На первых предсезонных сборах, вопреки слухам, у нас с ним не было никакого конфликта. Это вранье. Хотя лучше бы, наверное, такой конфликт произошел – это когда убрали Евсеева, а мы промолчали. Это уже потом я подумал, что как-то без боя мы Вадика отдали, и начал догадываться, что следующим буду либо я, либо Маминов. А тогда, после ухода Евсеева, мы и не предполагали, к чему все это приведет. Хотя по отношению к нему Бышовец поступил некрасиво. Он половину сбора проболел, а потом тренер ему вдруг сказал, что он не нужен. Не дав, по сути, даже шанса.
Однажды на тренировке уже во время сезона Бышовец подошел к одному из наших игроков (по моим данным, речь идет о Владимире Маминове. – Прим. И. Р.) и сказал: «Что, коленочко болит? Не дает работать? Может, ты закончишь, не будешь мучить и нас, и себя?» Все просто обалдели, когда это услышали. Может нормальный человек такое сказать? И как можно к нему после такого относиться?
Но не нужно думать, что после финала Кубка мы Бышовца из-за этого не качали. Просто не подумали как-то об этом. А потом уже вдруг вспомнили, что действительно – не качали…
У Бышовца есть одно несомненно хорошее качество -он умеет выбивать из руководства очень большие премиальные. Как ему это удается, ума не приложу. Очень этому удивляюсь. Он все время подчеркивал: «Это все для вас, ребята!» – но, думаю, в первую очередь думал о себе. Потому что сам получал точно такие же премии. И я действительно за один только первый круг чемпионата 2007 года получил больше, чем за два чемпионских сезона «Локомотива», вместе взятых! Хотя когда О'Коннор сказал, что на премиальные за победу в Кубке России купил «Ферра-ри», он, конечно, преувеличил.
Но жизнь состоит не только из денег, поэтому если Бышовец думал, что такими премиальными можно заменить человеческое отношение, то он ошибался. А он, видимо, так и думал. Деньги для него – вообще все. Вряд ли кто-то из футболистов не слышал об истории, которая произошла уже после моего ухода из клуба. Речь о том, как главный через Лютого вроде как предложил одному из молодых игроков (по моим данным, имеется в виду Роман Концедалов. – Прим. И. Р.) платить то ли 20, то ли 25 процентов от своего нового контракта – но парень отказался, после чего в составе больше не появлялся. Конечно, непосредственным свидетелем этого случая я не был, но в то, что это правда, верю однозначно. Помощники Бышов-ца – это вообще что-то. Только один Клейменов, тренер вратарей, не лез никуда, занимался своим делом. А остальные только бегали вокруг него, как собачки. И докладывали обо всем.
То, что заняли в прошлом году седьмое место, для меня – за гранью понимания. Команда-то была очень хорошая, главное было – не мешать ей играть в футбол. Но ей мешали – постоянными этими интригами, подозрениями, поисками врагов.
Какая же была, считаю, ошибка, когда отправили в отставку Муслина! Какой это хороший человек и квалифицированный тренер, при котором у нас и с тактикой, и с «физикой» все было в порядке! Вся команда ошарашена была, когда узнала о его увольнении. Нам даже после «Зюлте-Варегема» и в голову не приходило, что Славо могут убрать. Все еще долго в шоке были.
Жаль Долматова, он хороший, адекватный специалист -но после ухода Муслина мы, как ни старались, не могли прийти в себя. Как бы мы могли сыграть, если бы в прошлом году с «Локомотивом» работал Муслин, а не Бышовец!
А по поводу своих перспектив мне все стало ясно на следующий день после матча первого круга с «Москвой». Я уже рассказывал, как в перерыве той игры, при счете 0:1, заявил, что нам нужно менять тактику и уходить от игры с одним опорным полузащитником. Бышовец в тот момент ничего не сказал, зато на следующий день во время теоретического занятия он всех игроков называл по фамилиям, а обо мне говорил только так: «Десятый номер». И на очередной матч, полуфинал Кубка со «Спартаком», я уже не вышел – сидел на трибуне…
Когда команду тренировал Муслин, у игроков в перерыве всегда была возможность высказаться, что-то предложить, в том числе и по тактике. Почему-то его авторитет как тренера это никак не унижало, а когда я позволил себе сделать такое при Бышовце, то сразу перестал для него существовать. Но если я капитан, мы играем плохо, подвижек к лучшему никаких нет, почему я не могу не в интервью, а внутри раздевалки высказаться о том, что нам стоит поменять? Да, это было сделано не без эмоций, но совершенно не оскорбительно по отношению к Бышовцу. Я высказался с одной целью – чтобы мы вышли на второй тайм и сыграли лучше. А в результате тем выступлением подписал себе приговор…
В разговоре с руководством Бышовец потом обвинил меня в срыве предматчевой тренировки перед той игрой с «Москвой». На самом деле там после окончания занятия отрабатывали стандартные положения, и Бышовец отправил меня к подающим. Я ему сказал: «Все равно штрафные другие ребята подают, так может, я лучше на подбор пойду?» Его реакция была такой: «Может, ты совсем уйдешь?» Этот короткий диалог для него означал, что я сорвал тренировку.
Липатов со слов Бышовца заявил мне, что я постоянно опаздываю на тренировки, чего в помине не было. Ни разу. Думаю, что уже тогда все было бы решено, если бы не Семин. Тогда ему удалось меня отстоять, и на следующий матч с «Сатурном» я вернулся в состав. Но уже было понятно, что мой уход – дело времени, и в какой-то момент Семин с его скромными полномочиями не сможет этому помешать. Так и произошло.
Убрали меня очень технично. Во время летнего перерыва в чемпионате мы должны были лететь на сбор в Австрию, а накануне в десять вечера позвонили и сказали, что я никуда не еду. Ребята об этом узнали уже в аэропорту от… корреспондентов. Но не могли же они не полететь! А последний разговор с Липатовым состоялся, когда команда находилась в Австрии и ничего сделать не могла.
Впрочем, я ничего особенного и не ждал. Раньше коллектив в «Локомотиве» другой был, сейчас все изменилось. У нового поколения иной менталитет, да еще и иностранцев больше десятка. Мне и в голову не приходит на кого-либо обижаться. Это жизнь, а она не стоит на месте. Они все – подневольные люди. Поэтому, когда Билялетдинов позвонил мне посоветоваться и рассказал, что ему предлагали капитанскую повязку, я ответил: «Раз дают – бери!»
Когда мы встретились с Липатовым, он сказал, что ни подписывать со мной новый контракт, ни повышать зарплату вдвое, как обещал, не будет. Предложил доиграть полгода до конца старого контракта на прежних условиях, а потом, дескать, «будем смотреть». И добавил: «За твои заслуги перед командой можем отпустить тебя сейчас, но за два миллиона». Ну молодцы, говорю, спасибо!
Меня вынудили уйти. Контракт с «Локомотивом» через полгода заканчивался, ничего конкретного клуб не предлагал, и в моем не самом юном по футбольным меркам возрасте надо было принимать решение. А после перехода в «Сатурн» Липатов заявил, что я ушел из-за денег. Я даже не возмущался, потому что с этими людьми мне все было понятно. Надо же было им что-то говорить, как-то перед болельщиками оправдываться. Что они еще могли придумать? Нет, не могу сказать, что попрощались со мной по-хамски, выставили за дверь. Сказал бы по-другому -корректно попросили. Они хозяева, они решают…
Очень странно было во втором круге выходить на родной стадион в форме «Сатурна». Я и в раздевалку-то по привычке сначала пошел в свою. Ну то есть в локомотив-скую. И только потом понял, что ошибся. И с ребятами локомотивскими перед игрой разговаривал, будто никуда отсюда и не уходил. А потом огромный баннер со своим портретом увидел – не скрою, приятно стало, что болельщики вспомнили. И поняли меня. Даже когда я забил пенальти в ворота их любимой команды. И моей – тоже. Эмоций у меня, кстати, после гола не было. Может, потому что был комфортный счет – 2:0 в пользу «Сатурна». А может, еще почему-то…
Другой сейчас «Локомотив», совсем другой. Мне очень жаль, что в свое время разошлись Филатов с Семиным. Что между ними произошло – не знаю, я в этот вопрос не вдавался и вдаваться не хотел. Думаю, что это началось еще до ухода Палыча в сборную. А ведь как было хорошо, когда каждый из них занимался своим делом, и они дополняли друг друга, – Семин тренировал, а Филатов занимался организационными вопросами… По сей день общаюсь с обоими – и знаю, как тот же Филатов переживал свою отставку.
