Но, в принципе, Ромм, как я уже говорил, неплохо разбиравшийся в футболе, правильно оценил игру армейцев, выделил их основные качества.
И вот что интересно, спустя шесть лет, когда команда ЦДКА уверенно заняла положение лидера советского футбола, специалисты, журналисты, характеризуя игру армейцев, оперировали теми же определениями и эпитетами, что и Михаил Ромм в статье «Футболисты Красной Армии». В этом была своя диалектика – именно в предвоенные годы исподволь создавалась основа для будущих успехов, конструировалась и проходила проверку система игры, накапливался достаточно разнообразный арсенал приемов и действий. С приходом в команду новых футболистов, несмотря на перемены в руководстве, она сохраняла свой игровой почерк, последовательно совершенствуя и развивая предвоенные «заготовки». Возможно, я ошибаюсь, но мне почему-то кажется, что измени мы своей генеральной линии, откажись от того футбола, к которому привыкли и в которой играли с наслаждением, мало бы кто сегодня вспоминал о «команде лейтенантов». Но это, так сказать, мое личное мнение.
К сезону 1941 года мы начали готовиться заблаговременно, практически без передышки после только что закончившегося турнира. Сергей Васильевич Бухтеев не зря считался тренером-новатором. Он справедливо полагал, что успехи команды куются не только на футбольном поле, но и в процессе учебных занятий. Огромное значение он придавал восстановительным мероприятиям, снятию с игроков психологических нагрузок, излишнего эмоционального напряжения, умело пользуясь возможностями любого времени года.
Если теплым летом в Валентиновке он брал в союзники плавание, водное поло, народную греблю, баскетбол, игру на волейбольной площадке головами, то осенью на восстановительном сборе в подмосковном военном «Архангельском» он всю команду усадил на велосипед. Никогда в жизни я столько не сидел в седле, сколько тогда. Чуть ли не ежедневно Бухтеев организовывал многокилометровые кроссы, выбирая для этого каждый раз незнакомую трассу с крутыми поворотами, труднопроходимыми песчаными участками.
Сам он постоянно поддерживал свою спортивную форму и всегда находился вместе с командой, будь то легкоатлетический кросс или же велопробег. Надо сказать, с велосипедом он был, в отличие от некоторых футболистов, в большом ладу, ездил мастерски. А вот у его подопечных то и дело случались «осечки», падали, набивая синяки и шишки, но от души вместе со всеми хохотали над своей неловкостью. Эмоциональный фон таких занятий не позволял накапливаться усталости, не было и чувства пресыщения тренировками, хотя физические нагрузки Бухтеев давал довольно солидные.
Когда сегодня я вижу тренера, считающего, что его воспитанникам вполне достаточно нагрузок, получаемых непосредственно на поле, при работе с мячом, то непременно вспоминаю Сергея Васильевича. Своими новациями в организации учебно-тренировочного процесса он значительно обогнал время, в теоретическом и практическом отношении шагнул далеко вперед. Многие сегодняшние тренеры команд мастеров, считающие себя новаторами, о Бухтееве ничего не слышали, фамилия эта им не знакома. А жаль: более полувека назад наставник ЦДКА применял в тренировочном и восстановительном процессах все то, что сейчас, порой, выдается за новшество.
Мы, армейцы, к бесконечному изобретательству своего наставника привыкли, и не считали его чем-то особенным. Приучил нас Сергей Васильевич и к подледной рыбалке, и вся команда получала от нее большое удовольствие. Выходов на лед ждали, к ним готовились, а после рыбалки еще долго обсуждали удачи и неудачи, различные курьезные случаи, которых было предостаточно.
Однажды потешил всех Григорий Иванович Федотов. Блеснил он в лунке и вдруг почувствовал, как снасть резко пошла вниз. Стал вытаскивать, думая что зацепил окунька, и вдруг слышим его испуганный крик: «Ребята, быстрее ко мне!» Подбежали и видим такую картину: сидит у лунки вконец растерянный Федотов, а из воды таращит на него глаза огромная щука. Кое-как общими усилиями вытащили ее на лед, она разжала челюсти и, к всеобщему удивлению освободила довольно крупного окуня. Подвела жадность речную хищницу: польстилась она на уже попавшегося на крючок окунька и сама оказалась добычей. Долго еще подшучивали ребята над Григорием Ивановичем, а сам он, как человек мнительный, признавался, что мучили его по ночам щучьи кошмары – снилась черная голова с зубастой пастью.
Жили мы в коллективе, как я уже говорил, очень дружно. Но люди в команде были очень разными, в том числе по уровню образования. Почти все до армии успели десятилетку закончить, но кое-кому знаний было явно недостаточно. И тут Бухтеев в очередной раз проявил себя, потребовав, чтобы футболисты вечерами посещали общеобразовательную школу, организованную при Центральном Доме Красной Армии. Помню, один из учителей, с ужасом рассказал нашему тренеру, как их общий ученик допустил в диктанте по русскому языку более двухсот ошибок. Своими глазами видел тетрадь товарища, в которой он вместо того, чтобы написать два в квадрате, изобразил цифру 2, обведя ее квадратиком. Над такими горе-учениками беззлобно подшучивали, и это возымело действие: учебу ребята не бросали.
За сборами, каждодневными тренировочными занятиями, лыжными кроссами, за напряженной и достаточно, как мне кажется, плодотворной работой, как-то совсем незаметно промелькнула зима. Наступил 1941 год. Не за горами был новый сезон, с которым армейские футболисты не без оснований связывали большие надежды. Не припомню, говорили ли мы об этом вслух, обсуждали ли свои возможности в сравнении с динамовцами, спартаковцами и торпедовцами, но факт остается фактом – каждый из нас и команда в целом настраивалась на то, чтобы дать настоящий бой традиционным и пока что более удачливым соперникам.
ЦДКА – весна 1941 года.
Слева направо: К. Лясковский, В. Никаноров, М. Орехов, А. Виноградов, А. Гринин, П. Щербатенко, В. Николаев, И. Щербаков, Д. Васильев, Г. Пинаичев, А. Базовой.
Наступил чемпионат. Мы открыли его 2 мая победой над одесским «Спартаком» со счетом 3:2. Потом с переменным успехом провели восемь матчей и в середине июня шли в лидирующей группе из шести команд, потеряв всего на два очка больше, нежели находившиеся на первой позиции московские динамовцы. Самое время было развивать успех, что армейцы и намеривались сделать в ближайшем поединке с динамовцами Киева. Этот матч планировался на 22 июня 1941 года, но ему не суждено было состояться. В этот день началась война с фашистской Германией, и о футболе, естественно, не могло быть и речи. Впрочем, всем казалось тогда, что война очень скоро завершится нашей победой и уж тогда… Только спустя четыре года, летом 1945 года, на киевском Центральном стадионе в первом послевоенном чемпионате встретились местное «Динамо» и ЦДКА. И тут уместно напомнить, что немало киевлян пришло на стадион с чудом сохранившимися билетами четырехлетней давности. Все эти страшные годы верные поклонники футбола, памятуя об объявлении по украинскому радио о том, что билеты на матч будут действительны после победы, берегли их, как зеницу ока. Неправильным было бы объяснить этот феномен исключительно любовью людей к футболу. Скорее всего в случае с билетами отразилась святая вера нашего народа в грядущую победу.
ВОЕННЫЕ БУДНИ АРМЕЙСКИХ ФУТБОЛИСТОВ
В первые дни войны мы, футболисты ЦДКА, не беспокоились о своей судьбе, справедливо полагая, что нас вот-вот направят в действующую армию. Но время шло, начальство хранило молчание, и в команде началось брожение, как же так, враг рвется вглубь страны, наши сверстники проливают кровь, сражаясь за Родину, а мы, закаленные спортом бойцы, бездействуем в тылу. Ну, разве это справедливо?
Не сговариваясь друг с другом, писали рапорта с просьбами, а потом и с требованиями, отправить нас на фронт. Тогда руководители Центрального Дома Красной Армии, в адрес которых изливался весь наш гнев, вынуждены были объяснить, что где-то там, «наверху», принято решение непременно сохранить кадры лучших футболистов. Когда же и это не подействовало, игроков, имеющих офицерские звания, в приказном порядке направили вглубь страны заниматься эвакуацией музея и библиотеки ЦДКА, театра Красной Армии. Некоторых офицеров оставили для несения дежурства непосредственно в ЦДКА. Ну, а нас, рядовых откомандировали для прохождения службы, в часть, расположенную поблизости, на Колхозной площади. Приказы, как известно, не оспариваются, а выполняются… Личный состав нашей части квартировал в Красноперекопских казармах, а службу нес по охране Народного Комиссариата обороны СССР и Генерального штаба. Строжайшая воинская дисциплина, неукоснительное следование приказам и распоряжениям командования, хозяйственные работы и наряды – все это не шло ни в какое сравнение с несением воинской службы, в команде ЦДКА, хотя и в ней к дисциплине и уставному порядку отношение было достаточно серьезное. Не всем «вживание» в новые условия давалось безболезненно, тем более, что командиром «футбольного отделения» назначили очень требовательного, даже сурового младшего сержанта Кирпичникова. Уж он-то поначалу не скупился на наряды вне очереди за малейшее неповиновение или нарушение. Да простит мне Анатолий Владимирович Тарасов, что я намереваюсь рассказать о не очень приятной страничке в его солдатской биографии, но думаю, от этого его авторитет не пострадает. Так вот, у Толи отношения с Кирпичниковым никак «не складывались» по причине весьма банальной: он очень любил поспать и частенько с опозданием реагировал на команду «подъем». Кирпичников подобного терпеть не мог, и потому наш умный, начитанный, но не слишком исполнительный товарищ чаще других с метлой в руках занимался приборкой казармы, включая места общего пользования. Но это не значит, что другим, в том числе и мне, не приходилось заниматься подобной работой – мы тоже на первых порах не были образцовыми солдатами. Ко всему, однако, можно привыкнуть. Даже к нужной, утомительной караульной службе на особо важных объектах.
