Однако личная храбрость сержанта произвела настолько сильное впечатление на командиров, что ему было выдано направление на офицерские курсы. Полностью поправившись, он был переведен в кадетское училище в Гэйлисе, Шотландия.
Значение этого факта переоценить невозможно. Военные законы того времени не предполагали, что негр или любой другой цветной может быть младшим командиром или офицером. И все же, благодаря настойчивости своего начальства, в мае 1917 года Талл успешно прошел Королевскую комиссию и стал первым чернокожим офицером британской армии.
После окончания училища второй лейтенант[155] Талл был отправлен на Итальянский фронт в составе Двадцать третьего (Второго футбольного) батальона Мидлэссекского полка. Здесь он был также отмечен за храбрость во время штурма позиций противника в ходе сражения на реке Пиаве.[156] Таким образом, Талл стал первым чернокожим офицером, поведшим в бой белых солдат. Затем
Уолтер со своими подчиненными возвратился во Францию, где принял участие и во второй битве на реке Сомме.
25 марта 1918 года второй лейтенант Уолтер Талл погиб, когда повел своих солдат в атаку на вражеские позиции близ деревни Фаврель. Ему было двадцать девять лет. Солдаты настолько любили его, что многие пытались спасти своего командира, несмотря на плотный пулеметный огонь со стороны немцев. Но напрасно — Талл умер мгновенно от единственной пули. Посмертно он был награжден Британской медалью Войны и Победы и представлен к Боевому Кресту[157] — за проявленный героизм в своем последнем бою.
Командир батальона лично известил о смерти Талла его брата Эдварда. Этот факт говорит о многом — ведь в те времена сословно-классовое разделение составляло костяк Британской колониальной империи. Он произнес следующие слова: «Наш батальон и рота потеряли истинного офицера, а лично я — настоящего друга».
Но, как это ни печально, несмотря на торжественные некрологи, в которых Талла именовали «офицером и джентльменом до кончиков ногтей», его имя вскоре стерлось из памяти нации. Гибель чернокожего сироты из рабочего класса никоим образом не рассматривалась как исторический факт, достойный занесения в летописи. Ведь Талл был всего лишь одним из многих представителей своего поколения, выкошенного Первой мировой войной. Но все же постыдно, когда страна забывает своего героя. Если Эндрю Уотсон и Артур Уортон были выдающимися людьми и важными фигурами в истории британского футбола, то Уолтер Талл стал истинным национальным героем — достойным примером подражания для последующих поколений. И то, что расовая дискриминация до недавнего времени распространялась как на футбол, так и на военные сферы, легло несмываемым пятном на Великобританию, проигнорировавшую последнюю жертву этого великого человека.
Несмотря на потери, понесенные на полях сражений, игра в послевоенной Британии вскоре вернулась к норме. А в клубах появилось хоть и небольшое, но все-таки значительное число чернокожих футболистов. Особо выделялся Джек Лесли, лондонец англо-африканского происхождения, забивший более 400 голов, играя за «Плимут»[158] в период с 1921 по 1935 год.
Как и большинство цветных спортсменов того времени, Лесли регулярно подвергался расистским нападкам. Однако его мастерство забивного игрока убедило многих болельщиков в том, что он был одним из величайших игроков своей эпохи. И они оказались правы: в конце концов тренер[159] известил Джека Лесли, что тот будет играть в сборной Англии.
Однако официальное уведомление не пришло — и до конца дней своих Лесли был уверен, что произошло это потому, что кое-кто в Футбольной ассоциации не желал видеть чернокожего в сборной. Хотя официальных подтверждений этому предположению не сохранилось, Лесли, вероятнее всего, был прав в своей догадке. И это опять же один из самых постыдных эпизодов в истории футбола в Англии.
Здесь мы совершим скачок вперед, лишь вскользь упомянув Джона Пэрриса, игравшего за «Нортгемптон Таун» в 1940-1950-е (он же — первый цветной, выступавший в составе сборной Уэльса); уроженца Ямайки Ллойда Делапена, на чьем счету 90 голов в 260 матчах за «Мидлсбро» в период 1950–1957 годов; Джила Херона[160] — первого чернокожего, появившегося в составе «Селтика». Множество других чернокожих и азиатских игроков защищали честь местных клубов в эти годы. И каждый был важен по-своему. Однако следующей личностью, на которой стоит остановиться подробнее, является самый известный чернокожий игрок 1960-х Альберт Йоханнесон.
Его выделяют не только 197 выступлений за «Лидс Юнайтед» и даже не то, что Йоханнесон стал первым чернокожим, игравшим в финале Кубка Футбольной ассоциации (Кубка Англии). Ему, как одному из немногих чернокожих игроков, появившихся в то время в высших эшелонах английской национальной игры, пришлось испытать прямые и жестокие расистские оскорбления.
Но, что еще хуже, зачастую они воспринимались всего лишь как обидные прозвища. Как и большинство его современников, выступая на поле, Йоханнесон просто не мог не замечать этих ядовитых стрел, пущенных в него. Ведь они оказывали влияние не только на его самолюбие, но и на его игру. В результате он приобрел репутацию игрока, испытывающего «страх перед публикой», и, оставив футбол, канул в безвестность. Йоханнесон умер в 1995 году в возрасте 53 лет. Жертва депрессии и алкоголизма, он был найден в полном одиночестве в пустой квартире многоэтажки в Лидсе. Из всего имущества у него осталась лишь морская раковина. Печальный конец — великий футболист явно не заслужил такого.
Совершенно очевидно, что Йоханнесон пострадал от неистребимых расистских предрассудков, за долгие годы поломавших не одну футбольную карьеру в Великобритании. В самом деле, многие расценивали его потерю уверенности в себе как подтверждение мифов и теорий о том, что у чернокожих кишка тонка, чтобы ввязываться в борьбу, что они не выносят холодной погоды и не умеют играть в бутсах! Однако с приближением семидесятых резкий приток иммигрантов из Африки и Вест-Индии стал предвестником перемен.
Первое поколение чернокожих британцев возникло в конце шестидесятых. Они достигли особых успехов в боксе, легкой атлетике и в футболе. И все же для чернокожей молодежи примерами являлись белые игроки. Или же такие спортсмены, как Пеле, который уже успел завоевать к тому времени репутацию величайшего футболиста в мире. Благодаря телевидению чернокожие атлеты могли демонстрировать свое мастерство обширной аудитории. Однако Англии был нужен собственный чернокожий кумир. И в 1969 году он появился в лице скромного нападающего с Бермудских островов по имени Клайд Бест.
То, что он стал играть за «Вест Хэм», отнюдь не случайность. Этот клуб всегда подписывал контракты с местными талантами. В команде уже было несколько молодых чернокожих игроков, однако ключевую роль в успехе Беста сыграло телевидение. Программы вроде «Большого матча»[161] показывали его всей стране. Как одному из немногих чернокожих футболистов, регулярно выступавших в первом дивизионе, ему ничего не оставалось, кроме как выделяться. Впервые британская чернокожая молодежь обрела игрока, который доказывал, что и для остальных найдется место в высших эшелонах национальной игры.
И все же, говоря начистоту, Бест никогда не достиг высот таких своих одноклубников, как Бобби Мур[162] или Джефф Херст.[163] По мнению многих, причиной тому стал поток нападок и критики, направленный в его адрес не только со стороны публики, но и со стороны СМИ, обвинявших его в лености.
Так, в 1983 году Брайан Вулна заявил следующее: «Возможно, он лучший пример того, почему так тяжело клубным директорам, тренерам и болельщикам принять цветных звезд. Одну игру Бест может провести просто блестяще, а уже следующая оказывается провальной. В результате на долгие годы за чернокожими игроками закрепляются ярлыки: отсутствие выносливости, мощи и инициативы».
Однако Бест все же прорвал плотину, и к концу семидесятых в Англии на регулярной основе играли уже свыше полусотни молодых чернокожих футболистов. Многие из них родились и выросли в Великобритании. Среди них были такие известные имена, как Вив Андерсон,[164] который не только имел прямое отношение к домашним и европейским победам «Ноттингем Фореста», но и стал первым чернокожим игроком сборной Англии. И знаменитые «Три Ступени»[165] из «Вест Брома»[166] — Сирил Реджис,[167] Брендон Бэтсон[168] и Лори Каннингем.[169]
Но, несмотря на это, в семидесятые годы тень расизма не только сохранялась, но и росла. Такие ультраправые группировки, как «Национальный фронт», сделали серьезный вклад в увеличение количества футбольных хулиганов. А газеты вроде «Бульдога», открыто разжигавшие ненависть к чернокожим футболистам, легально продавались у стадионов. Значки, флаги и шарфы фанатов все чаще включали нацистскую символику и лозунги.
