Сергей Артемьев вошел в силу уже тогда, когда советский футбол получил современные организационные формы, переживал пору буйного расцвета. Он был трехкратным чемпионом страны, двукратным обладателем Кубка СССР, чемпионом III Мировой рабочей олимпиады в Антверпене. Право же, следовало гордиться таким блестящим перечнем достижений, к которым Сергей пришел вместе со своей командой.
Безвременная смерть вырвала его из жизни. Но он на долгие годы остался в памяти любителей футбола большим, настоящим мастером этой великолепной игры.
В те же, тридцатые, годы фамилия Артемьевых звучала и на футбольных и хоккейных полях Ленинграда. В городе на Неве выступал в составе знаменитой «Красной Зари», а иногда и сборной, еще один из пяти братьев- Тимофей. Начинал он тоже, конечно, на Красной Пресне, играл в «Пищевике», пользовался известностью и авторитетом у московских зрителей.
В 1927 году, Тимофею тогда исполнилось двадцать четыре года, его призвали на военную службу. Стал он военным моряком, черноморским, а потом и балтийским подводником. Неоднократно выступал в команде Одессы, потом, переехав на север, вошел в ленинградский футбол.
Играл Тимофей в линии атаки, на месте центрального нападающего, и этим во многом объясняется то, что его, бесспорно, высокому мастерству не всегда уделялось должное внимание. Более того, Тимофея иногда довольно резко критиковали. Причина? Ее увидеть нетрудно: ведь эталоном центрального нападающего для ленинградцев был в ту пору великолепный, ни с кем не сравнимый Михаил Бутусов. Прямо скажем, трудно было с ним тягаться в славе и мастерстве. И если даже при такой «крайне невыгодной» ситуации имя Артемьева звучало в ленинградском и всесоюзном футболе достаточно громко и убедительно, то это лишь подтверждает уже сделанный нами вывод, что он был вполне достоин своей гордой и уважаемой фамилии.
16 июня 1936 года. Матч против будущего чемпиона страны – столичного «Динамо». Москвичи играют с блеском и побеждают со счетом 5:1. На следующий день в газетном отчете сообщалось: «Среди гостей можно выделить, пожалуй, лишь одного Тимофея Артемьева, показавшего агрессивную игру, проявившего много настойчивости. Кстати, именно его сильнейший удар помог «Красной Заре» уйти от «сухого счета».
А вот описание матча на Кубок СССР между очень сильными в ту пору динамовцами Ростова-на-Дону и «Красной Зарей»: «Победили северяне со счетом 2:1. Оба мяча в ворота ростовчан влетели после ударов Артемьева». Всего через несколько дней он же принес своему коллективу победу в трудном поединке одной восьмой финала Кубка СССР против московских автозаводцев. Счет 1:0. Тимофей Артемьев провел в ворота этот единственный мяч после своего отличного сольного прохода.
Часто его фамилия мелькала и в отчетах о хоккейных сражениях. Рассказывая о матче 10 февраля 1937 года против архангельского «Моряка», корреспондент ленинградской газеты писал: «На седьмой минуте Артемьев открывает счет, на двадцать пятой – удваивает его. На новом для себя месте правого полусреднего этот форвард прекрасно проявил себя…» Такие же высокие отзывы давала ему пресса после матчей с московским «Динамо» и многих других.
Пятый из братьев Артемьевых – Георгий (или Егорыч, как звали его любовно многочисленные болельщики)- тоже оставил заметный след в истории футбола. А после войны любители спорта услышали имя Виталия Артемьева – сначала игрока команды ВВС, а затем бессменного на протяжении многих лет капитана московского «Локомотива». Как и его отец Сергей Тимофеевич, Виталий играл на месте правого полузащитника. Играл свежо, талантливо, с подлинным мастерством. А сейчас он тренирует молодежную экспериментальную сборную команду страны, выступающую под флагом «Буревестника».
Когда-то, в середине двадцатых годов, квартира Артемьевых на Красной Пресне была настоящим штабом футбольной Москвы, Здесь решались многие важнейшие организационные вопросы, обсуждались планы предстоящих состязаний, просто устраивались теплые, дружеские встречи. На них бывали и футболисты, и болельщики. Пришел сюда однажды и молодой художник Сергей Пименов. Он оставил о себе память: рисунок, на котором пять братьев изображены скачущими вперед на оседланных ими… мячах.
В июле 1981 года в историко-революционном музее «Красная Пресня» общественность столицы отмечала 80-летие одного из славных представителей этой семьи – Петра Тимофеевича. На юбилей пришли ветераны партии, седовласые комсомольцы двадцатых годов, знаменитые спортсмены. От их имени выступил перед людьми, заполнившими зал, заслуженный мастер спорта, олимпийский чемпион Лев Яшин. Обращаясь к взволнованному юбиляру, он сказал:
– Все, что сделано вами лично и всей вашей семьей, никогда не забудется. Ваши дела стали золотым фондом советского футбола, ваше благородство, высокая гражданственность, преданность служат великим примером для молодежи и зовут ее на новые спортивные подвиги.
Прошлое смыкается с настоящим
Одну из своих первых статей, посвященных любимой игре, Николай Петрович Старостин озаглавил романтично: «Мы были «колумбами» московского футбола». Эти слова он относил к своему поколению, к тем многочисленным, известным и безвестным героям нашего спорта, которые приняли и полюбили футбол тогда, когда был он еще не признанным грандом в мире игр, а скорее спортивной Золушкой, ютившейся на задворках царской России.
Говоря обо всех, Николай Петрович вместе с тем, конечно, относил к числу наших футбольных «колумбов» и свою знаменитую спортивную семью. Но здесь он явно поскромничал. В истории московского и всего отечественного футбола ей принадлежит особое место. С фамилией Старостиных связан огромный исторический период, охватывающий более шести десятилетий и вобравший в себя почти все наиболее значительные, этапные события становления и развития любимой народом игры.
– Достаточно изучить биографию Старостиных, чтобы считать себя истинным знатоком советского футбола,- сказал Николай Николаевич Озеров на торжественном заседании, посвященном восьмидесятилетию Николая Петровича Старостина в феврале 1982 года.
В этой шутливой фразе, несомненно, есть значительная доля правды. И мы еще не раз убедимся в справедливости такого утверждения.
* * *
Маленький домик на пресненском Камер-Коллежском валу в Грузинах был построен Московским обществом охоты для своих прославленных, пользовавшихся всеобщим уважением егерей-окладчиков Дмитрия и Петра Старостиных.
У Дмитрия Ивановича семья была небольшая: сам, жена Агафья Никифоровна да сын Иван. У его же брата совсем иное дело: шестеро детей – Николай, Александр, Андрей, Петр, Клавдия и Вера.
Главной темой разговоров в этом доме была, естественно, охота. Братья слыли среди всех, кто их знал, искуснейшими рассказчиками. Особенно славился Дмитрий Иванович. Он воспроизводил пережитое в лицах, с одинаковым мастерством подражая людям, зверям и птицам, изумительно рисуя пейзажи, завораживая слушателей картинами борьбы и погони. Во все это охотно верилось. Оба Старостиных были рослые здоровяки. Привыкшие к строжайшему режиму, никогда, ни при каких обстоятельствах не употреблявшие алкоголя, отменно тренированные, они удивляли даже бывалых людей, даже самых заядлых и опытных охотников своей невероятной выносливостью. Отмахать в день по лесам да болотам двадцать- тридцать километров было для них обычным делом. Случалось, да не раз, преодолевать за сутки и вдвое больше.
– Это нам ничего не стоит,- говорил без всякой кичливости Петр Иванович.- И больше бы прошагали, да собаки устают.
В свободные зимние вечера в уютном домике на Камер-Коллежском валу, а летом – в деревне, куда выезжали всей семьей, взрослые мужчины вели отчаянные споры: чей пес лучше, кто наиболее ловко проявил себя на охоте, чье решение принесло в конце концов удачу.
Этот дух спортивного соперничества, дух честного и в то же самое время непримиримого противоборства неизбежно передавался сыновьям. Но были у них уже другие интересы, влекли мальчишек другие дела и забавы.
Если бы существовала та чудесная машина времени, о которой уже не раз говорили и писали фантасты, если бы мы с вами, дорогой читатель, смогли совершить путешествие в далекие годы, то убедились бы, какой искренней и всеобщей любовью пользовались в ту пору в Москве коньки. Город тех лет восхищал обилием катков для массового пользования. Они сверкали призывными огнями на Чистых и Патриарших прудах, иа Петровке и в Самарском переулке… Иа Красной Пресне отличные дорожки заливали сразу три стадиона-соседа. Последние два граничили друг с другом заборами. Часто на них проводились матчи трех стадионов, в которых разрешалось выступать всем их воспитанникам, независимо от того, к каким обществам и ведомствам они принадлежали. Москва жила своими конькобежными кумирами – Никитой Найденовым, Яковом Мельниковым, Василием и Платоном Ипполитовыми…
