Помимо воздействия развода, есть общие особенности, свойственные большинству единственных детей, которые порой могут стать причиной для беспокойства. Это само ощущение единственности, влекущее за собой трудности эмансипации, социализации, принятия общественных норм. Самосознание
Большинство единственных детей четко себя осознают (это относится и к первым детям, которые некоторое время тоже были единственными). Их самовыражение и саморазвитие поощряются, их интересы и возможности принимаются близко к сердцу. Их усилия поощряются, успехи вознаграждаются. Пользуясь повышенным вниманием и поддержкой родителей, они могут быстро проникнуться преувеличенным чувством собственной значимости, их самооценка, как правило, завышена. В отношениях с людьми единственные дети часто считаются со своим мнением в гораздо большей степени, чем с чужим. В таком случае их приходится учить уважать обоснованные нужды других. Социализация
Когда в семье нет других детей, единственный ребенок большую часть времени проводит с родителями. Изначально привыкший к общению со старшими и взрослым разговорам, единственный ребенок отождествляет себя с ними. Приобретая привычку взаимодействовать с родителями и их кругом общения, единственный ребенок может научиться лучше находить общий язык со взрослыми, чем со сверстниками. По этой причине ему обязательно нужно помогать выбираться из тесного домашнего мирка и находить друзей среди сверстников. Ребенка часто хвалят за поступки, характерные для взрослых, и он может преждевременно овладеть навыками, неуместными в его возрасте. Иногда такой ребенок приучается обращаться со взрослыми как с равными, не видя необходимости считаться с их авторитетом. В подобных случаях ребенку может понадобиться помощь. Ему придется учиться задавать меньше вопросов и более охотно подчиняться авторитету старших, например школьным учителям. Социальные нормы
Ощущая свое равноправие с родителями, единственные дети считают себя равноценными взрослым, часто применяют к себе «взрослые» нормы компетентности и достижений. Тем не менее они еще просто дети. Поэтому, взвалив на себя груз взрослых ожиданий, они только создают напряжение, которому пытаются соответствовать. Обычным следствием такого напряжения становится быстрая утомляемость, раздражимость, стремление к совершенству, нетерпеливость, чрезмерная требовательность к себе.
Если такие стрессы начинают мучить ребенка, нужно помочь восстановить нормы, соответствующие возрасту. Самоконтроль
Привыкнув играть в одиночку, а не с братьями и сестрами, единственные дети часто с трудом понимают необходимость делиться со сверстниками. В играх они привыкают сами устанавливать правила, поэтому, завязывая дружбу, часто подавляют других. В результате сверстники могут отвергать их из-за излишней склонности к авторитарности и вынесению приговоров. Вот почему многие единственные дети предпочитают общаться с младшими по возрасту детьми. Это позволяет им самим выбирать круг интересов и устанавливать правила игры. Если ребенок оказывается в изоляции или стремится к единоличному господству, его нужно научить контролировать свое поведение, делиться с другими ради сохранения дружбы. Эмансипация
Отделение от родителей дается таким детям особенно тяжело, потому что связь между ними необычайно тесная. Переход из детства в отрочество нередко запаздывает, потому что единственные дети с неохотой отделяются от родителей, боясь независимости. Им страшно создавать дистанцию между собой и теми, с кем они были так прочно связаны. Отрочество — это процесс отделения. Для единственных детей уход от родителей представляется угрожающим, ведь они так эмоционально привязаны и социально зависимы от них. Покидая дом в конце отрочества, они испытывают значительные трудности, потому что это ослабляет безопасность семьи. Если родители видят, что их единственному ребенку трудно дается переход на новый этап, — происходит ли это в начале или в конце отрочества, — они должны ободрить его и поддержать.
20.
Хороший ребенок и плохой
Когда один ребенок соглашается, а другой-нет
Семьи, как и прочие группы людей, держатся вместе посредством общественной власти, заявленной сверху, и социального согласия, идущего снизу. Родители должны обеспечивать эту власть, устанавливая нормы и правила, а дети должны подчиняться, елея дуя этим нормам и выполняя эти правила.
Если бы все дети только и делали, что подчинялись, было бы очень легко быть родителями. К сожалению, это не так, особенно в многодетных семьях, где каждый нуждается в пространстве для собственной личности.
Таким образом, если Ребенок Номер Один (некоторое время бывший единственным ребенком) исполняет практически любое пожелание и требование родителей, он может так высоко поднять планку их одобрения, что Ребенок Номер Два просто не в состоянии соревноваться с ним. Он бросает все и решает самоутверждаться иным способом. Отказываясь быть копией Номера Первого, Ребенок Номер Два начинает утверждать свою индивидуальность, отстаивая свои отличия, проводя черту между собой и остальными членами семьи — неважно, какой ценой.
Когда у ребенка создается ощущение, что ему отказано в одобрении, он выбирает противостояние: в этом случае Ребенок Номер Два не склонен приспосабливаться к семейным нормам и неохотно идет на уступки, тем самым подвергая серьезному испытанию терпение родителей.
Изначально привыкнув к легкости воспитания Ребенка Номер Один, родители обнаруживают, что растить ребенка Номер Два намного сложнее и менее приятно. «Наш трудный ребенок», — сокрушаются они и недоумевают, что же с ним происходит. Устав постоянно преодолевать сопротивление, родители даже могут осуждать ребенка за то, что с ним труднее справляться, чем с другим.
Сравнение — враг одобрения. Когда родители называют одного ребенка «легким», а другого «трудным», впоследствии понятие «легкий» они отождествят с «добром», а «трудный» — со «злом». Такое разделение приводит к появлению любимчиков — «легкий» ребенок получает больше позитивного внимания, «трудный» — больше отрицательного. Чувствуя себя отвергнутым из-за этого кажущегося предпочтения и несправедливого обращения, ребенок может действовать, руководствуясь гневом и лишь еще сильнее подкрепляя свою «плохую» репутацию в семье. «Легкого» ребенка продолжают высоко оценивать и поощрять, «трудного» — осуждать и наказывать. «Трудный» ребенок становится громоотводом для семейных конфликтов, тогда как «легкий» — постоянным источником родительского удовольствия.
Так как возглавлять неполную семью — это тяжелый труд, потребность родителя-одиночки в послушании ребенка часто возрастает: ведь ему хочется, чтобы все шло так гладко, как только возможно. Поставленный перед необходимостью в одиночку сражаться со всеми напастями, такой родитель вряд ли будет добродушно взирать на сопротивление или разрушительные действия ребенка. Чтобы заставить семью нормально функционировать, родители нуждаются в сотрудничестве. Если его нет, они должны тем не менее всячески избегать разделения на «плохих» и «хороших» детей, потому что последствия могут стать поистине печальными.
Если случается, что такое сравнение зафиксировалось в мозгу родителя и в сердцах детей, оно приведет в движение огрубляющие, бесчеловечные силы. «Хороший» ребенок, приговоренный соответствовать чрезмерным ожиданиям, боится, что даже чуть оступившись, уже нанесет ущерб репутации семьи. Он трепещет при мысли, что может напомнить «плохого» ребенка и заслужит соответствующее обращение. Что же касается «плохого» ребенка, то он, наоборот, приговорен быть плохим, как бы ни старался. Махнув рукой на саму возможность сделать родителям приятное и удовлетворить их, он может бросить вызов семье, жить по-по-своему и говорить на языке злобы и гнева.
Тогда взаимное негодование возводит стену между двумя детьми. «Плохой» ребенок видит в «хорошем» семейного любимчика, с которым лучше обращаются и которого больше любят. «Хороший» же ребенок воспринимает своего непутевого братца или сестру как центр внимания всей семьи. Ему кажется, что этому хулигану родители уделяют гораздо больше времени, ему несправедливо многое разрешается и всегда дается дополнительный шанс, чтобы исправить неверные поступки. Зависть друг к другу подливает масла в огонь конфликта между детьми.
К концу отрочества, когда наступает время предъявить права на независимость, именно «плохой» ребенок, а вовсе не «хороший», находится в выгодном положении. «Плохие» дети могут честно признать, что вели себя не слишком хорошо по отношению к родителю, могут извиниться и постараться что-то исправить, а потом отправиться; дальше, полные готовности изменить свою жизнь. «Хорошие» же дети оказываются в куда более затруднительном положении. Они настолько крепко срослись со своим имиджем примерного ребенка, что даже попытка неверного шага кажется им абсолютно недопустимой. Не дотягивая до идеала, они рискуют потерять не только родительское одобрение, но, может быть, и любовь. Чувствуя, что им дозволено доставлять только радость, они молча тащат тяжелое бремя обиды.
