Но нет худа без добра! Время от времени я стал наблюдать, как Леонидас и Самарони стали понемногу общаться с другими футболистами, что не могло не способствовать их дальнейшему утверждению в команде.
Параллельно - это я понял уже значительно позже - сам я стал невольно заниматься обязанностями пресс-атташе. Пока в основном в отношении бразильцев. Передавал в печать небольшие заметки об их жизни, благо интерес к этому тогда был огромный, да и ЦСКА резко рванул вперед; организовывал встречи с ними других журналистов; помогал в переводе, а также информировал тренеров о последних спортивных событиях, в том числе из-за рубежа.
Безусловно, по части общения с прессой бразильские рекруты ЦСКА уже тогда могли дать солидную фору большинству игроков команды. В то время как многие старались избегать журналистов, говорили с ними неохотно и мало, Лёня и Самарони, наоборот, сразу обезоруживали корреспондентов своей непосредственностью, раскованностью, возможностью говорить на любую тему. Разумеется, это подкупало всех моих коллег.
Тарханов долгое время терпел такое внимание прессы к его "чадам", но потом как-то намекнул мне, что к нам приехали все же не Дунга с Бебе-то, что у ребят скоро голова может пойти кругом и неплохо было бы фильтровать уходящую из команды информацию. Наверное, именно в тот момент я стал задумываться над определением информационной политики клуба. Опыт, который мне потом здорово пригодился в трудные для команды времена, особенно в "войне" за ПФК ЦСКА зимой 1996/97 года и при переходе большой группы армейских футболистов в "Торпедо-Лужники".
Действительно, дела у команды Тарханова сразу пошли в гору, хотя не думаю, что это было связано в первую очередь с приездом бразильцев. Или с отчислением из клуба Ульянова и Карсакова, скорее всего, оговоренных. Даже знаю кем, но не хотел бы в этом контексте указывать его фамилию.
Леонидас и Самарони пришлись ко двору, стали забивать и были признаны для команды "людьми фартовыми". А о том, что такое "фарт" в футбольном деле, разговор особый, к которому не раз еще придется вернуться.
Настроение еще больше поднялось, когда подоспела первая зарплата. С самого утра в команде было какое-то непонятное мне оживление, и только когда кто-то шепнул на ухо, что из клуба вот-вот должен приехать бухгалтер с получкой, все стало ясно. Погрешил бы против истины, если бы сказал, что это не стало главным событием дня.
Едва заветная машина прибыла в Архангельское и бухгалтер окопался за увесистой дверью представительского номера, как тут же выстроилась живая очередь. Почти каждый делал вид, что ему безразлично, что его ждет по ту сторону стены, но, как только оттуда появлялся очередной счастливчик, его, словно на экзамене, обступали со всех сторон и засыпали вопросами: "Все выдали? А премиальные? А за "Уралмаш" дали? Неужели и правда оштрафовали?…"
Лёню сначала хотели пустить без очереди - иностранец все-таки. Но потом кто-то предусмотрительно предупредил: "После него нам там нечего делать! Пусть, как все, ждет своего часа".
Меня пригласили в клубное казначейство вместе с Леонидасом по той причине, что я сопровождал его почти везде. Он держался невозмутимо, с чувством собственного достоинства. Расписался в ведомости, получил в руки пачку денег, а когда его попросили тут же их пересчитать, снисходительно сказал, что всем здесь доверяет, и ретировался с высоко поднятой головой, прямо как пеликан с добычей в клюве.
Я, конечно, слегка опешил, но еще больше обомлел минуту спустя. Едва я закрыл дверь Лёниного номера, как он тут же защелкнул ее на замок, удобно расположился на кровати и со скрупулезностью дотошного кассира несколько раз пересчитал все банкноты одну за одной.
Только потом я нашел объяснение этой истории. Судя по всему, Лёня и сам никогда не держал в руках такой суммы денег, потому что в той же Бразилии футболистам наличными платят крайне редко, в основном переводя зарплату на их банковские счета. Удобно и безопасно. А так бедный Леонидас вынужден был не расставаться с деньгами почти никогда, доверяя мне увесистый подременный кошелек только на время тренировок, да и то всякий раз приговаривая: "Владимир, если ты сейчас мне чего недопереведешь, не страшно! Главное, следи за деньгами!"
К счастью, вскоре появилась возможность положить всю наличность в солидный банк. Тогда это было еще не опасно…
Одна из самых безрадостных страниц в жизни футболистов - предматчевые сборы. В нашей стране давно повелось собирать команду за двое, а то и трое суток до игры - в зависимости от ее важности. Говорят, что это требуется для поднятия командного духа, для того, чтобы футболисты смогли сосредоточиться на игре, а также полноценно питались и отдыхали.
Приходилось, однако, слышать и другую версию, в которую не поверить тоже нельзя. Считается, что таким образом тренерам удается удерживать своих подопечных от лишних, по их мнению, соблазнов перед важным испытанием. В первую очередь от нарушения спортивного режима.
Спору нет, эта версия небезосновательна, особенно при учете некоторых особенностей нашего национального характера и образа жизни. В то же время это представляется мне пережитком прошлого, любительства в спорте. Настоящий профессионал никогда не напьется за день или за два до игры, не прокутит всю ночь напролет с девочками. Он способен настроиться на предстоящего соперника сам, у себя дома, в кругу семьи. Убежден, что в классной команде должно быть полное доверие между тренером и игроком.
Как бы то ни было, роскошный мерседесовский автобус ЦСКА регулярно за двое суток до следующего матча чемпионата собирал армейских футболистов у станции метро "Динамо", чтобы доставить их в "ссылку", в Архангельское. Некоторые ребята приезжали на базу к условленному часу сами, на своих машинах (неудобство заключалось в том, что стальных коней приходилось потом забирать уже после матча), других подвозили друзья, жены или подруги.
Ущербность долговременных сборов, на мой взгляд, заключается в том, что у футболистов есть масса свободного времени, которое с толком они провести не могут. Непосредственно на работу: тренировки, восстановительные мероприятия, теоретические занятия, индивидуальные беседы и установку на игру - уходит несколько часов, а в остальное время каждый предоставлен самому себе. И хорошо еще, если он смотрит телевизор, слушает музыку, читает или занимается чем-то полезным., Но таких единицы. Большинство убивает свободное время, часами играя в преферанс или покер, до отупения гоняя шары на бильярде, слоняясь из угла в угол или бездельничая каким-то другим образом.
Моим бразильцам, людям по натуре темпераментным и жизнерадостным, санаторно-курортные развлечения типа нард, домино и бильярда сразу не пришлись по душе. Поэтому первым и долгое время единственным средством развлечения для них был музыкальный центр, своевременно приобретенный их менеджером. И несмотря на то, что родных мелодий им поймать так и не удалось, а сводки новостей шли только на русском и английском, Лёне и Самарони скоро пришлись по вкусу вдохновляющие напевы Леонида Агутина и попсовые песенки Татьяны Овсеенко.
Кстати, тексты многих хитов того времени во многом способствовали пополнению словарного запаса бразильцев, потому что они постоянно заставляли меня их переводить. Всего неделю спустя они уже спокойно могли воспроизвести по-русски и перевести на португальский какой-нибудь рефрен, скажем, из репертуара "Иванушек". Вот только не понимали, как это могут быть "тучи как люди…"
Родной же фольклор бразильским армейцам оставалось слушать только в собственном исполнении. Причем напевали и пританцовывали они с удивительной непосредственностью, по первому зову и где угодно - в столовой, у себя в комнате, в общем холле, чем неизменно привлекали внимание не привыкших к такому проявлению эмоций тренеров, партнеров по команде и работников базы.
Другой страстью обоих стали компьютерные игры, которые на некоторое время увлекли чуть ли не полкоманды. Купив себе с десяток таких игрушек во время поездки в Исландию на матч предварительного тура Кубка УЕФА, и Леонидас, и Самарони могли часами самозабвенно нажимать на кнопки мини-компьютера.
Мобильный не роскошь, а средство связи
Еще одной проблемой неоправданно долгих предматчевых сборов является оторванность от семьи, от дома, от внешнего мира. Единственным средством связи остается телефон, да и тот подчас бывает недоступен. К тому же опыт показывает, что на базах большинства команд высшего дивизиона, во всяком случае в Архангельском, Тарасовке, Новогорске и ряде других мест, имеется считанное количество аппаратов, из которых только один или два предоставляются в распоряжение футболистов.
