Неспособный отдаваться чему-то наполовину, Брюс составил список сотни движений и всегда держал его в своем бумажнике.
Вместе со своим товарищем, учеником вин-чунь, Виктором Канем Брюс проводил многие вечера в клубе поклонников шампанского на Тсимшатсуй, где можно было потанцевать и по-восхищаться талантом клубной певички мисс Фон Ят Ва.
Брюс любил быть безукоризненно одетым и предпочитал утюжить свои костюмы самостоятельно. Прежде чем покинуть квартиру, он внимательно изучал в зеркале непокорный вихор и не забывал несколько раз блеснуть самоуверенной улыбкой, действующей на девушек неотразимо.
Его первый серьезный роман был с Эйми Чань, ставшей позже известной на Востоке как киноактриса под именем Пак Янь. Как только у Брюса появлялись какие-то деньги, он приглашал Эйми на танцы. При встречах с Эйми он вызывал то истерический смех девушки, то крики ярости. Наедине она признавала, что Брюс в общем-то добросердечный парень, всегда готовый прийти на выручку друзьям. Но когда они находились в компании, Брюс превращался в пижона и шовиниста.
Хокинз Чун также стал учеником Ип Мэна в 1953 году, и скоро между ним и Брюсом завязалась дружба. В своем интервью для журнала Inside Kung Fu, Чун сказал:
Мы стали изучать вин-чунь, так как эта система пользовалась особой репутацией. Но мы чувствовали недоумение и разочарование, изучая ее первую форму. Мы спрашивали: «Зачем нам учиться этому? Разве мы сможем так сражаться?»
Каждый хотел поскорее пройти этот этап, чтобы приступить к упражнениям с приклеенными руками. Но в одиночных упражнениях с приклеенными руками было мало интересного, и самые молодые ученики хотели пройти и этот этап побыстрее. Но вот когда мы перешли к парному упражнению с приклеенными руками, мы подумали: «Вот теперь-то мы сможем драться!» Если вам удалось нанести своему сопернику чувствительный удар, то вы начинаете гордиться собой и приходите в восторг. «Теперь я могу его победить!» — обычно думаете вы. Это было в нашем характере — каждый из нас хотел победить своего партнера и оказаться наверху свалки. Мы помнили только о собственном «я» и хотели быть лучшими.
Старик Мэн всегда говорил нам: «Расслабьтесь, расслабьтесь! Не горячитесь!» Но мне всегда было трудно расслабиться, когда я практиковался с кем-то в ци сяо. Я не на шутку злился и хотел убить противника. Но я видел, что, когда Ип Мэн сводил с кем-нибудь руки, он при этом умел расслабиться и даже говорил что-то своему противнику.
Иногда он мог отшвырнуть своего противника, даже не нанося удара. Сводя руки с Ип Мэном, я чувствовал, как он регулирует мое равновесие в тот момент, когда я собирался нанести удар. И я всегда терял равновесие — мои пальцы или пятка отрывались от земли. Я чувствовал, как мои руки отлетали назад, когда я пытался ударить его, как будто он использовал всю свою силу, чтобы отразить удар, но при этом его движения были легкими и почти незаметными.
Нет, это не было агрессивное движение. Когда я спрашивал его, как он делал это, он отвечал: «Вот так» — и демонстрировал движение, ничем не отличающееся от боевого приема.
Брюс Ли также прошел через все эти переживания. Они характерны для каждого, практикующего ци сяо — систему, предназначенную не только для совершенствования физической техники, но и направленную на то, чтобы помочь справиться с потоком таких эмоций, как страх и злость, и сохранить спокойствие духа. Он хотел научиться драться, и ему было трудно слушаться совета Ип Мэна практиковать форму почаще и проделывать это помедленнее. Ип Мэн старался объяснить, что хорошая или плохая техника зависит от хорошей или плохой телесной механики. Он даже посоветовал Брюсу прекратить на время выполнять упражнения с приклеенными руками.
Хотя Брюс Ли обычно носил с собой в качестве оружия лезвие или цепь от туалетного бачка, ему нечасто приходилось пользоваться ими. Результаты большинства его уличных драк ограничивались порванной одеждой или разбитыми до крови носами из-за ударов руками и ногами.
Один из Тигров, Люн Пак Чунь, как-то рассказывал: «Однажды одного из наших ребят избила коулуновская банда. Брюс вместе с другими отправился мстить. Брюс стал приближаться к ним с таким видим, словно просто хотел поговорить, но, когда подошел вплотную, нанес молниеносные удары без предупреждения двум самым здоровым парням».
Эти двое оказались родственниками местной «Триады»,[6] и отец Уильяма Чуна, высший офицер полиции, должен был вмешаться, чтобы предотвратить дальнейшее развитие конфликта.
Сестра Брюса, Агнес, говорила: «Он начал ввязываться в постоянные драки без всякой причины. И если ему приходилось проигрывать, он приходил в бешенство. Мысль о том, что он может хоть изредка потерпеть поражение, была для него невыносима».
Частично ответственность за такое поведение Брюса нес и Ип Мэн, который часто говорил своим ученикам, что те ничего не должны принимать как аксиому и проверять все, чему научились, на практике.
Несмотря на всю «бесцельную» агрессию, семена истинного понимания все же начинали давать ростки в уме Брюса. В нем проснулась подлинная любознательность, которую трудно было ожидать от необузданного юноши. Брюс, пожалуй, удивил самого себя, послушавшись совета Ип Мэна прервать на время тренировки и посвятить какое-то время медитациям.
Почему форма имела такое большое значение? И что она имела общего со всем происходящим вокруг него? Именно эти идеи Ип Мэн хотел внушить мальчику.
Когда бы Брюс Ли в своей жизни ни хотел остудить свой пламенный темперамент и дать место для размышлений, он ходил вдоль берега или под дождем. И сейчас он проводил долгие часы возле гавани, держась как можно дальше от городского шума и толчеи. Нет никакого смысла все время думать об одном и том же — это может свести с ума. Предположим даже, что у него вырастет вторая голова, сможет ли он тогда постигнуть больше? Нет, ему следовало более эффективно использовать уже имеющуюся форму, а не форсировать события. Стал бы он лучше драться, появись у него четыре руки и четыре ноги? Если бы существовали такие люди, думал он, то наверняка были бы и другие приемы борьбы!
Когда Брюс стоял у края воды, его мысли плыли медленнее, словно рыбы в глубинах моря. Трудно было определить, насколько медленно тянулось время, разве что подсчитав свои вдохи и выдохи или сердцебиения. Пространство и время все— больше теряли четкость очертаний по мере того, как всплывали возможности нового взгляда на вещи. Он мог видеть свои собственные мысли и чувства, проходящие сквозь сознание, столь же отчетливо, как отражения туч, проплывающие по поверхности воды. Нельзя сказать, что в нем в такие минуты не жили мысли и чувства, но каким-то образом он был не столь погружен в них, как раньше. Однако сможет ли он достичь того же состояния во время схватки, когда в его груди закипали гораздо более сильные эмоции!
Брюс склонился над водой и ударил кулаком по своему отражению. На миг вода разошлась и разлетелась брызгами.
Когда в воде вновь появилось его отражение, Брюс увидел, что оно нежно улыбалось ему. Природа поведала ему что-то, но не только о самой себе, но и о его собственной природе. И в это мгновение между ними не существовало разделенности.
Но Брюсу скоро пришлось вступить в новый конфликт.
Младшие ученики, завидовавшие ему, проведав о предках-немцах Брюса, стали оказывать давление на Ип Мэна, чтобы тот перестал обучать нечистокровного китайца; ведь Ип Мэн был твердым традиционалистом и верил в то, что людей Запада никогда нельзя обучать искусству. Однако Ип Мэн, высоко ценя рвение Брюса и чувствуя к нему большую симпатию, не стал слушать их. Но скоро многие стали грозиться покинуть школу, чтобы не заниматься в компании Брюса, и тот сам принял решение уйти от своего учителя. Вначале он тренировался у одного из старших учеников Ип Мэна, Вон Шун Люна, который вел свою собственную группу. Иногда Брюс перехватывал учеников Бона и говорил им, что учитель заболел и они могут идти домой, так как занятий не будет. Таким образом ему удавалось получать от учителя больше личных инструкций. Наконец Брюс стал тренироваться каждые выходные с Уильямом Чуном.
В школе Св. Франциска Ксавьера неуемная энергия Брюса получила выход благодаря его новому учителю, брату Эдуарду, подстегнувшему Брюса принять участие в боксерском чемпионате 1958 года, где боролись за звание чемпиона ученики двенадцати гонконгских школ. Брат Эдуард, бывший боксер, так говорил о Брюсе: «Он был крутым парнем, но вовсе не забиякой, как считают некоторые».
На своих воскресных тренировках с Уильямом Брюсу приходилось попотеть, готовясь к приближающимся соревнованиям. Благодаря прямой агрессии и целеустремленности Брюс пробил дорогу к финалу, нокаутировав троих противников в первом раунде. И вот он встретился на ринге с юным англичанином, Гэри Элмсом, из той самой школы Георга Пятого. Последние три года Элмс не расставался с титулом чемпиона.
