У него одного из немногих родители приходили посмотреть, как их Миша катается. Сидели, не шевелясь, на трибуне. Папа принимал активное участие в изготовлении каких-то декорационных вещей для своего сына. То есть они всей семьей соревновались. Я такое наслаждение получил, с ним работая!
Когда мы работали на первом проекте, я посчитал, сколько часов был на льду, и за голову схватился: сколько за это время можно было нужных дел переделать. А занимаешься какой-то одноразовой работой, которую вечером по телевидению показали, а утром забыли. В потоке новой информации она утонула безвозвратно. И уже во второй раз я работал как ремесленник. Я понимал, что делаю шоу, не произведение искусства.
Наташа. Движения для пар по большей части искали мы с Андреем. Мы набирали им различные элементы, пока снимались профайлы, придумывали поддержки, шаги. Конечно, работали на проекте и тренеры, которые нам помогали. Но их пригласили почему-то всего пару человек. Большей частью с нами сотрудничали партнеры-профессионалы. Двум людям осилить такое шоу нереально. Игорь придумывал идею номера: как это воплотить, учитывая технические возможности пары, как режиссерски расставить выученные ими элементы. Но им самим не запрещалось найти идею номера. А музыку выдавали только продюсеры, и никто не вправе был ничего менять. Мы не спорили, потому что знали всю сложность этого вопроса: есть, например, защита прав на музыку.
Нас всех потрясла Ковальчук, которая выиграла проект, не умея кататься в принципе. Обладая удивительной легкостью и не меньшей трудоспособностью, она буквально не уходила со льда, работала часами. Все же зависит от голосования зрителей, судьи мало что решали. Не влияло и то, как и о чем ты разговариваешь перед камерой после номера. Люди посылают SMS-ки непредсказуемо. Чумаков продержался в шоу дольше тех, кто умел кататься! А он впервые встал на коньки! У нас Ольга Брусникина, трехкратная олимпийская чемпионка по синхронному плаванию, каждый раз была на грани исключения. Она прекрасно каталась с олимпийским чемпионом Сережей Пономаренко. Тем не менее за нее никто не голосовал. Как ни странно, ее мало кто знает. Ее партнершу в спорте Машу Киселеву узнают моментально, потому что она вела передачу «Слабое звено». Вот что значит быть раскрученным на телевидении.
Наверное, на моей совести травма Газманова. Хотя, в общем, он и сам виноват. Они попросили с Оксаной Казаковой, чтобы я пришла на одну из их тренировок. Основная работа уже была сделана. До этого Олег ездил на гастроли, и ему срочно сделали номер. Завтра съемки, остался один день. С утра они сами что-то крутили, а вечером я к ним пришла. Мы пытались отработать какой-то элемент, но Олег так и не понял, каким образом и за счет чего он делается. Тем не менее он решил пройти под музыку целиком весь номер, но с этого элемента рухнул. Олег – мастер спорта по гимнастике, двигательно способный человек, но все же возраст дает о себе знать, хотя в душе он чистый мальчишка, который на концерте прыгает фляк или сальто. Он уже когда-то получил компрессионный перелом позвоночника, и к нам пришел с сильной травмой спины и нездоровыми коленями. Недавно мы встречались с Олегом, и он мне сказал: «Господи, какое счастье, что я у вас вновь не сорвал спину. Я понимаю, к вам идут люди в двадцать пять, в тридцать лет, а мне-то уже в два раза больше». Конечно, он оказался одним из самых возрастных участников проекта, но держался молодцом. Выглядел вполне на уровне.
Андрей Букин – мое будущее и будущее танцев
Андрей. Я не расстроился, что юбилей перенесли в Подмосковье. В Мытищах хороший дворец, современный, новый. Зрители? А им какая разница? Москва большая: что во Дворец спорта в центр города ехать, что в Подмосковье. Тем более что в Мытищах народу пришло очень много – полный зал. Авербух козни строил, не дал выступать Навке. Он всех задергал, потому что в этот момент как раз и началось соревнование между двумя проектами. Личные отношения здесь ни при чем. У меня никаких дел с Илюшей вообще никогда не было. Я же с ним даже не соревновался. Я видел, как они с Ирой катались, когда стали чемпионами. Я тогда приезжал в Лозанну на мировое первенство. Конечно, мне хотелось, чтобы россияне выигрывали, но они были не готовы для мирового лидерства: ни скорости, ни чемпионской уверенности. То, что они выиграли один чемпионат, это просто везение.
Выступление на двадцатилетии – это страшно. Не зря я когда-то объявил, что никаких проводов Бестемьяновой и Букина не будет. Все эти проводы напоминают похороны, только и слышишь бесконечные «были». И у нас с Наташей не было торжественного прощания со спортом. Точно так же я убежал от пятидесятилетия. Все эти юбилеи, они такие тяжелые, что сердце не выдерживает. Я у Игоря на пятидесятилетии катался чуть ли не со слезами. Стоишь и смотришь, как на экране ты бегаешь и прыгаешь молодой. А какой ты сегодня? Слезы еще и потому, что ты понимаешь, как возраст въедается в наши тела, и никуда от этого не денешься.
Очень хорошо прошел наш праздник. Откровенно скажу, я был горд, что коллектив Бобрина был достойно представлен. Мы же с Наташей выступали с теми номерами, которые когда-то нам ставились Игорем и Натальей Волковой.
Мы показывали отрывки из многих программ, и, конечно, хотелось бы вспомнить «Распутина». Но в коллективе оставалось всего четыре или пять человек, которые помнили спектакль. К тому же не было костюмов. А восстановить историческую пьесу без костюмов сложно. Зато мы максимально показали все, что было в программах театра за последние годы. На юбилей приехало много наших друзей – от Кореи до Америки. Выступали и наши приятели из Латвии со своим детским коллективом. Они тоже часть нашей работы и жизни, потому что мы им помогали создавать этот детский театр. Мы вчетвером – Наташа с Игорем и я с Леной – участвовали и в постановках их первых программ. А когда подряд пошли почетные грамоты и адреса, я стоял на сцене, и у меня сердце обрывалось. Хотелось плакать, потому что я понимал, что мы давно перешли середину своей карьеры.
Я, как известно, не сразу пришел в коллектив. Из-за чего я противился? Ломалась моя отлаженная жизнь. Мы работали много лет втроем: Тарасова, Наташа и я. А теперь: Татьяна ушла на один каток, Наташа – на другой. А я не хотел идти ни к одной, ни к другой. Не потому что они не то ставят или у них не те катаются. Для меня существовала только одна цель – золотая олимпийская медаль. Я сознательно не смотрел: ни что делает Татьяна, ни чем занимается Игорь. Но, в конце концов, в моей жизни спорт закончился, и я пошел на представление группы Тарасовой. На выступление ребят, собравшихся у Игоря, я тоже попал. Теперь легко можно было сравнивать. Конечно, коллективы немножко разные, но в принципе они шли к одному – к постановке больших спектаклей. И что дальше? Куда мне идти, в какой театр? Оказаться у Татьяны Анатольевны мне было привычнее, я бы хотел с ней работать, но без Бестемьяновой я ничего сделать не смогу, что бы мне Татьяна ни предлагала. Придя к Игорю, я сохранял общее имя нашей пары. Я считал, что главное – удержать наш дуэт, а там видно будет. Тем не менее я долго сопротивлялся, врастание в коллектив легко не проходит. Игорь предлагал: «Давай, выучи эту роль, возьми эту партию». А я наблюдал, как Наташа уже отобрала у всех понравившиеся ей роли, и люди не могут сказать, что обиделись. Все это влияет на климат в коллективе. Создавалась роль для кого-то, ставилась на него. Тут «вошла» Наталья и немножко всех раздвинула. Я сказал Игорю: «Пока не будет на меня поставлен спектакль, я никакие другие роли учить не буду. Буду делать все наши с Наташей номера в полном объеме, но отбирать у кого-то место в постановке я не собираюсь». И в 1990-м появился «Распутин». Этот спектакль для меня стал переломным. С его появлением я уже стопроцентно считал себя членом коллектива.
Правда, сперва планировалось, что роль Распутина должна была достаться Володе Котину, а мы с Наташей – Царь и Царица. Но Котин подписал контракт с американцами и уехал на полгода в Америку, пропуская весь постановочный период. Тогда Игорь эту роль предложил мне. Я оказался в сложном положении. Одно дело – сделать ставку на одиночника, который прыгает, для которого кататься одному – привычное дело, даже руками одиночники разводят по-другому, рядом же никого нет. А я изначально привык на лед выходить с партнершей. Главная же для меня была сложность – поверить, что я смогу. Я начал изучать различные вращения, неожиданно для себя сел в волчок. Ведь у меня нет элементов, какими я могу поразить зрителей. Одиночник может прыгнуть, показав хорошее вращение, а я в лучшем случае сделать дорожку. Так мне в тридцать два года пришлось учиться вращаться, чтобы заполнить свой номер необходимыми элементами…
У меня тогда и жизнь получилась какая-то непонятная: одну семью развалил, а вторую не создал. Так что с моим героем мы совпадали по состоянию. Поэтому артистически эта роль мне далась без напряжения. Я специально не читал никаких книг про Распутина, знал о нем только то, что многие знали. Как и все, посмотрел фильм «Агония». Я интуитивно понимал, в чем смысл моей роли.
