– Я помню, на тренировках Ваня всегда, как и полагалось, располагался во второй линии, но удары его, шедшие с дистанции 30 – 35 метров, были точнее и сильнее удара форвардов, – говорил мне один из выдающихся вратарей, первый страж динамовских ворот Федор Федорович Чулков. – Мячи, пущенные им, проносились со свистом, не скрою, иногда их просто страшно было брать. А иногда…, и просто невозможно. Здорово бил.
Но, пожалуй, еще ценнее безукоризненной техники и огромной силы удара было постоянное и очень высокое желание борьбы, неугасимый азарт, никогда ни на минуту не оставлявшее его вдохновение. Если же, случалось, мяч у него отбирали, он неотступно преследовал «обидчика», не давал ему покоя. И себе он тоже не давал покоя никогда. «Вихрь на футбольном поле» – назвал его как-то Федор Селин. Он в самом деле был вихрем, грозой, человеком, всегда вступающим в схватки с соперником и при этом сохраняющим корректность – высшее достоинство настоящего спортсмена.
Матч между «новичком» – командой «Красной Пресни», только весной 1922 года заявившей о себе, и клубом ОЛЛС (общества любителей лыжного спорта), более десяти лет активно выступавшим в классе «А», вызвал огромный интерес в Москве.
Тот, уже списанный в историю матч, выиграла команда ОЛЛС. И несмотря на это вот что писала о центральном полузащитнике проигравших московская газета: «Невиданная гроза и ливень, прошедшие незадолго до начала встречи, чуть было не испортили дела. Судьи, руководители клубов долго спорили, можно ли играть при таких условиях (поле напоминало пейзаж Финляндии – озера и небольшие зеленые островки), но наконец решили – можно. Такому решению, вероятно, во многом способствовало крайне возбужденное поведение публики, не желавшей, чтобы откладывали встречу ее любимцев…
Команда ОЛЛС сразу пошла вперед и провела в ворота «Пресни» два гола. Тут, как часто бывало и в прошлом, прекрасно проявил себя Иван Артемьев, выступавший на обычном месте – центрхава. Он поначалу пытался наладить совместные действия, а потом взял игру на себя и в середине тайма метров с тридцати сквитал один мяч. Олелесовцы, испуганные этим ударом, до перерыва ушли в глухую защиту…». Далее автор отчета сообщал, что «несмотря на проигрыш «Пресни», следует отметить старательную и очень полезную игру Ивана Артемьева, который, по общему мнению, был на этот раз лучшим на поле».
Весной 1923 года в Советском Союзе произошло важное для дальнейших судеб нашего спорта событие – по инициативе Феликса Эдмундовича Дзержинского, при активном содействии и организаторской инициативе его ближайших помощников родилось первое в нашей стране добровольное спортивное общество «Динамо». В состав созданной при нем первой футбольной команды был приглашен Артемьев, Иван Тимофеевич принял это приглашение. Он был очень тепло, с откровенной радостью принят в новом коллективе и единодушно избран капитаном – первым капитаном московского «Динамо».
Многие в ту пору удивлялись такому решению Ивана Тимофеевича, даже обвиняли его: столько сил, энергии, бессонных ночей и трудовых дней, личных сбережений отдать «Пресне» и вдруг уйти из нее?! Люди разводили руками.
Но все это было неожиданным и непонятным лишь для тех, кто плохо знал Ивана Артемьева. В груди этого рязанского мужика по рождению и пресненского мастерового по профессии клокотала кровь искателя, вечная жажда чего-то нового, искреннее желание встретиться с трудностями и побороть их. На «Пресне» был установлен образцовый порядок, родилась образцовая команда. В «Динамо» нужно было начинать все сначала. И Иван Тимофеевич выбрал без колебаний «Динамо».
Я уже писал, что в ту пору он являлся одним из сильнейших полузащитников столицы: был опытен, смел, зорок, умел разгадывать самые хитроумные замыслы соперников и вовремя ликвидировать возникавшие угрозы, умело руководить атакой, дирижируя своими форвардами из глубины. Естественно, что, обладая такими качествами, самозабвенно любя футбол, Артемьев стал для очень многих динамовцев не только товарищем, но и тренером, наставником, воспитателем.
Команда родилась, а играть, по существу, было не в чем. Кто приходил на тренировки в старых сапогах, кто в полуразорванных тапочках, а кто и вовсе босиком. Время было очень тяжелое, достать где-либо нужный инвентарь казалось делом безнадежным. Это, конечно, портило настроение, подрывало дисциплину. Некоторые игроки стали пропускать занятия, хандрили.
И вдруг – пропал капитан. Почти десять дней не появлялся он в клубе. Это, конечно, немедленно повлекло за собой разговоры.
– Сбежал, не выдержал.
– Да станет он менять свою «Пресню» на нас. У них там во всем полный порядок…
Но скептики, маловеры оказались, в конце концов, пристыженными. Иван Тимофеевич пришел на одну из очерёдных тренировок с необычно большим чемоданом.
– Ты что, кругосветное путешествие совершить собрался?
– Сбежал из дому, что ли? – встретили его динамовские остряки.
– Не спешите, ребята, не спешите, – загадочно улыбался капитан и вдруг открыл крышку. Из чемодана посыпались на траву новенькие, пахнущие краской и кожей бутсы – ровно одиннадцать пар.
– Откуда такое богатство? – ахнули все разом.
– Наследство получил от одного индийского князя, – пошутил, в свою очередь, Артемьев. – Только в завещании одно непременное условие: острякам обувь не выдавать. Так что нашей команде тут поживиться будет нечем.
Все засмеялись – шутка пришлась по вкусу. А потом снова посыпались вопросы:
– Скажи, где достал такую прелесть? Пришлось сознаться:
– Нигде я не доставал. Сам сшил. Действительно – сам сшил. Сапожничал ночами – ведь днем приходилось работать на семью.
Через два дня вызвали его в Управление. Кто-то написал письмо, в котором просил оплатить этот труд. Ивана Тимофеевича растрогала такая забота товарищей, но получить деньги наотрез отказался.
– Я ведь от души, товарищи…
– Да без денег нельзя, – уговаривали его. – Мы хотим тебе большой заказ сделать.
– Заказ – другое дело. А для своих ребят я просто так сшил.
Вскоре выписали Артемьеву наряд, и он засел за работу. Зиму, как говорят, «не разгибался». Но к сезону 1924 года все пять команд клуба были обуты «на отлично»!
И 1 мая на собрании команды был зачитан приказ одного из заместителей Ф. Э. Дзержинского, в котором служащему Ивану Тимофеевичу Артемьеву объявлялась благодарность «за исключительную самоотверженность, инициативу и труд, способствующие становлению пролетарского спортивного общества «Динамо».
Когда потребовались средства, сначала у Ивана Тимофеевича возникла мысль возобновить концертную деятельность. Но вот однажды, после очередной тренировки, он шел домой вместе со своим другом и одноклубником Константином Малаховым. Этот человек соединял в себе огромный талант футболиста и дар актера. Его эстрадные программы, песенки, фельетоны пользовались неизменной любовью москвичей.
– Слушай, Казимир, а из вашей братии больше никто не играет в футбол?
– Почему же… Умеют. Да еще такие артисты, что удивишься.
– Казя! А если нам с ними сыграть? «Динамо» – сборная «Рабис» (так сокращенно в то время называли профсоюз работников искусств. – Л. Г.).
– Чудесная идея! Давай раскрутим ее…
И раскрутили. На динамовском стадионе в Орлово-Давыдовском переулке при огромном стечении зрителей состоялся необычный матч, о котором до сих пор с доброй улыбкой говорят старожилы. За команду гостей выступали И. Ильинский, работавший в ту пору в театре Мейерхольда и уже успевший завоевать признание зрителей, Г. Ярон, блиставший в Театре оперетты, М. Гаркави, уже тогда считавшийся талантливым конферансье, а также представители МХАТа, цирка, Большого и Камерного театров, Театра сатиры… А среди тех, кто наблюдал за ходом этого «уникального» поединка, была вся театральная Москва, так же, впрочем, как и вся Москва футбольная. Счет матча 3:1.
Единственный гол в ворота динамовцев забил ныне народный артист Советского Союза Игорь Владимирович Ильинский. А два гола из трех, пропущенных Михаилом Гаркави, влетели в ворота гостей после ударов Ивана Артемьева. После состязания мастер экспромта Михаил Гаркави тут же зачитал сочиненное им четверостишье:
– От страха мучила икота,
Когда меня, как барабан,
Со звоном втискивал в ворота
Футбольный грозный Иоан.
А деньги, вырученные от распродажи билетов, помогли динамовцам в очень короткий срок дооборудовать свой стадион, расширить его, сделать любимым местом отдыха многих воинов, их семей и всех москвичей.
Много матчей сыграл в составе московского «Динамо» Иван Артемьев. Но, пожалуй, самым ярким воспоминанием остался тот день, когда сразу же в чемпионате 1923 года жребий свел динамовцев – команду молодую, необстрелянную, а главное, разношерстную по составу – с «Красной Пресней».
