Процесс прослушивания в Джуллиарде выстроен таким образом, чтобы давление было максимальным. Кандидаты возраста Лулу должны были подготовить минорные гаммы и арпеджио на три октавы, один этюд, две части фортепианного Концерта (быструю и медленную) и констрастную пьесу. Разумеется, наизусть. Во время прослушивания дети заходят в комнату, оставляя родителей за дверью, и играют перед жюри из пяти — десяти факультетских преподавателей, которые могут попросить исполнить любую часть любой пьесы в любом порядке и остановить исполнение в любой момент. Отделение скрипки гремело именами Ицхака Перлмана и дирижёра Нью-Йоркского филармонического оркестра Гленна Диктероу, а также нескольких самых известных в мире наставников юных скрипачей. Мы положили глаз на Наоко Танака, у которой, как и у миссис Вамос, были очень высокие требования к ученикам. Мы узнали о мисс Танака благодаря Кивон, которая занималась с ней девять лет, вплоть до своих девятнадцати, когда перешла к миссис Вамос.
Помогать Лулу готовиться было особенно тяжело, поскольку она по-прежнему утверждала, что ни за какие коврижки не пойдёт на прослушивание. Она ненавидела все, что слышала об этом от Кивон. Она знала, что некоторые кандидаты летят из Китая, Южной Кореи и Индии только ради прослушивания, к которому готовились годами. Другие проходили прослушивание по нескольку раз, потому что им неизменно отказывали. Третьи брали частные уроки у преподавателей программы.
Я присела на корточки. “В конечном итоге это будет твоё решение, Лулу, — соврала я. — Мы подготовимся к прослушиванию, и, если после этого ты не захочешь туда ехать, ты не поедешь”. “Никогда не отказывайся от чего-то только потому, что тебе страшно, — вещала я в другой раз. — Я многое боялась даже пробовать, но в конце концов отважилась и ни разу не пожалела об этом”. Чтобы улучшить продуктивность, я наняла на ежедневные многочасовые занятия не только Кивон, но и милую выпускницу Йеля по имени Лекси, которую Лулу обожала. Несмотря на то, что у Лекси не было техники Кивон, она играла в Йельском оркестре и искренне любила музыку. Мудрая и спокойная, она волшебно влияла на Лулу. Они с Лулу обсуждали любимых композиторов и концерты, перехваленных скрипачей и интерпретации различных пьес. После такого общения Лулу всегда хотелось заниматься.
Тем временем я все ещё преподавала в Йеле и заканчивала вторую книгу, на сей раз об истории великих империй и секретах их успеха (Day of Empire: Нош Hyperpowers Rise to Global Dominance — ami Why They Fall. 2007.
). Я также непрерывно ездила в командировки, читая лекции о демократизации и этнических конфликтах.
Однажды в каком-то аэропорту в ожидании рейса на Нью-Хейвен я проверила BlackBerry и увидела письмо от организаторов музыкального конкурса Софии. Несколько минут я была парализована предвкушением дурных новостей. Наконец, когда терпеть уже не было сил, я нажала на кнопку. София стала первым призёром конкурса! Она поедет в Карнеги-холл! Была только одна загвоздка: её выступление должно было состояться вечером накануне прослушивания Лулу в Джуллиарде.
Глава 21 Дебют и прослушивание
Это был большой день — день, когда София дебютировала в Карнеги-холле. На сей раз я действительно сошла с ума. Я поговорила с Джедом, и мы решили отказаться от нашего зимнего отпуска. Длинное концертное платье Софии из угольно-чёрного атласа на этот раз было куплено не в David's Bridal (американский магазин, продающий наряды для свадеб и других торжеств), а в нью-йоркском Barneys.
Для приёма после выступления я забронировала Fontainebleau Room в отеле St. Regis, где мы также сняли два номера на две ночи. Помимо суши, крабовых пирогов, китайских пельменей, кесадильи, устричного бара и ледяной чаши с гигантскими креветками я заказала стейки, утку по-пекински и пасту (для детей). В последнюю минуту я добавила профитроли из грюйера, сицилийские рисовые шарики с лесными грибами и гигантский набор десертов. Также я напечатала приглашения и разослала их всем, кого мы знали.
Каждый раз, как приходил новый счёт, брови Джеда взлетали вверх. “Так, летом в отпуск мы тоже не поедем”, — сказал он как-то. Тем временем мама была потрясена моей расточительностью. Когда мы были детьми, наша семья останавливалась только в Motel 6 или Holiday Inn. Но возможность попасть в Карнеги-холл бывает лишь раз в жизни, и я была полна решимости сделать это событие незабываемым.
Для большей ясности мне, вероятно, стоит отметить, что некоторые аспекты моего поведения — например, склонность к показушности и перебарщиванию — не характерны для большинства китайских матерей. Это, а также громкий голос и любовь к большим вечеринкам я унаследовала от отца. Даже когда я была маленькой, моя мама, обычно тихая и скромная, качая головой, говорила: “Это генетическое. Эми — клон этого чудака”. Последним именовался мой отец, которого я всегда идеализировала.
В St. Regis нам разрешили пользоваться гостиничным роялем, и за день до выступления мы с Софией репетировали на нем целый день. Джед переживал, что я захожу слишком далеко и пальцы Софии устанут, Вей-Йи сказал, что она знает свои пьесы от и до и что спокойствие и концентрация важнее всего остального. Но я должна была убедиться, что выступление будет безупречным, что София не забудет ни об одной ценной мелочи, которым Вей-Йи нас научил. Вопреки советам остальных мы репетировали почти до часа ночи. В конце я сказала Софии: “Ты выступишь отлично. Ты очень много работала и знаешь, что сделала все, что смогла, так что теперь уже не имеет значения, что происходит”.
На следующий день, когда настал важный момент — я едва могла дышать, вцепившись в подлокотник своего кресла в почти трупном окоченении, — София выступила блестяще. Я знала каждую ноту, каждую паузу, каждое прикосновение как свои пять пальцев. Я знала, где скрывались потенциальные ловушки; София обошла их все. Я знала все её любимые отрывки, все самые мастерски сыгранные переходы. Я знала, где она, слава богу, не спешила, и видела, что София, позволив себе импровизировать, сама поняла — это колоссальный триумф.
После, когда все бросились поздравлять и обнимать её, я расслабилась. Мне было не нужно, чтобы “София нашла меня глазами в толпе", как пишут в дешёвых романах. Я просто наблюдала издалека, как моя милая маленькая взрослая девочка смеётся со своими друзьями и собирает урожай цветов.
В минуты отчаяния я заставляю себя вспоминать этот момент. На концерте присутствовали мои родители, как и отец Джеда Сай с женой Гарриет, и много наших друзей и коллег. Вей-Йи ради этого выступления приехал из Нью-Хейвена и страшно гордился своей юной ученицей. По словам Софии, это был один из самых счастливых дней в её жизни. Я не только пригласила её одноклассников, но и арендовала автобус, чтобы он отвёз их из Нью-Хейвена в Нью-Йорк и обратно. Никто не аплодировал громче, чем банда восьмиклассников, — и никто, вероятно, не смог бы съесть столько креветочных коктейлей (за которые St. Regis взимает плату поштучно).
Как и обещала, привожу окончание школьного сочинения Софии “Покоряя Джульетту".
“Я не до конца понимала, что происходит, пока не обнаружила себя за кулисами — ошеломлённую, дрожащую. Руки были ледяными. Я не могла вспомнить, как начиналась пьеса. Старинное зеркало отражало контраст между моим белым как мел лицом и чёрным платьем, и я подумала, сколько других музыкантов смотрелись в него же. Карнеги-холл. Кажется, здесь что-то не то. Это должно было быть недостижимой целью, ложной надеждой, что заставила бы меня упражняться всю мою жизнь. И вот я, восьмиклассница, здесь и собираюсь играть “Джульетту-девочку" для заинтригованной толпы.
Я таким трудом добивалась этого. Ромео и Джульетта были не единственными, чьи партии я выучила. Ласковый повторяющийся шепоток, сопровождавший Джульетту, принадлежал её няньке; шумные аккорды — шкодливым друзьям Ромео. В этой части, так или иначе, проявляется так много меня. В тот момент я поняла, как сильно люблю эту музыку.
Давать концерт непросто — на самом деле это душераздирающе. Вы проводите месяцы, может быть, даже годы, совершенствуя пьесу; вы становитесь её частью, а она — вашей. Играть на публике все равно что истекать кровью; это опустошает вас и голова немного кружится. И, когда все кончено, ваша пьеса уже вам не принадлежит.
Настало время моего выступления. Я вышла к роялю и поклонилась. Освещена была только сцена, я не могла видеть лица зрителей. Я попрощалась с Ромео и Джульеттой и затем выпустила их в темноту”.
Успех Софии придал мне энергии, наполнил новыми мечтами. Я не могла не отметить, что Weill Recital Hall, где выступала София, — в то время довольно симпатичный зал с арками в стиле Belle Epoque и симметричными пропорциями — был относительно небольшим помещением на третьем этаже Карнеги-холла. Я знала, что гораздо больший, великолепный зал, который я видела по телевизору и в котором перед почти тремя тысячами человек выступали самые-самые знаменитые музыканты мира, носил имя Айзека Стерна. Я сделала мысленную зарубку: мы должны попытаться однажды там выступить.
