Ознакомительная версия.
– Каверин. «Два капитана». Стыдно не знать, – упрекает ее папа.
– А-а-а-а! – стонет мама.
«Высокая и строгая, ходит, пол не трогая, кто ни выйдет, ни зайдет, ручку ей всегда пожмет».
– Дверь, – отвечает мама.
– Почему? – удивляется папа.
– Потому что ручка.
– А почему высокая и строгая? Может, учительница? А ручку пожмет в переносном смысле?
– Это к доктору Фрейду. Видимо, у тебя была высокая и строгая учительница, – огрызается мама.
«Напиши название сказки Чуковского, в которой происходит страшное преступление – попытка убийства».
– «Крокодил», – говорит папа.
– А кого там убивают? – пытается вспомнить мама.
– Собаку, – пожимает неуверенно плечами папа.
– Тебе еще биографию Лермонтова читать, – напоминает мама Василию.
– Только не рассказывай мне про него ничего дополнительно, – просит с ужасом в глазах Вася.
В прошлом месяце они проходили Есенина. Папа объяснял, почему Есенин «сам себя убил».
«Понимаешь, Вася, это сложный вопрос», – начал папа, после чего принялся рассказывать про революцию, волну эмиграции, партию большевиков, ЧК, а заодно и про Айседору Дункан и закончил современной политической обстановкой в мире.
– Мама, папа мне все рассказал, я почти ничего не понял. Ты мне главное скажи – как звали Сидорову? – подошел к маме Вася.
– Какую Сидорову? – Мама в это время безуспешно искала стихотворение про природу, но без сеновала, пьянки, падших женщин и замученных животных.
– Гражданку Сидорову, – терпеливо пояснил Вася.
– Какую гражданку? – не поняла мама.
– Не знаю. Папа сказал: тогда были не женщины, а гражданки. А у Есенина – А. Сидорова. А. – это какое имя? И я забыл – она специально такой шарф надела и умерла или потому, что была против политического режима?
Так Айседора в нашей семье стала гражданкой А. Сидоровой.
За рассказ на уроке он получил «пять».
– Ты про что рассказывал – биографию или творческий путь? – уточнила мама.
– Про все. До политики только не дошел.
Теперь их ждал Лермонтов. Ничто не предвещало беды. Бородино, никаких завалинок с селянками, воспитывался бабушкой...
– Его зовут, как дядю Мишу! – обрадовался Вася.
Лучший друг папы – действительно полный тезка поэта.
Дядя Миша, спортивный комментатор, появляется у нас редко, но вспоминаем мы его часто. В памяти Васи он остался как человек, который подарил ему настоящую хоккейную шайбу, после чего напился и упал лицом в кафель. Причем все эти действия произошли буквально одно за другим.
– А Лермонтов любил хоккей? – спросил Вася.
– Нет. Тогда, наверное, не было хоккея, – ответила мама.
– А водка была?
– Была.
– А водку Лермонтов любил?
– Не знаю.
– А у него была женщина?
– Была, наверное.
– Если ты не знаешь, то, значит, была не одна, а много. Как у дяди Миши. А он из-за женщины на дуэли умер?
– Нет, пошутил неудачно.
– Я все понял. Если бы дядя Миша жил раньше, он бы давно умер из-за женщин и водки, а если бы папа жил раньше, его бы убили из-за шуток. Хорошо, что все поэты уже умерли и мы живем сейчас.
– Не все.
– Все, мама, все. А Пэ Ершов пил водку?
– Вася! Не знаю. При чем тут водка? А что?
– Просто получается, что все писатели и поэты пили водку. И только после нее писали. Про художников я вообще молчу.
За Лермонтова Вася тоже получил «пять».
– Мама, я даже не знаю, как так получилось! Я в середине запутался и начал про дядю Мишу рассказывать. Ну, как будто он – Лермонтов.
– Как это?
– Ну, что дядя Миша Кавказ любит. Он же за тбилисское «Динамо» в детстве болел. Папа говорил, что он в туалете запирался с приемником и матчи комментировал. А еще сказал, что он в армии служил. Папа рассказывал, что дядю Мишу отправили служить куда-то далеко. Только я про его приятельниц не успел. Звонок прозвенел. Кстати, нам нужно выбрать любимого поэта, любого, выучить биографию и одно стихотворение. Ты кого любишь? Бабушка сказала брать Высоцкого.
– Не надо брать Высоцкого. Там... в общем... сложно объяснять...
– Мама, не волнуйся. Бабушка мне уже все про него рассказала. Несчастный человек. А про алкоголь и женщин я с первого класса знаю. Ничего нового.
Когда мама пытается учить Васю – это всегда весело.
– Мама, а у Льва Толстого было тринадцать детей, представляешь? – говорит Василий.
– Нет, не представляю. Очень много, – отвечает мама.
– А когда же он ими занимался, если столько писал? Значит, не занимался он детьми. А почему он из дома ушел?
– Так он решил.
– И его жена отпустила? И ничего не сделала? У него совести совсем нет – бросать жену и тринадцать детей! Вот ушел, простудился и умер, а был бы дома – жена бы его вылечила.
– А кто такая Полина Виардо? – спрашивает Вася.
– Женщина, которую любил Тургенев, – говорит мама.
– Жена?
– Нет.
– Значит, любовница.
– Это еще что такое? – возмущается и краснеет мама.
– Не что, а кто. Одушевленный предмет. Ты не знаешь? Я тебе сейчас объясню...
– Не надо!
– Гаршин страдал душевной болезнью, долго лежал в больнице. Кончил жизнь самоубийством, – скороговоркой прочитала мама.
– Теперь я все понял... Знаешь, я вот думал, что очень тяжело придумать историю про лягушку-путешественницу. А если он был сумасшедшим, то тогда все сходится. А что он еще написал?
– Я, если честно, не знаю.
– Вот, написал про лягушку и сошел с ума окончательно. Не, лучше даже не начинать сочинять. А то так и будешь автором одного романа и застрелишься от горя...
– Чехов женился на актрисе МХАТа Ольге Книппер, – прочитал Василий, – а у нас Алиса мечтает стать актрисой. Только я на ней ни за что не женюсь.
– Ну, ты не Чехов.
– А она не Книппер!
– Мам, я ничего не понимаю! Кто тут с кем разговаривает?
– Автор, Некрасов, с мальчиком.
– С каким мальчиком?
– Мужичком с ноготок. Вот, Некрасов спрашивает: «Откуда дровишки?», а мальчик ему отвечает: «Из лесу, вестимо».
– Что такое «вестимо»? Где тут мужичок? Почему он с ноготок?
– Потому что маленький, а вынужден работать, как взрослый мужчина.
– Маленькие не могут работать, как взрослые. Мой брат, пока институт не окончит, не сможет нормально, как папа, работать. А этому мужичку еще в школу ходить.
– Тогда были другие времена.
– Времена не выбирают, в них живут и умирают, – пропел Вася, которого папа для общего развития мучил диском Никитиных.
– Василий, займись делом наконец. Возьми книгу почитай! – уже целый час призывала мама.
Вася заболел, сидел дома и маялся от безделья.
– Почему? Ну почему он не читает? Совершенно! Как можно не дочитать «Детей капитана Гранта»? – подал голос папа. – А Сима? Она меня не слушает. Совсем!
Васе папа начал читать книги, когда ему было месяца два. Причем читал он так, как говорит, – быстро и очень тихо.
«Не так надо читать! – говорила ему мама. – В три раза медленнее и в два раза громче». – «Нет, я так не могу, – признавался папа, – смотри, он все понимает...» – «Ничего он не понимает. Он просто на твой голос реагирует».
Сейчас папа отвечает за подбор «серьезной литературы», а мама подкладывает Васе детективы современных писателей, чтобы ребенок «разгружал мозг».
– Почему Сима не любит книги? Она их даже не рвет! – сокрушается папа.
– Потому что она еще маленькая, – отвечает Вася. – Не мучай ребенка.
– Иди сюда, моя девочка! – Папа усадил меня на диван и начал читать «Дюймовочку» – быстро, невнятно и очень тихо.
– Ы-ы-ы, – сказала я и оторвала кусок страницы.
– Сима! – закричал папа. – Фу, нельзя, это же книга.
– Не говори ей «фу», она же не собака, – обиделась мама и тут же заорала: – Сима, фу, плюнь я сказала, нельзя! – Потому что я запихнула оторванную страницу в рот и начала жевать.
– Эта книга еще моих родителей, – стонал рядом папа. – Вытаскивай скорее, может, еще приклеим!
– Ребенок может отравиться, а ты про приклеить! Зачем ты вообще эту книгу достал? Сима еще маленькая! – кричала мама, пытаясь засунуть указательный палец мне в рот и вытащить комочек раритетного издания. Я засунула комок языком за щеку и сжала десны.
– Мы с Васей в этом возрасте уже «Муху-Цокотуху» несколько раз прочли!
– Сима – девочка, – сказала мама.
– И что? – удивился папа. – Гендерный признак – это аргумент?
– Ты же сам хотел, чтобы она рвала книги! Вот, пожалуйста!
Мама убеждена, что книги для девочек нужно подбирать осторожно, учитывая темперамент и степень подвижности нервной системы ребенка.
Вот ей в детстве были противопоказаны сказки. Она начинала плакать и жалеть отрицательных персонажей. Кощей – старый и немощный – висит на цепях, Баба-яга прозябает в одиночестве, Волка убили с особой жестокостью.
Когда маме было лет десять, бабушка подложила ей Конан Дойля, после чего мама долго спала на полу, боясь, что на нее тоже заползет змея. А в одиннадцать она твердо решила стать гетерой, как Таис Афинская. В двенадцать, после прочтения Цвейга (во всех случаях книги выбирала бабушка), мама оплакивала свою жизнь – у нее не было и никогда, никогда не будет такой любви. А в тринадцать, после Тургенева, мама решила обязательно несчастливо выйти замуж.
Ознакомительная версия.
