Практически в первые же дни после гибели «Пахтакора» Спорткомитет СССР взялся за формирование новой команды. Поскольку игроков уровня погибших в самом Узбекистане найти было невозможно, был брошен клич ко всем футболистам высшей лиги с просьбой согласиться доиграть сезон в «Пахтакоре». Сочли за честь откликнуться на этот призыв многие, из которых выбрали лучших. Это были: Глушаков («Спартак», Москва), Бондарев (ЦСКА), Церетели («Торпедо», Кутаиси), Нечаев («Черноморец», Одесса), Яновский и др.
Свой первый матч обновленный «Пахтакор» сыграл через 12 дней после трагедии — 23 августа в Ереване против «Арарата». 75-тысячный стадион «Раздан» был заполнен до отказа — все пришли посмотреть на игру нового «Пахтакора». К сожалению, она не удалась, поскольку времени для того, чтобы сыграться, у вновь приглашенных игроков было немного и они вынуждены были играть практически с чистого листа. В итоге хозяева победили со счетом 3:1.
Рашидов воздал должное памяти погибших пахтакоровцев, установив на Боткинском кладбище мемориал в их честь. Однако за свою покладистость в деле замалчивания этой трагедии он не получил то, чего хотел. В 1980 году ему лишь вручили Ленинскую премию, однако членом Политбюро так и не сделали, хотя в 1981 году исполнялось ровно 20 лет его кандидатству в нем. Подобным образом не поступали ни с одним высшим руководителем Советского Союза.
Между тем после гибели «Пахтакора» недруги Рашидова были уверены, что любимой команде Шарафа Рашидовича уже никогда не подняться. И хотя ташкентцам была сделана уступка — в течение трех лет «Пахтакор» был автоматически застрахован от вылета в низшую лигу (какое бы место он ни занял) — однако оптимистов, которые бы верили, что команда заиграет, как прежде, практически не осталось. И первое время так оно и было. Если в роковом 79-м «Пахтакор» занял 9-е место, то в следующем году очутился уже на 16-м, а в 81-м и вовсе на последнем, 18-м месте. Как вдруг в 1982 году случилось невероятное: «Пахтакор», нанеся поражения таким грандам советского футбола, как столичный «Спартак», ЦСКА, тбилисское «Динамо», повторил свое лучшее достижение, датированное далеким 62-м годом, — занял 6-е место. Но длился этот триумф недолго. И вновь невольным могильщиком «Пахтакора» стал Шараф Рашидов.
В 1982 году перед Рашидовым всерьез замаячила реальная возможность стать наконец членом Политбюро. Несмотря на происки врагов, которые боялись этого как огня и даже устроили покушение на Брежнева в марте 82-го на вотчине Рашидова в Ташкенте (тогда на генсека, якобы случайно, обрушилась строительная конструкция, когда он посещал авиационный завод), Брежнев не изменил своего решения ввести хозяина Узбекистана в высший партийный ареопаг. Тогда шеф КГБ Андропов ударил по другому слабому месту Рашидова — отправил в Узбекистан следственную группу с целью разоблачения высокопоставленных взяточников республики, близких к Рашидову. Так на свет родилось знаменитое «узбекское дело», прославившее имена следователей Гдляна и Иванова. В сущности, коррупция в высших эшелонах власти в те годы существовала во всех без исключения советских республиках. Но для показательной порки выбрали Узбекистан, чтобы дискредитировать Рашидова. Операция КГБ удалась: в Узбекистане были вскрыты массовые случаи коррупции от «низа» до самого «верха», что привело не только к компрометации Рашидова, но и его гибели — в октябре 1983 года он покончил с собой. С его уходом закатилась и звезда ташкентского «Пахтакора», которого сразу после гибели Рашидова — в сезоне 1984 года — преднамеренно выкинули в первую лигу (в сговоре участвовали руководители трех именитых клубов), из которой в высший дивизион советского футбола он в том десятилетии уже не вернулся.
РОКОВОЙ КИЛОМЕТР
Валерий Харламов
В 70-е годы при трагических обстоятельствах ушли из жизни несколько известных советских хоккеистов. Первым открыл этот скорбный список прославленный нападающий ЦСКА Евгений Бабич, который был одним из тех, кто поднял советскую сборную на пьедестал чемпионов мира и Европы в 1954 году (впервые в истории отечественного спорта). Он покончил с собой в 1971 году. Причем сделал это в свой день рождения. В тот день ему исполнилось 50 лет, и в его доме собрались родные, близкие, друзья. Когда все расселись, Бабич поднялся со своего места и сказал: «Спасибо, что пришли. Я вас всех люблю. И прошу никого не винить. Это решение я принял сам».
Вслед за этим Бабич вышел на балкон и, прежде чем кто-либо сумел что-то сообразить, прыгнул вниз с 9-го этажа. Его смерть была мгновенной.
Что конкретно послужило причиной для рокового шага, так и осталось до конца неизвестным. То ли семейные проблемы, то ли проблемы здоровья (известно, что у Бабича был туберкулез).
В самом конце 1978 года при загадочных обстоятельствах погиб 23-летний нападающий московского «Спартака» Владислав Найденов — его нашли мертвым в подъезде собственного дома. Как гласило заключение экспертизы, хоккеиста задушили при помощи удавки. Кто это сделал и за что, так и осталось тайной.
При не менее загадочных обстоятельствах через год после гибели Найденова погиб игрок ленинградского СКА и сборной СССР (он участвовал в серии игр с канадскими профессионалами в 1972 и 1975–1976 годах) 29-летний Вячеслав Солодухин. Его нашли в собственном гараже задохнувшимся от выхлопных газов автомобиля. Судя по всему, это было самоубийство. Однако что именно толкнуло хоккеиста на этот шаг, до сих пор точно не известно.
И все же самой невосполнимой потерей для всего советского спорта стала трагическая гибель настоящего хоккейного гения, нападающего ЦСКА и сборной Советского Союза Валерия Харламова. Об этой судьбе стоит рассказать отдельно.
В. Харламов родился в ночь с 13 на 14 января 1948 года в Москве в рабочей семье. Его отец — Борис Сергеевич — работал слесарем-испытателем на заводе «Коммунар», мать — Арибе Орбат Хермане, или Бегонита, испанка по национальности, приехавшая в 12-летнем возрасте в СССР в конце 30-х годов, трудилась на том же заводе. Кроме Валеры в семье Харламовых был еще один ребенок: дочка Татьяна.
По иронии судьбы В. Харламов родился в машине: молодую маму везли в роддом, и схватки начались прямо в кабине автомобиля. Борис Харламов оставил жену в роддоме, а сам с узелком в руках, где была ее одежда, отправился пешком в общежитие, где они с молодой супругой тогда проживали (метро к тому времени уже не работало). На одной из улиц одинокого путника с подозрительным узелком заметил милицейский патруль. Его попросили пройти в отделение, с чем он с радостью согласился: мороз был жуткий и топать до дома было уже невмоготу. В отделении Борис Сергеевич отогрелся и угостил милиционеров махоркой.
«Сын у меня сегодня родился, — сообщил он своим собеседникам в очередной раз. — Назвали Валерием, в честь Чкалова».
Б. Харламов вспоминает: «Валерик родился очень слабым. Весил меньше трех килограммов, да и откуда было ждать богатыря при тогдашнем-то карточном питании. Обмывал я, как водится, ножки с ребятами в общежитии. Жили мы в ту пору с женой Бегонитой в четвертушке большой комнаты, отгороженной от других семей фанерной перегородкой…»
В возрасте 7 лет Харламов впервые встал на коньки и вместе с отцом вышел на каток. Хоккей с шайбой к тому времени уже прочно встал на ноги в нашей стране и по популярности не уступал футболу. Многие тогдашние мальчишки мечтали быть похожими на Всеволода Боброва или Ивана Трегубова. Мечтал об этом и Валера. Однако на пути к этой заветной мечте внезапно встало препятствие — проблема со здоровьем. В марте 1961 года Харламов заболел ангиной, которая дала осложнения на другие органы: врачи обнаружили у него порок сердца и практически поставили крест на любой активности ребенка. С этого момента Валере запретили посещать уроки физкультуры в школе, бегать во дворе, поднимать тяжести, плавать и даже посещать пионерский лагерь. В противном случае, говорили врачи, мальчик может умереть. Однако если мама Валерия смирилась с таким диагнозом, то его отец думал иначе. Поэтому, когда летом 1962 года на Ленинградском проспекте открылся летний каток, он повел сына туда записываться в хоккейную секцию. В том году принимали мальчишек 1949 года, однако Валерий, с его маленьким ростом, выглядел столь юным, что ему не составило особого труда ввести второго тренера ЦСКА Бориса Павловича Кулагина в заблуждение относительно своего возраста. Харламов тогда оказался единственным из нескольких десятков пацанов, кого приняли в секцию. А когда обман все-таки вскрылся, Валерий успел уже настолько понравиться тренеру, что об отчислении его из секции не могло быть и речи.
Вспоминает А. Мальцев: «Валерий как-то в минуты нашей особой душевной близости признался: «Мальчишкой я всерьез плакал только один раз. Это было, когда я начинал играть в детской команде ЦСКА и меня впервые судья удалил на две минуты. Вот тут я зарыдал, горько стало, что ребят оставил в меньшинстве. А когда к борту прижимали, на лед сбивали, терпел как ни в чем не бывало».
