— Чего же вы домой не возвращаетесь? — спрашиваем.
— А чего я там не видел? Мне и здесь неплохо. У меня коттедж, два автомобиля, сбережения. И потом интересно по миру поездить. Вы вон путешествуете, играете. И я тоже хочу. Жил в Западной Германии, в Австралии, оттуда переехал в Канаду, сейчас стал американцем…
Ехать ему домой или не ехать — это, конечно, не наше дело. Но до чего же противен стал мне сразу этот малый! Разговаривать с ним больше уже не хотелось. Ребята от него разом отвернулись. А он, почувствовав, что атмосфера в раздевалке изменилась, быстро ушел. Мы еще немного помолчали, потом кто-то из ребят, ни к кому не обращаясь, сказал:
— «Мне и здесь неплохо»… Было бы неплохо, не мотался бы по миру, как пес бездомный… Небось нашкодил дома… Путешественник!
Сегодня мы снова играем с командой США. Перед матчем, как всегда, спускаюсь вниз, к дорожке, окаймляющей поле, и иду к нашей раздевалке.
Вхожу в коридор, хочу открыть дверь, но меня останавливает один из руководителей делегации.
— Вот какое дело, Борис, — говорит он. — Меня просили тебе передать, чтобы ты больше в раздевалку к ребятам не ходил. Так решила команда…
В первый момент я подумал, что это шутка.
— Ребята знают, что ты в передаче на Москву ругал и команду и тренеров. Словом, не надо тебе сюда ходить…
Сперва я решил: побегу скорее в раздевалку, как-то все улажу, объясню, что-то такое ребятам скажу, чтобы они сразу все поняли. Потом остановился. «Не хотят — не надо. Больше знать никого не знаю. Пусть позовут, все равно не приду». Повернулся и пошел обратно в ложу прессы. Пошел той же дорогой, какой шел сюда.
Возвращаюсь вдоль поля, мимо трибун, которые уже начали заполнять зрители, и такое чувство, будто все смотрят на меня. Смотрят и думают: «Выгнали»…
Наверно, в тот момент я должен был молча сесть на свое место, успокоиться, обдумать все как следует и тогда решать, что делать дальше. Но я и вообще-то не отличаюсь сдержанностью, а тогда и вовсе не мог и секунды усидеть на месте: надо мне было куда-то бежать, кому-то все сказать. И я помчался делиться своим горем с друзьями. Первым, кому я обо всем рассказал, был Николай Николаевич Озеров, — ведь это он брал у меня то радиоинтервыо, которое и послужило причиной конфликта. Потом нашел ребят из «Советского спорта», соседа по гостинице Кружкова из «Московской правды», Дворцова, корреспондента ТАСС.
Они-то и помогли мне в ту очень трудную минуту. Озеров обещал во время очередного разговора попросить, чтобы нашли запись той передачи и застенографировали мое выступление. Дворцов договорился со своим агентством, что эта стенограмма будет передана по телетайпу в Стокгольм. А журналисты из «Советского спорта» мне выдали:
— Как тебе не стыдно на ребят обижаться! А ты уверен, что было какое-нибудь решение команды? Ты что же, своих старых друзей порядочными людьми не считаешь?
Это меня немного успокоило, и я занял свое кресло № 23 в ложе прессы.
…Первый раз смотрел наш матч сверху. Наверное, мне все тогда рисовалось в черном свете, а может быть, и на самом деле наши играли из рук вон плохо…
Сначала все вроде шло нормально — играли довольно серо, но с американцами и этого достаточно. К тому же они, видно, помнили первый матч и счет 17:2. Так что надежд особых не питали. Так и шел матч — ни шатко ни валко. И счет какой-то серый. После двухпериодов — 6:2. Публика, которой собралось совсем мало, окончательно заскучала. И тогда наши дали ей возможность встряхнуться. Зингер, который и так весь матч стоял плохо, вдруг пропустил подряд еще два непростительных гола. Американцы почувствовали, что мы совсем устали, и полезли на ворота. Надо бы Зингера заменить, да страшно: Пучков с непривычки и от волнения мог такого натворить, что потом совсем не отыграешься. Но класс есть класс, и все закончилось благополучно — 7:4.
Все остались на стадионе — пошли на пресс-конференцию, а оттуда на матч Швеция — Финляндия. А я поехал в «Мальмен». На игру Чехословакия — Канада тоже не пошел. И зря. Чехословакия победила с большим трудом и очень скромно — 3:2. Я думаю, что просто не подготовились к игре. Это бывает. Наши ведь сегодня тоже играли никудышно. В то, что канадцы дали наконец настоящий бой, поверить не могу. Слишком хорошо знаю эту команду. Ни на что они не способны, не отобрать им у трех лидеров ни одного очка.
В самом деле, до чего же все скоротечно в спорте! Еще недавно рекорд называли феноменальным, недостижимым, а сегодня он превращается в заурядный результат, с которым на больших соревнованиях и показаться-то стыдно. В играх четких измерителей нет.
Тут секундомер, весы и рулетка бессильны определить прогресс. Но и у нас все же одна мерка существует. Эта мерка — хоккей Канады.
За каких-нибудь восемь-десять лет бог, которому все мы молились, низведен до уровня посредственности, на мировой арене с ним никто не хочет уже считаться. И в Стокгольме едва ли не на каждой пресс-конференции тренерам сборных СССР, Швеции и Чехословакии журналисты задавали один и тот же вопрос: «Считаете ли вы, что «большая четверка» все еще сохраняется или она распалась и осталась «большая тройка»? Тренеры отвечали, что канадцы по-прежнему входят в число главных претендентов на медали. Но это скорее всего дань уважения прошлым заслугам основоположников хоккея и одновременно желание поднять цену успехам в играх с ними. Однако на деле канадцы уступили в Стокгольме фаворитам без всякой борьбы. Больше того, никто не удивился бы, если бы их обогнали и финны.
Положению, в котором находится любительский хоккей Канады, не позавидуешь. Богатые и ненасытные профессиональные клубы грабят его немилосердно, нисколько не заботясь о сохранении престижа своей страны на международной арене. А ведь хоккей, в том числе любительский, с его многолетней гегемонией на мировой арене, — национальная гордость Канады. Но стремление менаджера заполучить еще одну звезду и таким образом разбогатеть еще больше, стремление самой звезды заключить выгодный контракт оказывается куда сильнее патриотических призывов энтузиастов любительского хоккея.
Все это так. Но взаимоотношения профессионалов и любителей сложились не сегодня и не вчера. Этот грабеж среди бела дня существует уже многие десятилетия. Однако прежде канадцы не жаловались на жизнь и не искали оправдание своим поражениям. И к чему было жаловаться, если ты все равно сильнее других? Прежде чемпионаты мира были для канадцев веселым и необременительным времяпрепровождением. Они не ведали даже, что такое сборная команда. Из-за океана на катки Старого света являлась команда какого-нибудь любительского клуба средней руки и улетала обратно, прихватив с собой комплект золотых медалей чемпионов мира. Европейцам же только и оставалось, что восторгаться виртуозным мастерством заокеанских гостей и по мере возможности копировать их стиль и манеру.
Я горжусь тем, что принадлежу к хоккеистам страны, которая первой в истории этой игры серьезно замахнулась на гегемонию родоначальников хоккея. Наши предшественники, впервые появившись в 1954 году на первенстве мира (все на том же счастливом для вас стокгольмском льду), столкнули канадцев с их трона, а через год завоевали мировое первенство во второй раз. Мое поколение доделало дело, начатое ими, захватив лидерство прочно и надолго. Наш хоккей не пошел по проторенной канадцами дороге, он создал свою школу, яркую, самобытную, неповторимую. Сегодня он стал предметом изучения и подражания для всех, в том числе и для самих канадцев. Но о том, как это произошло, написано уже очень много, и я не стану повторяться. И если я все же заговорил об этом, то только для того, чтобы доказать: нет, не канадцы стали слабыми, а мировой любительский хоккей прогрессирует с неудержимой быстротой, и этим он обязан в первую очередь нашим тренерам и хоккеистам.
Кануло в Лету то время, когда канадцы отваживались посылать в Европу клубные команды. После поражения на первенстве мира 1963 года (опять роковой для канадцев Стокгольм!) родину хоккея представляет на крупнейших международных турнирах только национальная сборная. Но и ей ни разу не удавалось добраться до высшей ступени мирового пьедестала почета. А «Стокгольм-69» окончательно развенчал прежних властителей: шесть матчей с тремя лучшими европейскими командами принесли им шесть поражений. Фиаско это выглядело настолько позорным, что заставило пойти представителей Канады в международной хоккейной федерации на небывалое унижение: они попросили разрешить им на время мировых первенств включать в свою команду до девяти профессионалов. Руководители федерации смилостивились и бросили им эту подачку.
