Ознакомительная версия.
Я понимаю, что сама идея брать деньги с СОБСТВЕННОГО ребенка за уборку в СОБСТВЕННОМ доме должна казаться вам несусветной дичью. Но, знаете, может и правда, нанять вскладчину домработницу, а утро субботы отдать лыжной прогулке, посещению музея изящных искусств, валянию перед телевизором, наконец? Или пусть он(а), ребенок ваш, принимает участие наравне с вами.
Уверяю вас, как только сын или дочь начинают вносить свой равноценный вклад в домашнее хозяйство, это сразу сказывается на отношениях. Вы становитесь ближе и внимательнее друг к другу, потому что между вами становится меньше обид и взаимных претензий. Высвобождается энергия и время для любимых занятий, вы перестаете чувствовать себя приговоренными к рабскому труду, а чадо учится вести хозяйство.
С другой стороны, подробные договоренности хороши еще и тем, что помощь маме тоже величина безразмерная. Это как в армии: копать от забора до обеда. Если есть четко оговоренный фронт работ, то его можно расписать по пунктам, можно устраивать марш-бросок, можно распределять дела по дням недели. Если помощь осуществляется в тот момент и в том объеме, когда маме или папе она понадобилась – невозможно ничего планировать, ребенок перестает себе принадлежать.
Дети точно так же могут не удерживать границы, как и родители. Я иногда слышу в своем кабинете истории 30-летних женщин и мужчин, не имеющих личной жизни потому, что все их свободное время и деньги уходят на помощь родителям. Мальчиков припрягают к строительству дачи: «Для тебя же стараемся, твоим детям будет где летом жить!» О том, что детей может и не случиться, потому что мальчик вместо того, чтобы окучивать девочек и выбирать себе подругу жизни, вскапывает грядки и строгает доски, в полемическом запале просто забывают.
Девочки все выходные напролет стирают-убирают-гладят, чувствуя себя обязанными «приносить пользу».
...
«Я прорыдала весь медовый месяц, разрываясь между любимым мужем и бедной мамочкой, которая осталась одна с тремя мужиками – отцом и братьями, которой некому теперь будет помочь». Это говорит девушка 27 лет, Ирина, находящаяся в процессе развода. О своей маме, которой соответственно около пятидесяти и которая поддерживает в дочери иллюзию своей беспомощности, потому что ей так выгоднее.
Конечно, не Ирины отношения с родителями явились причиной распада ее собственной семьи, но вот это представление, что она всем должна и за все в ответе – точно сыграло разрушительную роль. Когда я стала говорить ей, что у мамы и папы свои, отдельные от нее супружеские отношения, она сильно удивилась. Похоже такой поворот сюжета вообще не приходил ей в голову. Мама с 5 лет назначила маленькую Иришку ответственной за все, что происходит в доме, включая мамино здоровье, порядок в детской, которую она делила с двумя младшими братьями, и главное, за мамины и папины взаимоотношения. Как так? Очень просто. Ребенку говорится: «Мы с папой вчера полночи из-за тебя ругались. Из-за твоей учебы. Или из-за твоего поведения». И – готово дело, ребенок вырастает очень удобным: гиперответственным, тревожным, на него можно повесить любую задачу – в лепешку расшибется, себе во всем откажет, но сделает.
Мало кто из молодых людей, воспитанных подобным образом, находит в себе внутренние силы отказывать родителям с их непомерным аппетитом. Как правило, помогает вмешательство внешних сил: распределение в другой город или даже назначение в другую страну; свалившаяся как снег на голову сокрушительной силы любовь; даже заболевшая бабушка в другой квартире может оказаться тем источником энергии, который поможет удалить «третьего лишнего» из нестойкого союза родителей. Пусть он сам разваливается или переходит на другой уровень, но выросший ребенок должен строить свою собственную семью.
Как же должно быть правильно?
Очень просто. Мы отдаем себе отчет, что семья – это наш совместный СУПРУЖЕСКИЙ проект. Дети, если хотите – суть (побочный) продукт этого проекта, один из результатов, потому что есть и другие результаты: наше чувство безопасности, экономическая выгода, удовлетворенность жизнью, более высокий социальный статус. Поэтому именно мы, родители, несем всю полноту ответственности за нашу затею. Если принять эту позицию, то все производные от нее становятся более очевидными, и проявления власти тоже более обоснованными.
Резюме. Как только ваш ребенок начинает самостоятельно зарабатывать, он должен принимать участие в финансировании домашнего хозяйства. Ваше время тоже стоит дорого. Но не злоупотребляйте, у взрослого ребенка есть своя жизненная программа, которую он должен реализовывать.
Глава двадцать шестая, в которой мы плавно перейдем к неработающим мамам
Десять лет варила суп, десять лет белье стирала,
Десять лет в очередях колбасу я доставала…
Юрий Визбор. «Монолог женщины»
Это тема, пожалуй, одна из самых болезненных. И она практически не касается детей, но поскольку детей все-таки воспитываем мы, родители, то наши взаимоотношения неизбежно сказываются на процессе и результате.
Когда в 90-х годах прошлого века был принят новый закон об отпуске по уходу за ребенком, продлевающий срок до трех лет без потери стажа, большинство мам вздохнуло с облегчением. Тяжелая, бесчеловечная практика советского периода, когда женщин обязывали выходить на работу, отдавая в ясли двухмесячных (позже – четырехмесячных) малышей, казалось, ушла в прошлое. Мне, как терапевту, часто приходится сталкиваться с психологическими последствиями этого кошмара: у детей, выросших в яслях, присутствуют все признаки госпитализма [3] и ранней детской депривации [4] , как будто они выросли в детском доме.
Самое главное проявление этих нарушений – это несформированное чувство базового доверия [5] , с одной стороны, и отсутствие какой-либо инициативы – с другой. То, что мы называем презрительным словом «совок», когда хотим обозначить человека негибкого, агрессивного, хамоватого (от страха), неспособного ни на какой рост – это, по большей части, отдаленные последствия недопустимо раннего отрыва от матери и удерживания в условиях, совершенно непригодных для развития здоровой психики.
...
Один мой очень близкий друг поражает знакомых своей энергией, доброжелательным отношением к людям, какой-то нездешней свободой в поступках и суждениях. Как-то мы долго ехали куда-то вместе, и я стала расспрашивать его о детстве. Оказалось, что он рос с деревенскими бабушкой и дедушкой (хоть и в московской квартире), которые, будучи людьми малограмотными и, строго говоря, темными, твердо придерживались нехитрого правила: дитя должно быть на руках. И они таскали малыша целыми днями, гуляли во дворике рядом с домом, дед часами просиживал с ним у окна, наблюдая за едущими машинками на улице. Учили читать по газете «Правда». И еще его практически не критиковали, а только вводили в рамки: это можно трогать, а это – нет, читать можно, а рвать книжки нельзя, и так во всем. Мальчик вырос здоровым, очень спокойным, самостоятельным. Незапуганным.
Так вот, возвращаясь к теме мам-домохозяек. Время было сложное, мама, сидящая дома с детьми и ведущая домашнее хозяйство, придавала жизни ощущение устойчивости и осмысленности, папа приходил с работы к теплому и чистому очагу, к накрытому столу, дети меньше болели, лучше учились, да и женам поначалу новая роль пришлась очень даже по душе.
Но вот не зря же отпуск дают до трех лет. Первые три года жизни детеныш привязан к матери «духовной пуповиной», как говорят некоторые акушеры. И для его здоровья (во всех смыслах) крайне важно находиться в стабильной, предсказуемой и принимающей атмосфере любви и заботы.
Но в три года ребенок начинает выходить в большой мир, и руки у мамы становятся более свободными. Вот тут-то и выйти бы самой в большой мир, на работу вернуться или поучиться пойти. И многие так делают. Но иногда случается следующая беременность, или «деть» плохо ходит в сад, болеет, или очередь в садик растягивается аккурат до его совершеннолетия. И на семейном совете принимается решение, что для семьи выгодней и удобней, чтобы мама оставалась на своем рабочем месте – на кухне.
Это и правда, выгоднее, в том случае когда мама – не топ-менеджер. То есть когда ее зарплата, после всех вычетов, представляет какую-то различимую без лупы сумму.
...
Когда моему сыну исполнилось пять лет, я решила выйти «в люди», на настоящую, взрослую работу в офис, на большие деньги. До этого я работала фрилансером: статьи, репетиторство, полставки в Лицее. В общей сложности набегало долларов 300–350 в месяц (2001 год, нормально, жить можно), плюс алименты, минус няня, так как работала я в основном на дому. А тут вот решила делать карьеру.
Дело было летом, детей я разослала по лагерям и дачам и нанялась «помощником руководителя» в офис иностранной компании. И летом все как-то худо-бедно шло. Платили мне около 400 долларов и кормили бесплатно. Правда, я уже начала смутно догадываться, что промахнулась с выбором специальности: мне было невыносимо скучно, я не могла сидеть полдня в позиции «наготове» и ничего не делать. А работать «на себя», то есть писать статьи или хотя бы читать, было строжайше запрещено.
Ознакомительная версия.
