как отправить стрелу в цель, необходимо было достичь абсолютной чистоты и пустоты в своих мыслях, отключиться от всех раздражающих и отвлекающих факторов, по сути — обрести состояние «внесознания», или «внемыслия» (мусин). Такой внутренний настрой именовался «достижением спокойствия духа и тела» (додзу кури). Основные принципы «гражданского выстрела» — сосредоточение внимания, расслабление тела, управление дыханием — точно соответствовали дзэн-буддийской медитации, одной из целей которой также было опустошить сознание [131].
В Киото сохранился храм XII века, долгое время считавшийся священным местом для мастеров кю-дзюцу. Это «Павильон тридцати трех комнат» («Сандзюсан гэдо»), прославившийся тем, что в нем стояла огромная статуя бодхисаттвы милосердия Авалокитешвары (япон. — Канон), считавшегося покровителем самураев и оберегавшего их от ран. Здесь с 1566 года стали проводить охякадзу — состязания по кю-дзюцу. Павильон представлял собой длинное сооружение, в торце которого крепилась специальная мишень. Самураи пускали стрелы от противоположной стены павильона. Необходимо было не только попасть в мишень, но и выпустить рекордное количество стрел за единицу времени. Состязание могло проводиться днем и ночью: к вечеру разжигали костры, а весь день неумолчно грохотали боевые барабаны, воспроизводя обстановку настоящего сражения. Абсолютный рекорд всех времен принадлежит некоему Дайхити Васа, который в 1687 году сумел выпустить в течение суток 8133 стрелы! При этом надо учесть, что самурайский лук очень тугой, и его нелегко натянуть даже для одного выстрела.
