Но тогда, в конце позапрошлого года, самого логичного шага мы не дождались, и Семин стал не тренером, а президентом клуба. Для меня это оказалось неожиданностью, но работать с этим человеком я был готов в любом качестве. Юрию Павловичу я обязан всей своей футбольной карьерой. С большим уважением отношусь также и к Филатову, но всегда был ближе к Семину. Может быть, потому, что игрок контактирует прежде всего с тренером, а не с президентом.
Дело не в том, что кого-то из них я любил и уважал больше, а кого-то меньше. Просто в жизни наступает момент, когда приходится выбирать что-то одно. Многие меня укоряют: почему, мол, ты все время идешь за Семиным – и в «Динамо», и обратно в «Локомотив», и теперь в Киев. Не вижу ничего плохого в том, что у людей есть общие взгляды не только на футбол, но и на жизнь. Одинаковое понимание, что такое хорошо и что такое плохо, что есть порядочность, а что – подлость. Не только для меня, а еще и для моих родителей и жены Семин всегда был олицетворением порядочности. Ничего другого в своей жизни от него не видел. Тогда почему я не должен его поддерживать? Всегда важно знать, что есть человек, на которого можно опереться, который тебя никогда не предаст и не продаст.
Вот только в прошлом году в «Локомотиве» от Семина зависело очень немногое. Началось с того, что Бышовец отказал мне в возможности поиграть за команду – причем с формулировкой: «У нас есть вратари более высокого класса». После чего за сезон через команду прошло шесть голкиперов…
Он сообщил мне это по телефону. Люди подсказали, что Анатолий Федорович любит, когда его о чем-то лично просят. Я и позвонил. Но получил такой вот ответ, который меня, мягко говоря, удивил. Я-то еще чувствовал в себе силы помочь команде, и хотели этого многие – болельщики, Семин, игроки. Но только не Бышовец.
Сначала не понимал, почему мне отказали – профессиональных оснований для этого не находилось, а я готов был идти хоть на роль третьего голкипера. Но по ходу сезона все стало ясно. Бышовец привык управлять командой в такой манере, что единственное правильное мнение может быть только одно – его собственное. Ему не нужны люди, которые могут встать и сказать все, что думают, -такие, как, допустим, Лоськов. А мой характер он знает еще с 98-го года, когда я уехал со сбора перед отборочным матчем сборных Украины и России. Изначально мы тогда, правда, поругались не с Бышовцем, а с его помощником Сальковым, но потом побеседовали и с главным тренером. Я услышал в свой адрес много интересного из разряда его прошлогодних пресс-конференций. Было что-то об Иисусе, верности, предательстве… Вроде бы мы закончили тот разговор на мирной ноте, но потом Бышовец вдруг возобновил его на собрании команды. При всех. Это меня добило, я встал, сказал: «Ничего личного, но я пойду». И ушел.
Правда, уже на следующий матч против Франции Бышовец меня в сборную вызвал и даже выпустил на поле. Но зарубку, без сомнений, сделал. И, придя в «Локомотив», он отлично понимал, что если возьмет меня, то легко ему со мной не будет. Как и с другими людьми, которые отыграли в этой команде много лет и вправе иметь и высказывать собственное мнение. А кроме того, если до меня в какой-то момент дойдет очередь, то свое место в воротах просто так не уступлю. И со мной придется считаться.
Видимо, Анатолий Федорович плохо изучил традиции «Локомотива», где всегда у игрока было право голоса, и ни Семин, ни Филатов никогда не затыкали нам рот. Бышовец решил пойти со своим уставом в чужой монастырь. Как, кстати, и Липатов. Вообще, удивительное дело: вот мы с Семиным приехали в Киев, прекрасно понимая, что у здешнего «Динамо» есть свои многолетние традиции, менталитет, и мы не можем со всем этим не считаться. А в «Локомотив» новые люди приходят с желанием разрушить до основания все, что было до них, и установить свои порядки.
Почему? По какому праву эти люди утверждали, что в «Локомотиве» нужно заново выстраивать клуб и создавать новую команду? Зачем что-то строить, когда все уже было? Прекрасный состав, отличная клубная инфраструктура, отношения внутри коллектива, связка тренера и президента, особенные болельщики! У нас ведь они не такие, как все. Не хочу утверждать, что они лучше, но они другие. У них есть свое лицо. И душа.
В команду Бышовец меня брать отказался, и мне нашли работу в клубе. Я должен был отвечать за всех вратарей клубной системы. Поначалу взялся за дело с энтузиазмом, потому что увидел шанс выстроить продуманную структуру подготовки голкиперов всех возрастов в «Локомотиве». Это серьезная должность, она есть во всех хороших зарубежных клубах. В конце концов, для клуба это хороший бизнес -наладить подготовку качественных вратарей, лучших из них брать в основную команду, других – продавать. Я подготовил целую программу, составлял сметы…
Но все это оказалось никому не нужно. Те, кто был уполномочен принимать решения, меня даже выслушать не захотели. То есть, получается, работу мне нашли для отвода глаз, на самом деле всерьез на меня не рассчитывая.
Мы вместе с Семиным много времени уделяли детскому турниру «Локобол». Объездил – кстати, на своей машине – множество городов. Садился за руль и проезжал по пятьсот, а иногда и тысяче километров за день: утром, допустим, в Кострому, к вечеру – назад. У меня жена болела, и оставаться на ночь в других городах я не мог, да и не хотел. «Локобол» стал на самом деле очень хорошим социальным проектом главы РЖД Владимира Якунина, у которого, думаю, нет никаких причин быть мною недовольным. На «Локоболе» все и организовано было классно, и эмоции у людей были искренние, настоящие. Это, наверное, самый большой позитив для меня в прошлом году, хотя хуже того сезона в профессиональном отношении быть ничего не могло.
Если не считать Семина и еще нескольких человек в клубе, вокруг меня образовался вакуум. За весь год ни разу не поговорил с Липатовым; более того, он демонстративно со мной не здоровался, проходил мимо, как будто я был пустым местом. Думаю, даже враги так не поступают. А у нас с Сергеем Владимировичем изначально не было никаких поводов считать друг друга врагами. Тем не менее он за целый год даже ни разу со мною не попытался заговорить.
Я человек не маленький, меня можно заметить – тем более на стадионе, где мы все друг у друга на виду. Липатов – в упор не замечал. Почему-то за него передо мной извинялись другие люди из руководства. Причем это происходило без какого-либо объяснения причин. Думаю, если у человека возникают какие-то вопросы, их всегда можно задать в лицо – и получить ответы. Но, похоже, мое мнение ни по одной проблеме его просто не интересовало. Хотя мне было что сказать.
Если бы Липатов стал ко мне таким образом относиться после эмоциональных, даже эпатажных интервью о Бышовце, которые я дал в середине сезона, то, по крайней мере, мотивы такого его поведения были бы понятны. Но это началось сразу, с первых же дней, и закончилось с моим уходом из клуба. Даже когда Ринат Билялетдинов хотел на два матча Кубка УЕФА взять меня в качестве помощника, то натолкнулся, насколько знаю, на категорический отказ Липатова. Кстати, рассказал мне об этом не Ринат Саяро-вич, а другие люди, знающие ситуацию. А выпытывать подробности я не хотел, потому что понимал: человеку еще работать и работать в клубе.
Удивляться тут было нечему. Хотя если бы произошло обратное, пусть даже на короткое время, – то этот ход во многом обелил бы Липатова в глазах многих людей. Взяв меня на два матча, он ничем бы не рисковал, потому что было ясно: Билялетдинова ни при каких обстоятельствах не оставят главным тренером. Зато тем самым Липатов показал бы, что хотя бы уважает тех, кто создавал имя «Локомотиву».
Как старший тренер вратарей в клубе, я, думаю, имел право на то, чтобы хотя бы просмотреть бразильского голкипера Гильерме перед тем, как с ним подписали контракт. Вообще полагаю, что за вратарем, прежде чем его купить, нужно наблюдать хотя бы год, а не в течение двух-трех игр. И тогда не будет за сезон через команду прокручиваться по шесть вратарей, как это было в «Локомотиве» в прошлом году. Взяли бы, допустим, Бородина из «Торпедо» – я бы это понял. Его все здесь знают, в нем можно быть уверенным. А вот тот же Пелиццоли, на мой взгляд, уровню клуба не соответствует – даже делая скидку на адаптацию к стране.
Кстати, если говорить о моих интервью, то не считаю, что мне можно ставить в вину высказывание личного мнения. Тем более о ситуации в клубе, который для меня является родным. Да, я работал в «Локомотиве», но из руководителей клуба моя позиция была интересна только Семину. И я посчитал, что имею право выступить публично. Больше не хотел молчать.
Тут же начались разговоры – это, мол, некорректно, наносит ущерб клубу, бренду (полюбили у нас сейчас это слово). Да по сравнению с тем, что происходило все это время в самом клубе, мое интервью – это капля в море!
