Ознакомительная версия.
На обратном пути в Москву в самолете я опять кричала.
– Я не могу больше!!! Слышишь!!! Мне нужен отпуск после отпуска! Хотя бы неделю! Имею я право отдохнуть хоть раз в году? Давай детей к бабушке отправим? – просила мама папу.
Она опять лежала в полуобморочном состоянии, но когда на короткое время приходила в себя, начинала скандалить.
– Ты же знаешь, что добром это не кончится. Бабушка не знает, что с Симой делать. Давай только Васю к бабушке отправим.
– А я буду опять одна с малышкой сидеть? Я не хочу! Хочу сходить в салон, сделать педикюр, покраситься. У меня вон – уже седина отросла. Видишь? Ты это видишь? – Мама сунула макушку папе под нос и потыкала себя пальцем в затылок. Папа посмотрел и опять отвернулся к иллюминатору.
Я в это время кричала на весь самолет.
– Дайте кто-нибудь Симе соску! – не выдержал Вася.
– Ничего не случится, – уговаривала себя мама, – всего на неделю. Бабушка справится. Я хочу спать. Очень. И поесть хоть раз нормально. Медленно пережевывая пищу. Хочу надеть платье без следов еды и пятен неизвестного происхождения. Хочу в кино. А еще до обеда лежать в кровати, пить кофе и читать свежую прессу!
– Мама, определись, что конкретно ты хочешь, – посоветовал Вася.
– Ты едешь к бабушке! – закричала мама.
– И слава богу, – ответил Вася.
– Ты только сразу с бабушкой договорись, что, если будет тяжело, пусть возвращает их в любое время, – сказал папа, вздыхая. – Может, ты поедешь с ними хотя бы на пару дней? Чтобы Сима привыкла...
– Нееееет! А если они позвонят, я не возьму трубку. И мобильный отключу! – ответила мама.
Нас встречал дедушка. Мы приехали домой. Мама быстро побросала вещи из чемодана в сумку и вручила ее бабушке.
– Познакомьтесь. Бабушка, это Сима, Сима, это твоя бабушка. Всё? Узнали друг друга? Теперь уезжайте, – решительно сказала мама. – И побыстрее!
Бабушка открыла рот, но, наверное, впервые в жизни не нашлась, что ответить. Она от мамы ожидала чего угодно, только не этого. Я на всякий случай тоже решила не плакать. Дедушка молча пошел заводить машину. Бабушка держала меня на вытянутых руках и рассматривала с неподдельным ужасом.
– И что мне с ней делать? – спросила наконец бабушка.
– Что хочешь, – махнула рукой мама.
– И никаких ЦУ не будет?
– Пожалуйста, уезжайте уже.
– А чем ее кормить-то? – все еще не решалась уйти бабушка.
– Едой! – рявкнула мама.
Бабушка понесла меня к выходу, держа так же, как взяла – на вытянутых руках.
Моя бабушка считает, что бабушки и дедушки вовсе не обязаны сидеть с внуками. Детьми, с ее точки зрения, должны заниматься профессионалы – няни с педагогическим образованием или мамы с сильно развитым материнским инстинктом. Кстати, бабушек с такой точкой зрения очень много. Вот у нашей бабушки есть знакомая, тоже бабушка, тоже годовалой внучки.
– Ты не хочешь приехать на выходные, на внучку посмотреть? – спросил ее сын.
– Нет, я совсем не соскучилась, – ответила та совершенно искренне. А сын обиделся.
Или вот, к примеру, были у нас гости с детьми. Пока родители курили на кухне, в детской за детьми следила семидесятилетняя бабушка. Когда мама заглянула туда, бабушка сидела на стуле и игрушечной машинкой долбила по голове ползающего под ее ногами двух-летнего внука.
– Что ж ты тупой такой, Вовчик? – приговаривала бабушка.
Судя по спокойному лицу мамы Вовчика, да и его самого, мальчик получал по голове тяжелыми предметами регулярно.
– Может, забрать Вовчика? – предложила обеспокоенно мама.
– Лучше увести бабулю и налить ей вина. Нет, лучше водки. Она успокоится и уснет, – прошептала маме гостья.
– А что у Вовчика с макушкой? – спросила мама. Вовчик выделялся на общем детском фоне ярко-зелеными волосами. – Упал?
– А, это? Нет, бабушка в паровозик с ним играла, – ответила гостья.
Или вот моя бабушка. В первый свой приезд, когда меня только забрали из роддома, она тихо открыла дверь, прокралась в спальню, где мама меняла мне памперс, и громко крикнула: «У! Руки вверх». Я описалась на пеленку и заорала. Мама поила меня успокаивающим чаем, качала и засовывала соску. А бабушка сказала: «Девочка не наша, и вообще у нее разрез глаз странный». Но она все-таки взяла меня на руки и стала подбрасывать, чтобы я перестала плакать. Высоко. Ловила почти у пола. Успокоилась она только после того, как меня вырвало сначала едой, потом чаем, а у бабушки прихватило спину.
– Какая-то она у тебя хилая. Не наша порода, – заявила она маме и уехала. В машине, как сказал потом дедушка, она плакала и курила сигареты одну за одной.
Во второй раз, после слез, криков, взаимных обвинений и бесконечных телефонных разговоров с мамой, бабушка пообещала «попробовать еще раз».
Мы очень мирно сидели на кухне. Правда, мама отобрала у меня булку с маком и кусок окорока, которые мне успела сунуть в руку бабушка. Ничто, как говорится, не предвещало... Бабушка пошла помыть руки и, проходя мимо, брызнула в меня водой. Я вздохнула, задержала дыхание, но не заплакала. Тогда бабушка решила, что мне это нравится, набрала в рот воды и плюнула мне в лицо, как раньше прыскали на одежду при глажке. Я, отплевавшись, заорала.
– Мама, что ж вы делаете? – сказала мама, неожиданно перейдя с бабушкой на «вы».
– Только не скандальте. – Вася появился в комнате очень вовремя. – Мама, иди, куда собиралась.
Мама ушла. Через два часа она вернулась и долго прислушивалась к звукам, доносящимся из квартиры, но оттуда не доносилось ни криков, ни воплей. Квартира даже не была опечатана, а под подъездом не стояли ни «Скорая помощь», ни милиция. Мы с бабушкой сидели в гостиной на ковре и играли. Все бы ничего, только я сидела в толстом шерстяном шарфе, который бабушка завязала у меня под подбородком и на талии, как делают зимой в деревнях.
– У вас все в порядке? – осторожно спросила мама, заходя в комнату.
– Да, а что, не видно? – радостно отозвалась бабушка.
– А почему Сима в шарфике?
– Я боюсь, – начала объяснять бабушка, – Сима падает и бьется головой. Разобьет себе, не дай бог, чего, ты скажешь, что я виновата. Я ей шапку надевала – она ее стаскивает. Вот, пришлось шарф завязать.
– Ну почему? Ты же опытная бабушка. С Васей ты такой не была, – начала причитать мама.
На самом деле бабушка такой была всегда. Папа вспоминал, как Вася однажды сильно упал на даче и разбил коленку. Пока мама с папой бегали за перекисью водорода и пластырем, мыли руки и протирали их водкой для стерильности, бабушка отвела Васю в кусты, подставила банку, заготовленную для червей, и велела ему пописать. Потом она залила мочой рану, а сверху залепила ее обслюнявленным подорожником.
– У него будет заражение крови, – обреченно проговорил папа, когда все это увидел, и слег с невралгией и культурологическим шоком.
– Андрюха, не дрейфь, у пацана все заживет, б... буду, – успокоила его бабушка, на нервной почве перейдя на блатной жаргон.
Однажды мама без предупреждения приехала к бабушке проведать Васю, которому было чуть больше года. Когда она увидела ребенка, то села на траву от страха. Вася был ярко-красного цвета, и все тельце было покрыто коростой. Мама немедленно уехала в Москву и вернулась уже с врачом.
– Это пищевое, – определил врач. – Чем кормили?
– Ничем особенным, все, как всегда, – ответила бабушка.
– Мне нужно знать, чем вы его накормили и когда, – настаивала врач.
– Зуб даю, ничего ему не давала, – упорствовала бабушка.
– Немедленно признавайся. – Мама прижала бабушку к яблоне и говорила очень тихо.
– Клубникой, – пискнула бабушка. – Он съел всего две ягодки.
– Сколько? – прошипела мама, не давая бабушке отойти от яблони.
– Пять, семь, хорошо, полковшика, – выдохнула бабушка. – И отцепись от меня. Истеричка.
Вася при этом бабушку обожает. А я пока не могу сказать, что чувствую.
После летнего отдыха я пробыла у бабушки неделю. Мама, когда приехала меня забирать, привезла бабушке в подарок бутылку коньяка. Бабушка открыла сразу же, налила, выпила, еще раз налила и опять выпила залпом.
– Больше так не делай, – сказала она. – У меня уже нервы не те.
Мама меня при встрече не узнала. Вместо девочки с хвостиками перед ней стоял ребенок, переболевший тифом. Бабушка решила, что я окосею, если мне будет лезть на глаза челка, и обстригла меня под самый корень, оставив миллиметровый чубчик спереди и куделек сзади.
– Что же ты наделала? – ахнула мама.
– Волосы были слишком мокрые, а ножницы – тупые. Волосы не зубы – отрастут. И вообще детей в год налысо стригут, чтобы косы гуще были, – ответила с вызовом бабушка.
Мама заплакала. Она боялась на меня смотреть.
– Зачем? Зачем? – всхлипывала мама, оплакивая мои белокурые локоны. – Такая была красивая девочка...
– Зато у нее появились ямочки на щеках, – похвалилась бабушка.
– И уши! – зарыдала мама с новой силой. – Лопоухие! И нос! За волосами их было не видно!!!
Ознакомительная версия.
